Другая история, возможно менее драматичная по своему содержанию, связана с воспоминаниями одного из соавторов данной книги. Впрочем, он сам ее и расскажет.
В 1990-х вместе с модой на рейвы пришла мода на наркотики. Произошло это как-то молниеносно. Раз и все. И все уже торчат. И все скачут под выкрики «давай, давай» в такт битов «Русского размера», напевая:
Малосольный огурец,
Вот какой я молодец…
Был примерно 1996 год, когда парни впервые приволокли кассету с альбомом «Music for the Jilted Generation» группы The Prodigy. Один из них побывал в Испании и открыл для себя тамошние рейвы. Он вернулся обратно и буквально всех пытался подсадить на Роберта Майлза, только-только выпустившего коммерческий гигант «Dreamland». «Children» и «Fable» в прямом смысле звучали из всего, что включалось в розетку. Это действительно казалось чем-то по-настоящему новым.
«Продиджимания»
Сам я рос на королях индастрила Ministry и Nine Inch Nails, поэтому изначально меня зацепили только The Prodigy, в частности, композиции «Voodoo People» и «Their Law» — обе с цепкими гитарными риффами. «Продиджимания» распространилась очень быстро, как чума в средние века. Наш город наводнила молодежь в черных рыночных балахонах с принтами лиц тогда еще четырех участников группы — Максима, ныне покойного Кита, Лиама и Лироя. Кроме того, The Prodigy стали мостом между субкультурами: их слушали и рэперы, и панки, и металлисты, которые по обыкновению тех лет регулярно друг другу что-то предъявляли. В моем окружении были парни, ходившие исключительно в балахонах Onyx. Сам же я облачался в балахон The Doors, а в летнее время одевал футболку Pantera. Я был где-то посредине между вечно воюющими панками и рэперами. «Альтернативщиков» никто не трогал, почему-то все считали их своими. Может быть, потому что ценителей, предпочитавших Faith No More, Tool или Clawfinger, действительно было мало. Я один из всей тусовки слушал «альтернативу». Но зато все мы слушали The Prodigy.
Идет, скажем, навстречу пацан — ну явный панк. На нем синие джинсы, окантованные снизу загнутыми плоскогубцами советскими монетами номиналом в «5 копеек». На джинсах ручкой через трафарет нанесены названия самых известных панк-коллективов тех лет: «ГО», The Exploited, Sex Pistols… и обязательно рядом красовался исполненный фирменным шрифтом логотип Prodigy.
Провинциальная неформальная молодежь значительно отличалась от столичной
Лихие девяностые
Но постепенно рейв субкультура, как мы тогда именовали все, что было связанно с электроникой, захватила всех. И главным образом, отразилась на главном молодежном тренде того времени: группировках по районам и районных молодых авторитетах, называемых «правильными пацанами» в возрасте не старше 25—29 лет. Они почему-то повально слушали именно клубную музыку. Все брились налысо, одевались в черные джинсы, шелковые рубашки с воротником-стоечкой, на ногах у каждого в любую погоду неизменно были начищенные черные или коричневые туфли с пряжкой, как у Лепрекона. А у самых проворных носы туфлей были загнуты кверху, как у Алладина.
Прозвища тогда были либо производными от имен, либо выдумывались при каких-то совершенно странных обстоятельствах — всех кругом звали либо «лысыми», либо «толстыми», Максимов называли «Максами», Андреев — «Дронами», Викторов — «Витянами»… Речь каждого изобиловала жаргонными выражениями: «болт» (плохо), «ништ» (хорошо), «шняга» (либо очень плохо, либо так себе). Быть «конкретным пацаном» или знать такового — «ништ», а «вилы» (полный отстой) быть «гопотой» (любого вида лохом). Хотя, по нынешним меркам, «гопотой» тогда были все. Все постоянно хотели друг другу что-то предъявить и волей-неволей стали мини-братками. Все к успеху шли, и всем не фартило. Вроде бы сегодня что-то подобное возрождается движениями типа «АУЕ», но масштабы уже не те.
