— Все хорошо, — кивнула Ирина.
— Ты бледная. И очень худая.
— Сплю мало. — Она смутилась, решив, что он может неправильно ее понять. — Последние две недели. Неприятности в личной жизни. Приходится часами выяснять отношения. — Через пятнадцать минут она уже рассказывала ему все и обо всем.
Лоренс проявил деликатность и не стал расспрашивать о причинах конфликтов.
— Я не умею ругаться, — смущенно призналась она. — У меня нет опыта.
Взгляд его стал острым.
— Он ведь тебя не ударил?
— Нет, ни разу.
— Если он посмеет поднять на тебя руку, я сломаю ему пальцы.
Ирина улыбнулась:
— Фильм «Мошенник».
— Прекрасно. По крайней мере, с ним ты не превратилась в полную идиотку.
— Что ж, — вздохнула она, — давай, продолжай развлекаться. Ты это заслужил.
— Я ничего не заслужил, все само на меня свалилось. И я не веселюсь.
— Я волновалась за тебя, Лоренс.
— Какая в этом польза?
— Никакой. Но хуже, если я не буду этого делать. Разве ты за меня не переживал?
— Привычки сложно менять.
— Кстати, о привычках, пока я не забыла. — Она открыла сумку. — У меня для тебя подарок. — Она протянула ему пакет. — Пустячок, может быть, это глупо.
Лоренс повертел в руках пакет темно-красной смеси и посмотрел на нее с непониманием.
— Спасибо! — произнес он, не представляя, что держит в руках.
— Это смесь для попкорна, — объяснила Ирина. — Твоя любимая. Ее сложно купить. Мы как-то гуляли, — слетевшее с языка «мы» заставило ее опять смутиться, — я натолкнулась на сухую смесь для чатни с чесноком и решила тебе купить.
То, как он опустил руку с пакетиком специй на колено, дало ей понять, что ее жест недооценен. Радость оттого, что она увидела редкую приправу в индийском магазинчике на Роман-Роуд, затмившая мысли о том, что теперь у Лоренса может быть аллергия на попкорн, дала толчок новым неприятным предчувствиям.
Разумеется, она была уверена, что он до сих пор каждый вечер пьет пиво с попкорном, потому что Лоренс склонен к постоянству и не меняет свои привычки. Но сейчас на нее давила уверенность в том, что привычное блюдо стало для него проклятым. Наблюдая, с каким лицом он отложил пакетик на диван, она даже подумала, что, закрыв за ней дверь, он поспешит отправить его в мусорное ведро, как выбрасывают несвежую курицу, пока тушка не начала источать зловоние.
— Я могла бы, — попыталась извиниться она, — прийти сюда с пакетами продуктов и твоими вещами из химчистки.
— Ты больше не должна обо мне заботиться.
— Странно, конечно, но мне кажется, что должна. Если вы однажды взяли на себя ответственность, то не вправе освобождаться от нее по своей прихоти.
— Разумеется, вправе. Послушай, со мной все в порядке. Я хотел сказать, нет ничего хорошего в том, что мы расстались, я этого не хотел. Но я справлюсь. Говорят, на это требуется год.
— Ты никогда не доверял тому, что говорят.
— Да. Как правило, это все чушь. — Несмотря на желание выглядеть спокойным, Лоренс старался не смотреть ей в глаза. Обращаясь к ней, он смотрел чуть в сторону, словно в комнате присутствовал третий. — Кстати, у меня был шанс уехать в этом месяце в Россию. Большой проект в Чечне. Но я отказался.
— Удивительно. Почему же?
— Не стоит заострять на этом внимание, но… понимаешь, Россия для меня связана с тобой. Язык, опять же. Боюсь, если услышу «Привет, милый!» на улице, решу, что это ты. Если бы мы могли поехать в Москву вместе… Кажется, я плачу над пролитым молоком. Забавно, я всегда думал, что по-настоящему интересуюсь этим регионом. Когда возник этот проект, я был в таком нетерпении, но потом… эти ассоциации… Теперь понимаю, что мне плевать на Россию. Даже странно.
— Ну что же так, — по-русски укорила Ирина. Возвращение к милым сердцу привычкам, которые она предала, сделало язык сухим, как смесь для чатни.
— А знаешь, я был уверен, что ты придешь, — заговорил Лоренс. — К концу следующей недели тебе надо сдать иллюстрации для «Мисс Дарование», а ты ответственный человек.
— Ты помнишь срок сдачи моей работы?
— Я помню все, что для тебя важно.
— Я задержалась с этим проектом. Попросила продлить срок.
— Не помню, чтобы ты сдавала иллюстрации позже. Но ведь за последние месяцы ты не могла нарисовать много. Впрочем, твой денежный мешок вполне мог купить тебе новый набор красок.
— Нет, у меня был своего рода отпуск.
— Вечеринки конечно же. Ты очень похудела, и лицо одутловатое.
— Я же сказала, мне надо выспаться.
— И ты куришь.
— Совсем чуть-чуть!
— Я даже запах чувствую. — Лоренс одернул себя и замолчал. Он вовсе не желал, чтобы их разговор проходил в таком тоне. — Я знаю, ты считаешь меня деспотом, но я хочу лишь, чтобы ты следила за собой. Больше ничего. Я не собираюсь контролировать тебя.
— Я так не думаю.
