Георг с раннего детства любил подобраться поближе к костру и с удовольствием послушать рассказы бывалых людей о былом житье-бытье в благословенные времена, которые взрослые почему-то называли «до катастрофы».
– До катастрофы небо было синим, а солнце ярким и теплым, – говорил один.
– До катастрофы драгоценной бронзы и латуни было в достатке, а теперь, где ее искать? – вторил ему другой.
– До катастрофы, говорят, еда не бегала по лесу, а лежала в га-ма-зи-не, – с трудом выговаривая странное слово, вступал в разговор третий, – бери – не хочу…
– Ну уж это ты дал маху! – осаживал явного враля кто-нибудь из товарищей. – Не может мясо, и другая еда просто так валяться где бы то ни было – ее обязательно кто-нибудь схватит и слопает, пока остальные хлопают ушами.
– Я тебе отвечаю! – тут же начинал кипятиться третий. – И мяса, и шкур звериных, и бронзовых топоров, наконечников стрел и копий, скребков, а также прочей утвари в этих гамазинах было хоть задницей ешь – на всех хватало, даже с избытком. Мне дед рассказывал.
– Конечно дед! Кто же еще? – ехидно поддакивал оппонент и тут же добавлял: – Твой дед был знатным вралем, такого мог навыдумывать, что уши в трубочку начинали заворачиваться. Сам слышал, как он рассказывал о том, что люди летали по небу и о других невероятных чудесах. Короче, дед твой был пустым человеком, и ты в него пошел…
После столь недвусмысленного обидного выпада между мужчинами часто возникали нешуточные потасовки, заканчивающиеся разбитыми носами и выбитыми зубами.
Георг Рваная Ноздря почему-то всегда верил самым невероятным байкам о легкой и беззаботной жизни в том прекрасном «до катастрофы». Однако мрачное небо, по всей видимости, не собиралось синеть, а таинственное солнышко по какой-то неведомой причине продолжало прятать свой лик за плотной пеленой свинцовых облаков. Спорившие когда-то у костра мужчины уже давно либо погибли в схватках с дикими животными, либо умерли в страшных муках от неведомых хворей, от которых не помогают ни медвежья кровь, ни отвар ромашки, тысячелистника или зверобоя. Наоборот, со временем жизнь становилась все хуже и хуже. Откуда-то начали появляться ранее невиданные чудища, весьма злобные и очень опасные.
А пару месяцев назад в окрестностях становища Георга объявились странные люди, мало похожие на людей. Гиганты, на две головы выше любого взрослого мужчины, были вооружены суковатыми дубинами, которые, не задумываясь, пускали в ход, как против животных, так и против нормальных людей. Но самым противным было то, что великаны не брезговали употреблять в пищу мясо убитых людей. Все попытки каким-то образом договориться с людоедами к успеху не привели – на их стороне была сила, против которой народу Пещер противопоставить было нечего.
Гиганты, несмотря на свой огромный вес и кажущуюся неуклюжесть, оказались существами весьма ловкими, подвижными, к тому же, необычайно хитрыми. Во время схватки с людьми им удавалось держать некоторое подобие строя, что делало малоэффективными бронзовые топоры и копья против длинных дубин каннибалов, а от стрел и дротиков те успешно защищались огромными плетеными из ивовых веток щитами. Как правило, великаны первыми не нападали на людей и, в принципе, сосуществовать с ними бок о бок можно было бы вполне, если бы не одно «но». Прожорливые соседи напрочь отказывались контролировать свой аппетит и поголовно уничтожали всякую живность в окрестностях становища со скоростью, значительно превышающей скорость ее воспроизводства.
Вот и теперь в который раз по причине неоправданной жестокости дикарей, группа Георга по прозвищу Рваная Ноздря, проплутав трое суток по некогда богатым дичью и разной птицей угодьям, возвращается фактически с пустыми руками. Полдюжины зайцев не в счет – слабое утешение для трех сотен голодных ртов, томящихся в ожидании возвращения кормильцев. Оставалась надежда на то, что остальные три группы охотников окажутся более удачливыми, нежели отряд Георга, однако никто в это особенно не верил, поскольку все указывало на то, что незваные гости частично перебили окрестное зверье, а в большей степени распугали, и вернется оно в эти края очень даже нескоро.
Ко всем прочим бедам сутки назад люди наткнулись на группу великанов, которые, по всей видимости, также шарили по окрестностям в поисках пропитания. Отряду Георга повезло – людоедов было всего пятеро, и справиться с ними не составило особого труда, однако в стычке погибло двое охотников: Силантий Воля и Петро Сердитый. Топая по раскисшей от дождя звериной тропе, Георг пытался заранее подобрать слова, с которыми обратится к вдовам и малым деткам погибших, но на сей раз ничего умного в голову не приходило. Вольно или невольно мысли начальника отряда возвращались к одному и тому же вопросу: «Где взять мяса для пропитания племени?»