Я жил тогда в Норильске. Примерно в 1996—97 годах рейвы, наркотики, братки, барыги заполонили все вокруг. По количеству наркоманов в те годы Норильск по России входил в тройку, уступив лишь Питеру и, вроде бы, Красноярску. Сам город представлял из себя большую грязную промзону с большим количеством аварийных домов из-за постоянных разрывов подвальных труб. Горячая вода подтапливала вечную мерзлоту и та, двигаясь, шла вместе со сваями в любую интересную ей сторону. Город-апокалипсис. Картина жуткая, если вспоминать в наше время. Может поэтому я и любил индастриал. Песня Ministry — «Faith Collapsing» — идеальный саундтрек к панораме города и его окрестностей того времени.
«Кислотная среда»
Рейв и наркотики стали почти синонимом. Все кругом говорили про «экстази», но не каждый их пробовал. Купить наркотики было очень просто: наркоман заходил во двор и открыто кричал живущему на пятом этаже хрущевки барыге: «Э-э, Али (так называли одного из них), есть че?» За «че» крылся какой-то ранее оговоренный с дилером наркотик. Хотя ассортимент для неприхотливых торчков был весьма скудным. И вроде бы так скрытно кричит «че», но все понимали про «че» он спрашивает. Наркотики продавали как-то в открытую, чуть ли не с прилавка, крича «Ханка свежая! Ханка липкая! Только что привезенная!…» Не понимаю, куда смотрели тогда правоохранительные органы? Пару раз нам даже милиционеры хотели впарить дозу. Помню подходит один и спрашивает «трава нужна?». Я опускаю глаза и вижу на нем милицейские штаны. Короче, Штирлиц еще никогда не был так близок к провалу. В общем, 1990-е полностью оправдывают свою «лихость» в этом смысле. Это даже была не лихость, а какой-то сюрреализм и зазеркалье.
Улицы Норильска пропитаны индустриальной и «кислотной» средой (фото из открытых источников, 1993 г.)
Вскоре местные братки начали платить за свою деятельность. Сначала взорвался автомобиль с одним из авторитетов возле ночного клуба «Механика», по иронии судьбы находящегося напротив Следственного изолятора в старой части города. Как звали авторитета того, уже не вспомню. Затем другого авторитета по кличке Петрик, расстреляли в его то ли собственной, то ли съемной квартире. За какие-то дела зарубили бизнесмена в нашем дворе. Как говорили соседи, он торговал наркотиками, делая вид, что имеет бизнес. Думаю, врут. Он мне, кстати, подарил фирменную американскую кассету Pantera — «Far Beyond Driven». Откуда узнал, что я их слушаю? И вдруг его зарубили топором посреди бела дня. Приехал джип Cherokee — ухал джип. Труп со множественными рубленными ранами в квартире остался.
Спустя какое-то время бригада «завенягинских» парней (с ул. Завенягина) стреляла в бригаду «ленинградских» (парней с ул. Ленинградская), и опять у клуба, но на этот раз во дворе ночного заведения «Торнадо».
Многие молодые братки вдруг осознали, что влезли в настоящий криминал, и в течение 1998 года почти все эти «бригады» рассосались, как опухоли на срежиссированных сеансах Кашпировского. Причин разладов не знаю, но мне кажется, они полезли ко всякого рода воровским авторитетами, не понимая последствий, и получили неожиданный и жесткий отпор.
«Машина Времени» пели в «Не стоит прогибаться под изменчивый мир» хорошо подмеченную строчку «они торчат под рейв и чем-то пудрят носы…» Правда носы тогда никто еще не «пудрил», все больше «гоняли по вене», а точнее кололи «ханку», на смену которой позже пришел «героин». И все это под кассетные «тыц-тыц-тыц».
Картина любой варочной квартиры имела одинаковый вид: прокуренная кухня, моно-магнитофон, из которого играет «Breathe» все тех же народных любимчиков The Prodigy… Гнутая ложка, поеденная уксусным ангидридом конфорка, вата для фильтра полученной смеси и сидящие в полузабытьи пацаны с поведенной от воздействия опия дикцией, посредством которой они медленно, пережевывая слова, обсуждали, где взять дозу на вечер.