— Ну, полагаю, теперь ты можешь кое-что рассказать мне о снукере! — воскликнул он с деланым восторгом.
Ирина криво улыбнулась уголком рта.
— Даже больше, чем хотела бы знать.
— Бойся исполнения своих желаний.
— Я не желала много знать о снукере. Это произошло само собой.
— Мне неинтересно, чего ты желала, но это моя проблема.
— Я и не ждала твоего понимания.
— Хорошо. И не дождешься. — Казалось, он долго боролся с чем-то внутри себя и победил. — Ты не можешь пренебрегать работой, Ирина, иначе пожалеешь. Ты можешь бросить меня, но не ее.
— В моей жизни произошли огромные перемены, но в ней не возникло равновесия.
— Ты ездишь на все соревнования?
— И что? — с любопытством спросила она.
— Если не будешь проявлять осторожность, он тебя живьем сожрет. — Лоренс вновь взял на себя роль ее совести. Он и раньше принимал ее на себя, неудивительно, что она сбежала. Совесть не всегда самая приятная компания.
— Ты должен был мне доверять, — не задумываясь выпалила Ирина. Его замечание было слишком предсказуемо.
— Я доверял.
Она опустила глаза:
— Я переживаю, что так, как прежде, уже никогда не будет. Мне и сейчас плохо. Как и раньше. Все ненадежно.
— Я не хотел бы, чтобы ты оставалась со мной из порядочности. Словно ты делаешь мне одолжение. — Он пожал плечами. — Тебе следует поступать так, как считаешь нужным.
— То, что мне нужно, оказалось не таким простым.
— Уверен, все просто. — Лицо его перетекло на одну сторону, словно вода в наклоненном ведре. Кто-то заметил бы лишь ехидное выражение, но Ирина видела глубокую, плохо скрываемую тоску. — Ты хотела обмануть меня или другого парня.
— Нет. Прежде всего я хотела остаться женщиной, сдержавшей слово.
— Мы не были женаты. Ты не нарушила клятву.
— Думаю, нарушила. У меня была мечта долго любить одного мужчину. Теперь я понимаю, что этого больше не будет в моей жизни. Даже если я останусь с Рэмси, пока смерть не разлучит нас, я всегда буду знать, что бросила тебя. Сначала собственное предательство меня угнетало, потом мучило то, что я предала саму себя.
Лорен никогда раньше не любил подобные разговоры, и сейчас его отношение к ним не изменилось.
— Не пытайся обвинить меня во всех своих трудностях. Я и так изо всех сил стараюсь выжить. — В его голосе слышалась горечь и многозначительный намек, словно он хотел сказать: «Посмотри, что со мной стало из-за тебя». В какой-то момент развивающееся действие стало все больше напоминать мелодраму, к которым Лоренс относился с презрением. — Тебе не пора заняться делом? — спросил он, вставая.
Ирина поставила чашку с кофе на маленький мраморный столик, ощущая, как от одного сделанного глотка начинает болеть желудок. Ей было невыносимо жаль напрасно приготовленного отличного гватемальского кофе сильной обжарки.
— Пожалуй, — кивнула она.
Первое, что она увидела в студии, были сложенные картонные коробки, рулон клейкой ленты и яркий маркер — все это осталось еще после их переезда. На столе лежала новая папка для рисунков; Лоренс не поскупился и купил ее в дорогом магазине.
— Ты подготовил все необходимое для упаковки вещей… — пробормотала Ирина, — позволь мне вернуть тебе деньги.
— Не говори ерунды, — резко оборвал ее Лоренс и взял коробку. По тому, как слаженно он действовал, можно было понять, что и это препятствие на жизненном пути он собирается преодолеть с присущей ему стойкостью и выдержкой. Он наверняка рассуждал так: «Если будем лить слезы над каждой кисточкой, то не управимся со всем и за неделю».
— Лоренс, я способна сама все собрать.
— Но вдвоем же будет быстрее, — с грустью констатировал он. — Давай, шевелись!
Ирина засучила рукава, прикидывая, что необходимо ей в первую очередь, а что, как, например, мелки, было лишь временным увлечением и вряд ли понадобится ей снова. На полках лежали упакованные Лоренсом в листы «Дейли телеграф» карандаши и цветные чернила, которые были ей просто необходимы. Он был трудолюбивым человеком, даже когда речь шла о разрушении собственного мира. Пожалуй, через некоторое время они оба начали получать удовольствие от совместной работы и растерянно замолчали, когда коробки были собраны и подписаны.
— Ты больше ничего не хочешь забрать? — Лоренс показал рукой на рисунки на стене.
— Нет! — Нарушить привычную гармонию этого места казалось ей святотатством.
— А одежду?
— Даже не знаю, ее и положить некуда. Ты же знаешь, как строят британцы, у них не так много мест для одежды, а шкафы Джуд забрала. Да и у Рэмси достаточно одежды.
Современная неразбериха в романтических отношениях приводит к чехарде, как в игре «Музыкальные стулья». Скорее всего, именно разводы способствуют росту темпов строительства жилья. Вместо одной квартиры людям требуется две. Получается, жить в браке выгоднее? Сколько раз в жизни у вас появится желание купить, например, блендер?
— Он что, денди? — спросил Лоренс.
— Я еще помню твои выражения. Ты хотел сказать «педик».