Когда принесли бутылку, Лоренс накрыл свой бокал рукой и попросил пива. Со стороны это выглядело отвратительно.
Ирина и Рэмси с удовольствием наслаждались гребешками в кремовом соусе с шафраном, Лоренс же, отказавшись попробовать кусочек, принялся так яростно грызть хлебную корку, будто впивался зубами в кожаный пиджак Рэмси.
Ботаник отказался от роли заумного фаната снукера, Ирине ничего не оставалось, как выступить в ней самой. В конце концов, как люди узкой специализации, Рэмси мог бы проявить интерес к таким сферам, как иллюстраторская работа или аналитическая, находящиеся за пределами его знаний, но, вероятно, он боялся задать глупый вопрос. Подобное поведение заставило гостей рискнуть и самим задать глупый вопрос. Поскольку звуки за обеденным столом ограничивались лишь звоном серебра и щелчками зажигалки Рэмси, это было лучше, чем ничего.
— Скажи, снукер ведь очень старая игра? — поинтересовалась Ирина. — Откуда она появилась?
— Снукер появился совсем недавно. Но он возник как вид бильярда, который известен с XVI века. Китай, Италия, Испания и Великобритания оспаривают право на его изобретение.
— Приятно, когда за это право многие борются. — Настоящий вечер подтверждал обратное.
— Снукер произошел от версии бильярда, которую называют блек-пул.
— Кажется, это название одного из прибрежных городов? Его поэтому так назвали?
— Блек-пул? Возможно. Никогда не задумывался над этим.
— Как можно говорить об этом и не задумываться? — вмешался в разговор Лоренс.
— Я же простой парень, — дружелюбно посмотрел на него Рэмси, хотя по его глазам было ясно, что он понял намек Лоренса. — Что же до происхождения, говорят, снукер придумал Невилл Чемберлен.
— Ну, хоть в чем-то у него голова работала, — пробурчал Лоренс.
Рэмси побледнел. Это был намек на все его пропущенные в школе уроки.
— Чемберлен был полковником британской армии и служил в Индии. Парням, видимо, было чертовски скучно. В блек-пуле уже тогда использовали пятнадцать красных шаров и один черный. Чемберлен добавил еще несколько цветных и ввел новые правила. В Утакаманде до сих пор сохранился «Ути-клуб», считающийся колыбелью игры. Мне всегда хотелось туда попасть, и я это сделаю. Там все организовано для бизнеса, строго учтено, кто и когда будет играть, но, думаю, для Рэмси Эктона они сделают исключение.
— Это цель твоего паломничества? — спросил Лоренс. — «Ути-клуб»!
— Можно и так сказать, — кивнул Рэмси, не обращая внимания на тон Лоренса. — В былые времена шары делали из слоновой кости, вырезали из самого центра бивня. Поговаривают, двенадцать тысяч слонов отдали жизнь за торжество снукера. У меня есть один комплект — за его цену можно выкупить короля из плена. Этими шарами сложнее играть, но они соприкасаются с таким звуком, которого не получить с современными.
— Лоренсу бы понравилось.
— Полагаю, слоновая кость тот материал, который может оценить лишь человек искусства.
— Паломничество не моя страсть, — произнес Лоренс. — Так что, Ирина, тебе одной было бы интересно любоваться этим творением.
— Лоренс очень увлечен снукером, — произнесла Ирина.
— Мне кажется, ты тоже им заинтересовалась, голубушка.
— Лишь до определенной степени, — ответила она, макая кусочек хлеба в шафрановый соус.
Рэмси налил им «Шатонюф дю Пап», на мгновение задержав руку над ее тонким запястьем. Лоренс демонстративно взял стакан с пивом и сделал большой глоток. Рэмси прикурил очередную сигарету. Лоренс помахал рукой, разгоняя дым.
— А из чего же сейчас делают шары? — поинтересовалась Ирина. Ее охватило отчаяние, так бывает, когда вам надо поднять тяжелый чемодан, а никто из окружающих не стремится помочь.
— Из пластика. — Рэмси выдохнул дым. — Пластик изобрели благодаря снукеру. Это изменило мир, изменило игру. Хотя, — он щелкнул по солонке из плексигласа, — многие уверены, не в лучшую сторону.
— Невилл Чемберлен изобрел снукер, а снукер помог изобретению пластика. Что ты выдумываешь?
— Я бы сам до этого не додумался, приятель. Это правда. Из-за шаров слоновой кости спорт превращался в слишком дорогой и жестокий, поэтому отчаянно нуждался в усовершенствовании. В те дни им многие интересовались, в том числе и вы, янки, которые вечно изобретают всякую дрянь. Производители спортивной одежды «Фален» предложили десять штук за шар, ради которого не надо будет убивать слонов — согласись, не самый простой способ. Выиграл конкурс парень по имени Джон Уэсли Хайат — изобретатель из Олбани, он придумал делать шары из коллодия — нитрата целлюлозы. Правда, открытие это он сделал случайно.
— Телефон тоже был изобретен случайно, — вмешался Лоренс.
Поскольку имя Александера Грейама Белла не имело отношения к снукеру, Рэмси посмотрел на него с непониманием и продолжил:
— Проблема была лишь в том, что первые пластиковые шары взрывались при столкновении.
Ирина рассмеялась. Лоренс нет.