Меня спасла музыка
Не мудрено, что в России «рейв» воспринимался многими как музыка для употребления наркотиков и про наркотики. Такой неделимый монолит. Забористую электронную тему называли «наркоманской» или «кислотной». Но меня наркомания миновала, моим наркотиком была музыка. И благодаря ей в самые серые годы моей жизни, выпавшие на долю провинциального города Крайнего Севера, окруженного круглосуточно коптящими трубами дочерних предприятий «Норильского Никеля», я смог не впасть в затяжную депрессию. Именно отвлечение на музыку и погружение в ее разнообразие помогли мне не стать еще одним городским торчком, захлебнувшимся собственными рвотными массами в сером подъезде кирпичной пятиэтажки. Для меня музыка в общем и целом имела созидательную силу, а не деструктивную…
«Меня спасла музыка». Фото из личного архива С. Сорочинского
Осенью 1998 года я впервые пришел в церковь и примерно через полгода услышал первый христианский танцевальный сборник «Jumping In The House Of God», выпущенный уже упомянутой выше Манчестерской миссией The Message Trust. Помню, удивился, что есть современная христианская музыка, в частности электронная. Мне кажется, в то смутное время «Holy Dance» действительно имели эффект, даже несмотря на то, что все было сделано несколько нелепо. Но зато христиане были преисполнены романтикой и хотели «взять города для Иисуса Христа», как пела команда прославления рижской церкви «Новое Поколение». Инфантильность, как мне кажется, шла им только на пользу.
Глава 11. «Кто ты? Диджей или пастор?»
С таким вопросом однажды подошли к необычному проповеднику в начале «нулевых» годов на Майдане в Киеве Игорю Шипицыну — очень творческой и неординарной личности. Еще до принятия Христа в свое сердце он занимался художественной фотографией и театральными постановками, которые, порой, имели весьма откровенный характер.
В его театральной студии в основном собиралась одна молодежь. И несколько ребят из труппы рассказали Игорю о Господе, указав на отдельные моменты в спектаклях, несоответствующие Библейским и моральным принципам. Игорь начал читать Писание, чтобы доказать обратное, и со временем открыл для себя, что Иисус — есть Жизнь и Истина, что Он любит, умер и воскрес. После молитвы «Отче наш» Игорь пережил встречу с Господом, и та духовная встреча повлияла на всю его дальнейшую жизнь.
После этого он через друзей нашел Церковь, где со священником помолился молитвой Покаяния. Жизнь засверкала новыми красками. Он впервые увидел, что его прежние фотоработы аморальны, и начал снимать светлые моменты своей новой жизни. Затем он организовал у себя домашнюю группу, в которую ходили в основном молодые люди и подростки. Так вышло, что у Игоря всегда получалось работать именно с подростками. Да и сам он чувствовал себя подростком, хотя ему было на тот момент уже далеко за тридцать.
Следующим этапом его творческой жизни стало приглашение в город Киев в христианскую телекомпанию «Эммануил», куда его рекомендовали Константин Косячков, экс-лидер группы «Масада», и Глеб Спиваков, пастор-бизнесмен. В Киеве он стал посещать Церковь Дмитрия Масона «Мировая Жатва», где среди прихожан было много молодежи.
Стрит-движение
Работая оператором в евангельской ассоциации «Эммануил», подарившей зрителю первую христианскую музыкальную программу на русском языке «Один в Кубе» и детский клуб «Суперкнига», Игорь искал свое место в служении Богу.
В двухтысячных на главной площади столицы Украины обосновалось новое поколение тусовщиков, одетых в мешковатую одежду, слушавших рэп и электронную музыку. Видя эту молодежь, Шипицын испытывал острое желание поделиться с ними Благой Вестью о Христе, но едва ли мог найти с ними общий язык. Он решил преобразиться и обрести облик того самого тусовщика, хотя большинству из тех молодых людей по возрасту годился в отцы.
Тусовочный стиль жизни был ему знаком из личного опыта, который он имел до покаяния. Игорь оделся во все модные на то время молодежные шмотки, проколол ухо и покрасил волосы. Он вышел на Майдан проповедовать подрастающему поколению о Христе. Он молился речитативом и рифмовал незатейливые рэп-послания вроде:
Эй, дружище, послушай меня,
Я люблю Иисуса — Иисус любит тебя…
Почему MC Pastor?
Однажды на Майдане к Игорю подошел диджей из местного клуба и спросил его о сценическом псевдониме. Но у Игоря его не было. Тогда тот спросил прямо: «Кто ты? Диджей или пастор?» Игорь ответил: «Я — МС и Пастор». Так он и стал МС Пастором.