В принципе оттого, что Силантий и Петро погибли, ничего из ряда вон выходящего не случилось – люди всегда умирали либо от острых зубов хищников, либо от неизлечимых болезней, либо вообще непонятно от чего. Например, Веселуха – дочурка кузнеца Нестарха вечером бегала, играла с подружками, а на следующий день вся побледнела, губки посинели, за три дня усохла как щепочка и на четвертый сподобилась. Каждый третий ребенок не доживает до года, а те, кто выжил слабенькие какие-то квелые. Кроме того, все чаще и чаще на свет начали появляться уроды, а недавно жена Мартьяна Кривого такое уродила, что язык не поворачивается ребеночком назвать, даже у повидавшего всякого на своем долгом веку Крута – вождя племени аж остатки волос на голове дыбом встали. Старая Варга – знахарка и ведунья говорит по этому поводу всякие мудреные словеса: «мутагенез», «радиация», «браки между близкими родственниками», да что толку в том, что старуха на словах шибко умная, ее лечебные отвары, кроме как от простуды или поноса ни от чего больше не помогают. Хотя мухоморовку бабка знатную делает – хлопнешь глоток, а такое привидится, будто в счастливом «до катастрофы» очутился: и гамазины полные жратвы, и ласковое, теплое солнце, правда, отчего-то похожее на размазанную по стене пещеры соплю, и небо синее-синее, и лес, по которому можно гулять без всякой опаски. Георг даже зажмурился от счастья, вспомнив свои последние видения, навеянные чудодейственным отваром мухомора. Узнала бы его ревнивая Барба, с какими девками ее супруг кувыркается в своих видениях, убила бы кого-нибудь: либо самого благоверного, либо Варгу, либо первого попавшегося под ее тяжелую и твердую руку…
От глубоких мыслей предводителя отряда охотников отвлекло какое-то шевеление в шагах двадцати. Он мгновенно остановился, подав знак остальным немедленно затаиться, стал внимательно приглядываться к кусту лещины, растущему вдоль тропы и (о счастье!) прямо за ним он увидел здоровенного лежащего на боку лося. Как потом выяснилось, продираясь сквозь чащобу, к великой удаче потерявших надежду охотников тот умудрился сломать ногу. Редкое везение раненый зверь – бери голыми руками.
Превратить беспомощное животное во вполне транспортабельные куски питательного мяса для весьма сноровистых охотников оказалось делом одного часа…
Плохие предчувствия Георга оправдались полностью – остальные отряды охотников заявились в пещеры фактически с пустыми руками. Поэтому появление его людей было встречено в становище восторженными возгласами. Добыча была тут же поровну распределена между отдельными семействами племени.
После сытного ужина Георг и остальные командиры охотничьих отрядов, вместе с наиболее значимыми персонами племени, а также самые уважаемые матери семейств по приглашению вождя Крута собрались в храмовой пещере. Так как разговор предстоял весьма серьезный, а серьезные дела быстро не решаются, каждый из пришедших запасся объемистой баклажкой медовухи – оно и сон отгоняет, и ясность мысли позволяет сохранять. Приперлась и древняя как мир ведунья Варга и тут же потребовала усадить свою худую задницу рядом с вождем племени. После коротких препирательств с одной из матерей требуемое место было ей предоставлено. Как только все собравшиеся с максимальными удобствами расположились на разбросанных вокруг ярко полыхающего костра шкурах, заседание совета племени началось.
Георг не впервые принимал участие в подобных мероприятиях, но всякий раз, переступая порог храмовой пещеры, с содроганием смотрел на каменные изваяния богов, расставленные вдоль стен. Это были скульптурные изображения людей и животных, а также уму непостижимых существ. Например, одно из божеств внешним видом походило на птицу, однако странная была эта птица – без ног, клюв острый, крылья какие-то необычные – для птицы, вроде бы, коротковаты, хвостовое оперение вообще не птичье и один огромный глаз. Животные попадались также престранного вида. Одно было похоже на самку дикого быка, только с неимоверно раздутым выменем, почти до земли и маленькими рожками, которыми впору отбиваться от зайцев, но никак не от волков или других каких хищников. Однако эти крамольные мысли Георг держал при себе – кто знает, не рассердятся ли боги, выскажи он вслух свое дилетантское суждение? Поэтому как всякий законопослушный член племени время от времени приходил в храмовую пещеру для того, чтобы старательно с ног до головы окропить кровью убитого им животного какое-либо божество или попросить удачи в предстоящей охоте.
– Итак, уважаемые соплеменники, – начал Крут. – По результатам последней охоты можно с уверенностью утверждать, что дичи в окрестностях становища практически не осталось. Георгу очень повезло наткнуться на раненого сохатого. Остальные группы, как мы все знаем, пришли с пустыми руками. К тому же урожай овощей и корнеплодов на огородах сильно пострадал во время последнего набега великанов…
– Зато грибов в этом сезоне пропасть, – старая знахарка непочтительно прервала выступление вождя.
– От твоих грибов пузо пухнет и беготня сплошная до отхожего места, – Крут тут же отреагировал на мудрое замечание старухи. – Народу Пещер нужна полноценная еда, а не твои поганки и мухоморы. К тому же в последнее время участились случаи отравления даже съедобными грибами. Поэтому перед племенем встает насущный вопрос: «Как жить дальше?»