— Я бы многое отдал за такой набор, — шутливо сказал Рэмси. — Вносит совершенно новый смысл в понятие о безопасной игре.
— Лоренс! Снукер и терроризм имеют много общего.
— Современные шары, — ледяным голосом заявил Лоренс, — делают из прочных полимеров.
— Молодец! — Рэмси поднял бокал (при этом он не выглядел смущенным).
Официанты принялись менять тарелки и подавать горячее, что требовало смены во всем.
— Итак, мистер Заумный фанат! Что нового в политике и вообще?
Ирина мечтала, чтобы Рэмси был более образованным, чтобы, задавая вопрос, он выглядел не хуже Лоренса. Впрочем, она подозревала, что он плохо представляет себе, чем занимаются люди в «мозговых центрах».
— В этом году очень много работы в связи с положением в Северной Ирландии.
Глаза Рэмси внезапно заволокло пеленой, словно Лоренс стремился повергнуть его в гипнотический транс. Ирина сталкивалась с этим и раньше: магические слова «Северная Ирландия» имели сверхъестественную силу. Они могли погрузить любого человека в сон за шестьдесят секунд, угрожая производителям снотворных пилюль крахом.
— Теперь, когда все нити по урегулированию вопроса о разоружении ирландской армии и прекращении вооруженной борьбы в его грязных руках, — самозабвенно вещал Лоренс, — Блэр отказался от помощи всех союзников и настаивает на привлечении к переговорам «Шин фейн». Уступки Блэра авансом могут привести к необходимости новых уступок в урегулировании вопроса.
Рэмси с тревогой в глазах оторвался от окуня. Пауза в монологе Лоренса предполагала высказывание мнения или хотя бы какой-то реакции, коей не последовало.
— Уступки какого рода? — Ирина чувствовала себя матерью молодого актера, которому предстояло произнести одну-единственную реплику, суфлирующей ему из зала.
— Это же очевидно. Уступки в деле объединения Ирландии. — Взгляд Лоренса вопрошал: «Ты совсем глупая?» Она его слишком хорошо знала. — Создание Федерации. Но есть и другие вопросы — заключенные, ККО…
Лоренс продолжал в подобном духе еще несколько минут, Рэмси выглядел так, будто готов упасть со стула. Каждый раз, когда Лоренс начинал рассуждения на профессиональные темы, он использовал такие слова, как «распространение», «освобождение», и загадочные словосочетания, например «подарок Адаму». Он гордился своим умением тонко сплетать фразы, но не желал замечать, что таким людям, как Рэмси Эктон, это непонятно, как непонятно и то, почему это должно их интересовать.
— Кажется, Алекс Хиггинс из Белфаста, верно? — спросила Ирина.
— Да, — кивнул Рэмси и посмотрел на нее с благодарностью. — У меня всегда создавалось впечатление, что тейги и протестанты упиваются разногласиями — у них нет желания покончить с ними, вражда доставляет им удовольствие. — Воодушевленный, он решил высказать еще одну мысль. — Кровавой империи больше нет, верно? Так, может, дать уже этим ребятам свободу?
— Ситуация в Северной Ирландии не имеет ничего общего с колониализмом! — взорвался Лоренс. — Речь идет о демократии! Протестанты в большинстве, а большинство хочет остаться в Соединенном Королевстве. Чертова свобода им не нужна!
Рэмси выглядел смущенным и озадаченным.
— Но все эти бомбы… — Весь мир наблюдал за происходящим, как за маленьким мальчиком, блуждающим в потоке машин на трассе. — Почему не дать этим придуркам из ИРА то, чего они хотят, и умыть руки?
Глаза Лоренса вспыхнули, как огни рекламы предстоящего полуфинала.
— Это именно то, на что они РАССЧИТЫВАЮТ! Почему вы, британцы, все такие БОЛВАНЫ! Эта страна противостояла ГИТЛЕРУ! Твой друг Чемберлен, может, и был трусливым подлизой, но у Черчилля был железный лоб! Лондон наполовину принадлежал нацистам и устоял, а сейчас стоило взорваться нескольким бомбам в торговых центрах, и вся страна готова сдаться!
Рэмси рванул целлофан со следующей пачки «Голуаза».
— Я сам не понимаю, из-за чего такая суматоха, — пробурчал он.
— Все очень просто, — вмешалась Ирина, хотя вовсе не собиралась вдаваться в детали, поскольку ни одной из них не помнила. — Террористы используют в качестве оружия человеческую порядочность. Вы не сможете позволить, чтобы людям причинили вред, поэтому выполните их условия. По тому, как развиваются события, можно судить, выгодно ли быть подонком.
— Конечно, подонком быть выгодно, — воскликнул Рэмси, пронзая ее взглядом. — Возьмите Алекса Хиггинса! Две победы в чемпионатах мира с интервалом десять лет. Набил карман только за счет причиненных оскорблений и вреда, он самый невыносимый придурок на планете. Понимаете, во всей Британии не найти отеля, где ему позволили бы остановиться на ночь. Его проклинают от Корнуолла до Гебридских островов. Если бы я так же громил номера в отелях, за право писать обо мне боролись бы по меньшей мере пять биографов.
— Неплохая параллель, — произнесла Ирина, многозначительно кивнув Лоренсу. — Помните захват на автотрассе прошлой весной?
— Я тогда застрял почти на весь день на М-4 по дороге в Плимут на «Бритиш оупен».