Он решил регулярно проповедовать на улицах Киева. Мало кто его тогда поддержал в сем стремлении, но два-три человека помогали ему на первых порах. Игорь подходил к молодым людям и зачитывал слова о спасении в стиле рэп. Он сочинял и рифмовал слова о Христе на ходу. Сейчас это можно назвать «фристайлом».
Каждый раз после Богослужения он и молодая церковная компания гуляли по улицам города и нередко собирались у Игоря дома, пили чай, рассуждали о вечных истинах. И однажды Игорю пришла мысль собираться на улице христианским собранием, включать музыку и весело проводить время.
И молодежь к нему неожиданно потянулась. Вскоре образовалась небольшая тусовка из его последователей и друзей. Всех новообращенных он крестил прямо в фонтане, расположенном на центральной площади города возле торгового центра «Глобус». Там же на площади он встретил свою будущую супругу — МС Маму, с которой начал совместно служить для молодого поколения.
Ребята слушали электронную музыку, танцевали, славили Господа. Это был 1999 год. Как раз в это время по всей Украине прошла волна Пробуждения и достигла своей пиковой точки.
Вместе с Алексеем «Дроздом» Осиповым — лидером тогда еще существовавшей группы Drozdy — и DJ Move Игорь сделал музыкальный проект Doctor Jesus, вышедший в 2001 году. Запись представляет из себя два микса на треки известных транс и эйсид-хаус диджеев, с записанными поверх гитарными рифами Дрозда и речитативом Игоря:
Игорь Шипицын (третий слева) c командой проповедует урбан-тусовке г. Киева
Есть ключ — его надо повернуть,
Есть дверь — ее надо толкнуть,
Есть выход — его надо найти,
Бог тебя любит и хочет спасти.
Конечно, сейчас альбом местами звучит примитивно, но на тот момент он был первым в своем роде релизом на русскоязычной христианской сцене. Однако не музыка была целью «Стрит движения». Целью было служение молодежи, а музыка оставалась лишь инструментом.
Игорь узнавал нужды ребят, а затем молился с ними, разговаривал о вере и спасении. Его новым окружением стали подростки 14—15 лет. Со временем образовалась целая тусовка, которая постоянно росла и ширилась. Постепенно окружающие начали считать Игоря главным священником Майдана. Порой доходило до смешного. Когда кто-то хотел присоединиться к «Стрит движению», молодежь говорила: «Сначала спроси разрешения у пастора, а затем мы тебя примем».
Известность росла и «главного пастора Майдана» пригласили в клуб на дискотеку зачитать пару строк в микрофон. Поначалу Игорь отказывался, но его все же уговорили. Вскоре клубные выступления стали регулярными, превратившись в часть служения по распространению Евангелия. Он рифмовал в микрофон слова о Христе и даже читал Библию под биты электронной музыки. Руководство клуба платило ему за эти выступления, что было просто немыслимо, учитывая противоречивость и несопоставимость формата.
Игорь даже проводил в клубах собственные христианские дискотеки, но не всегда у него это получалось на профессиональном уровне. Поэтому основное движение все же концентрировалось на Майдане.
Игорь и Светлана Шипицыны (справа) проповедуют подросткам
Служение на Майдане
Как и любое экстравагантное служение, уличная евангельская работа Игоря с молодежью не всем приходилась по душе. Проблемы у него возникли с начала его пути. В первую очередь движение не нравилось сотрудникам милиции. Они несколько раз арестовывали Игоря за, якобы, несанкционированные собрания, а также проводили обыски у детей, пытаясь найти повод прекратить все эти сборища. Контроль и давление ужесточались, когда МС Пастор проводил антинаркотические акции.
У ребят также нередко возникали проблемы с наци-скинхедами, которые в начале нулевых набирали угрожающую популярность почти по всему постсоветскому пространству. Они били рэперов и клабберов за внешний вид и за то, что те, якобы, подражают своим стилем «черным», чем принижают свое «белое достоинство». На тот момент не существовало строгого законодательства для регулирования агрессивных субкультур, типа «нацистов», поэтому очень часто избиения сходили с рук зачинщикам. Они всегда побеждали количеством и животной агрессивностью.
