— Не думаю, что я к ней привяжусь. К тому же ваша тварюшка не более чем игрушка, — ответила Ирина.
«С меня достаточно привязанности к моим паладинам», — добавила она про себя, а вслух поинтересовалась, нужно ли кормить гомункулуса. Оказалось, что нужно. Фантом нуждался во всём том же, что и настоящая хохотушка.
Заинтересовавшись, девушка начала расспрашивать мага, чем фантом отличается от существа, состоящего из плоти и крови, и тот прочитал ей увлекательнейшую лекцию, которая из-за демонстрации на примерах растянулась на целый час.
Поскольку рыбак рыбака видит издалека, Ирина сразу же поняла, что имеет дело с превосходным преподавателем, который к тому же знает и любит свой предмет. Решив, что грешно упускать такую возможность, она спросила мага, не возьмёт ли он её к себе в ученицы.
Лаборатория разрослась и дел в ней было невпроворот, так что Лиланд подумал и согласился. Когда маг заявил, что занятия начинаются на следующий день, ровно в шесть утра, девушка, устрашённая ранним подъёмом, бросилась к Чантико. Найдя её, она попросилась с недельку пожить в Лягушачьей Заводи — исключительно для того, чтобы привыкнуть к новому распорядку дня.
Ну а где неделя, там и другая, а за ней третья и четвёртая.
Видя, что дочь не спешит возвращаться домой, Вифания послала за ней слугу.
Когда Ирина уехала, супруги Бон вдруг поняли, что им остро её не хватает. Во-первых, на мага свалилась дополнительная работа, которая отвлекала его от новых экспериментов. Во-вторых, он так привык к присутствию внимательной слушательницы, что на первых порах не сразу спохватывался, что разговаривает сам с собой. Чантико просто скучала по девушке и, глядя на пустующее место за столом, всё чаще ловила себя на мысли, что в доме не хватает детей, которых у них с Лиландом никогда не будет. Чтобы отвлечься от грустных мыслей, она бродила по поместью и придиралась к слугам, выискивая огрехи в их работе. Когда угрюмый истопник, которого она допекла придирками, стиснул рукоять колуна, ей стало ясно, что пора заканчивать с домашним деспотизмом.
Тогда Чантико, вопреки уговору, среди бела дня вторглась в лабораторию Лиланда. «Дорогой, делай, что хочешь, но чтобы к вечеру Сирин была у нас», — потребовала она в ультимативной форме, и чтобы привлечь внимание мужа швырнула в него гроздь огненных шаров.
«Хорошо, дорогая!» — рассеяно отозвался маг и, погасив женины зажигалки, взялся за дубину. Подойдя к здоровенному каменному детине, который сидел на полу и, раскачиваясь, утробно стонал, он размахнулся и со всей силы ударил его по голове. Тусклые глазки существа съехались к переносице, а затем на его грубо вытесанном лице проступило блаженное выражение. «Спасибо, хозяин, теперь Шабе хорошо», — прогудел благодарный тролль. «Вот и славно», — кивнул маг и, положив дубину на прежнее место, подошёл к Чантико, которая внимательно наблюдала за его действиями.
— Не нервничай, моя любовь, ты получишь Сирин, — сказал он с нежностью во взгляде и, склонившись, поцеловал жену.
— Что ж, тогда пойду, не буду тебе мешать. Приготовлю что-нибудь вкусненькое на обед. Надеюсь, ты провозишься не слишком долго?
— Нет, я уже скоро заканчиваю. Так что приду сегодня пораньше.
— Люблю тебя, — сказала повеселевшая Чантико и ускользнула из объятий мужа, когда он вознамерился задрать ей юбку. — Не шали, Лягушонок! Ты же знаешь, я не сторонница того, что Сирин зовёт перепихонами, — игриво добавила она и шлёпнула его по рукам.
— Ну и зря, — вздохнул маг, который не имел ничего против спонтанного секса.
***
Согласно воле пославшей его жены Лиланд Бон явился к Вейсам и потребовал вернуть ему ученицу.
Когда Вифания показала ему дулю (естественно, словесную, она же была воспитанной дамой), маг достал громаднейший свиток, завизированный им и ученицей. Это был договор на двухлетнее ученичество Ирины. По удивительному стечению обстоятельств его действие заканчивалось ровно в тот же день, что и срок заключения Алконост в шкуре смертной.
Опираясь на постулаты фандорийского законодательного права, в котором Лиланд Бон был большой дока, поскольку неоднократно судился с кредиторами и родителями обесчещенных им девушек, то он в два счёта доказал, что вправе забрать своё имущество, к которому ученик приравнивался на всё время учёбы.
Поскольку в качестве неустойки значилась приличная сумма в золоте, Вифания поморщилась. Несмотря на то, что её муж был Золотым императором, денег в их семье не прибавилось; он по-прежнему выдавал ей ту же сумму на ведение хозяйства, а просить больше ей не позволяла гордость.
После ожесточённого торга стороны договорились, что Сирин Вейс, известная также как Ирина Боголюбова, поживёт с родными ещё три дня, а затем вернётся к Бонам. Заодно в договор внесли пункт о том, что девушка обязана навещать родителей каждые два месяца и жить у них не меньше недели.
Дополнение пришлось Ирине не по вкусу, но она промолчала, не желая огорчать мать. К тому же её радовало то обстоятельство, что большую часть времени она не будет видеть Алконост.