Добрались эти бритоголовые отряды и до Шипицына. Так однажды к нему подошел друг из его тусовки и предупредил, что на Майдан идет банда разъяренных «скинхедов» и «ультрас»23 после футбольного матча с намерением бить всех, кто попадется. Игорь все же решил остаться, проявив смелость и стойкость. И в тот день его жестоко избили, сломав два ребра. Но уже на следующий день, полусгибаясь, он приковылял на площадь, дабы снова проповедовать. Главарь той самой банды «нациков», еще вчера мявшей кости всем «субкультурщикам», подошел к нему, а затем повернулся ко всем своим «скинам» и предупредил: «Пастора не трогать, а то я буду бить в морду». Так Бог заступается даже через вчерашних обидчиков, когда мы, несмотря ни на что, исполняем Его волю.
Но побои сказались на здоровье Шипицына: в легких скапливалась вода, в результате чего его положили в больницу. Однако уже на третий день он был выписан, так как Бог исцелил его. «Главный пастор Майдана» был нужен ребятам, которые ждали его выздоровления и возвращения на прежнее место.
Кроме всего прочего, проблемы служению на Майдане доставляли местные бывалые рэперы, которые начали завидовать успеху уличного проповедника. Эти повзрослевшие рэп-гопники били всех, кого встречали на своем прежнем месте обитания, где они когда-то слушали «Мальчишник» и White Hot Ice. Дошло до того, что один из них в порыве гнева схватил отвертку и замахнулся, чтобы ударить Игоря в шею. Но рука резко остановилась в сгибе, как будто ее Кто-то схватил. Игорь решил, что тот просто хотел припугнуть замахом, но экс-рэпер отвел его в сторону и сказал: «Я хотел тебя ударить, но кто-то или что-то остановило меня». МС Пастор тут же начал ему проповедовать, сказав, что его остановил Бог. Спустя пару месяцев парень вернулся на площадь и поведал, как он в тот день попал в милицию за драку и два месяца пробыл в СИЗО, где ему во время пыток передавили сухожилия на руках наручниками. Игорь предложил помолиться за недуг, но парень ответил, что уже сам ранее помолился и получил исцеление. После он ходил с Игорем и говорил всем: «Кто тронет его (пастора), будет иметь дело со мной». Бог снова обернул инициатора проблемы в защитника.
Но обиднее всего для Игоря было то, что в Церкви почти никто не принимал и не понимал его служение. Некоторые открыто осуждали его музыку, стиль одежды и саму идею евангельской тусовки. Так Шипицын, придя на молодежное служение, привел с собой человек пятьдесят из своей «тусы». Его тут же вызвал обеспокоенный молодежный пастор и сказал: «Я не знаю, что с ними делать!». На что Игорь ответил: «Зато я знаю». Церковь была неспособна принять это движение или просто не была готова это сделать.
Основание «Шелтера»
Вместе со Светланой они переформатировали свои тусовки в дискотечный формат. И поскольку в Церкви их служение не принимали, они создали свою Церковь и назвали ее «Шелтер»24. Первое служение супруги Шипицыны провели в ночном клубе.
Они продолжали проповедовать и служить на Крещатике и Майдане долгое время. Там же проводили концерты для молодежи. Игорь со Светланой молились за присутствующих, проповедовали им о спасительной любви Христа. Бог работал с сердцами молодых людей, из которых после образовывался костяк команды «Шелтер».
И при этом почти ежедневно происходили словесные стычки с милицией, когда служителям приходилось буквально отвоевывать право проводить служения. И они отвоевывали.
Как позже сказал сам Игорь, резюмируя успех движения: «Когда мы вступаем в призвание, Бог разрушает всякое ярмо».
МС Пастор стал первым клубным служителем не только Украины, но и всего постсоветского пространства. Его служение и миссия по масштабу сопоставимы разве что с вышеупомянутым манчестерским The Message Trust Энди Хоторна. Сегодня, проживая в Нью-Йорке, он вспоминает то время как ярчайшее событие в его жизни, навсегда изменившее жизни сотен, а, может быть, и тысяч молодых людей.
Игорь Шипицын (MC Pastor), Нью-Йорк, 2014 г.