Три дня совместной жизни сестёр прошли бурно. Они успели не только передраться, но и подпортить друг другу шкуры.
Для начала Алконост чуть было заживо не сожгла Ирину, но та вовремя проснулась и успела выскочить из пылающей постели; к своему счастью, она отделалась лишь лёгкими ожогами.
Месть последовала сразу же. На следующую ночь уже Ирина провела рейд против сестры; она напустила на Алконост целое полчище клопов. Облепленная присосавшимися кровопийцами, та вылетела из комнаты и завизжала так, что у сбежавшихся слуг от её вопля заложило уши.
Как только выяснилось, что насекомые под специальной магической защитой и так просто от них не избавиться, Вифания бросилась разыскивать другую дочь.
Не сразу, но поиски увенчались успехом, хотя Ирина постаралась и найти её было нелегко. Когда клопы отпали, она глянула на оцепеневшую сестру и расплылась в улыбке. Испещрённая многочисленными укусами, та выглядела настолько жалко, что она почувствовала себя отомщённой.
Естественно, Алконост окончательно взбесилась и набросилась на неё с кулаками.
Это была настоящая сестринская драка. С визгом и воплями близняшки с увлечением пинались и таскали друг друга за волосы, причём ни одна из них даже не вспомнила о магии. Впрочем, Алконост больше не подчинялась магия богов, и всё же она лучше сестры справлялась с магическими приёмами, доступными смертным.
«Святые Небеса, какое позорище!» — Вифания поначалу прикрыла глаза рукой, чтобы не видеть творящегося безобразия, но затем решила, что за драчуньями нужен пригляд. Когда одна из дочерей в пылу драки осталась с голым задом, она не выдержала и засмеялась.
Пострадавшей была Ирина.
— Отцепись, пиявка! — рявкнула она и, оттолкнув сестру, сердито посмотрела на мать. — Смешно, да? Ну, конечно! Будь я на твоём месте, тоже умирала бы со смеху; две великовозрастные дуры, а дерутся точно малые дети.
— Извини, — пробормотала Вифания. — Нет, нет! Я смеюсь не над тобой, — она прижала ладонь ко рту, стараясь подавить неуместный приступ смеха. — Дорогая, сзади у тебя неприлично большая пробоина. Подойди, я починю твои штаны.
— Нет, сначала я! — опередив сестру, Алконост бросилась к матери. — Ты обещала убрать сыпь!
— Отвали, я первая! — не сдавалась Ирина.
— Успокойтесь, девочки! — взяв дочерей за руки, Вифания развела их по обе стороны от себя. — Стойте смирно! Не спорьте, я помогу вам обеим.
Сёстры злобно посмотрели друг на друга, но не сдвинулись с места. Довольная послушанием дочерей Вифания призвала домашнюю магию и в два счёта убрала следы укусов с Алконост и починила пижамные штаны Ирины.
— Ну вот, а теперь отправляйтесь спать, и чтобы до утра я вас не слышала и не видела. Понятно?
— Понятно, — буркнули девушки, и с одинаковым ощущением наказанных детей, направились к своим комнатам.
— Стерва! — прошипела Алконост, покосившись на сестру.
— Кто бы говорил, — вздохнула Ирина. — Слушай, сколько можно? Отстань уже от меня.
— Ни за что! Ты мне заплатишь за Лотико!
— Господи! — Ирина возвела очи горе. — Ведь ты сама натравила на меня Антероса. Кстати, Шиву тоже. Ответь, наконец, какого чёрта я тебе сделала, что ты постоянно крысишься на меня?
Алконост сжала кулаки.
— Ты бесишь меня одним своим существованием! — выкрикнула она.
— Старая песня, — усмехнулась Ирина, — но знаешь, здесь я, как это ни странно, солидарна с тобой. Представляешь, что творится? Мы с тобой нашли общую точку соприкосновения, — на её лице появилось любопытство. — Что ещё тебя бесит во мне? — поинтересовалась она.
— Что ты до сих пор жива, хотя у меня была куча возможностей убить тебя! — выпалила Алконост.
— Меня это тоже удивляет, — сказала Ирина, по-новому приглядываясь к сестре. — А знаешь, ненависть — это оборотная сторона любви. Как думаешь, мы с тобой однажды подружимся?
— С ума сошла? — осведомилась Алконост. — Скорей я прикончу тебя.
Ирина сладко зевнула.
— Да уж, сделай милость, а то уже достала своими угрозами. Слушай, ненормальная, почему меня не покидает ощущение, что ты младше меня?
— Потому что у богов более длительный период взросления, — последовал неохотный ответ.
— Сколько тебе лет по человеческим меркам?
— Не скажу.
— И не надо. Судя по поведению, тебе не больше пятнадцати. Господи! Знала бы, что ты ещё мелкая…
— То что? — рыкнула Алконост.
Перед глазами Ирины промелькнули неподвижно лежащие Эдик и Даша, и её расположение, возникшее было к сестре, бесследно улетучилось. Делая скидку на незрелость, она могла бы простить Алконост издевательства над собой, во всяком случае, постараться их забыть, но ни при каких обстоятельствах она не собиралась прощать ей убийство своих паладинов.
— Ничего! — процедила она сквозь зубы. — Иди спи и давай на этот раз без пиротехнических штучек. Всё равно я не могу помочь тебе освободить Лотико.