По словам Н.Р. , они с мужем боятся, чтобы не “подавлять ребенка”, стараются не наказывать, мирно разрешать конфликты. Н.Р. много читает о воспитании детей, и ее сознательные установки и намерения даже слишком “правильны”. Но, как видно из характеристики мужа и беседы с ребенком, ее реальное поведение не соответствует сознательным принципам. Несмотря на выстраданное осуждение бойкота, она прибегает к этой форме воздействия по отношению к мужу, кричит на ребенка. Ее интеллектуальная жизнь и разумные установки идут вразрез с непосредственными переживаниями и реакциями, порой неуправляемыми. Если на сознательном уровне она отрицает и осуждает тип поведения своей матери, то реально она его воспроизводит по отношению к ребенку и к мужу. Этот же тип поведения намечается и у пятилетней девочки: она изображает себя в короне (символ власти, величия), она наказывает мать (место которой на кухне), устраняет ее из общения.
Мы видим, что уже в четвертом поколении — бабушка, мать Н.Р., она сама, ее дочь — проявляется один и тот же тип поведения женщины в семье— властность, жестокость, отчуждение. Есть заметная разница в его проявлении у самой Н.Р. и ее матери, считающей себя добрым, хорошим человеком, довольной собой и не подозревающей об отрицательном отношении к ней дочери. Но от того, что Н. Р. осознает тяжесть своего состояния, отношение к ней дочери, стремится быть доброй, неподавляюшей матерью, картина не меняется, а только усугубляется глубоким внутренним конфликтом: усвоив с детства тип поведения матери, ставший ее натурой, она не. может изменить его усилиями сознания и воли. Помочь ей на уровне сознания нельзя. Надо понять суть ее душевного состояния.
Благодаря постоянному самоанализу, начитанности в психологии, развитому интеллекту, Н.Р. способна к меткой характеристике своих переживаний. У нее такое чувство, будто она “занимает чье-то место на земле”; она “аморфна”, как амеба, играет роли, несвойственные ей. Иными словами, она чувствует, что лишена индивидуальности, личностной определенности, не нашла себя в жизни (ощущение себя “маленькой девочкой”). При полном внешнем благополучии у нее чувство своей несостоятельности. Это проявляется прежде всего в общении: ей кажется, что к ней плохо относятся, не принимают ее такой, какая она есть. Она боится общаться с людьми, хотя больше всего стремится к этому общению. То же наблюдается и у ее дочери. Очевидно, в этом сказывается неудовлетворенность в общении, так болезненно пережитая в детстве (вспомним ее истерику при рождении сестры); психологи называют это “дефицитом любви”. Не внешние обстоятельства, а душевный строй делает несчастной эту женщину, и такой душевный строй передается ее дочери. Как же прекратить эту эстафету душевной боли? Как помочь Н.Р.?
Эта женщина обладает удивительной волей к познанию и изменению себя, редкой честностью, глубоким недовольством собой. Здесь залог того, что ей можно помочь. От встречи к встрече Н. Р становится более открытой, искренней и живой. Она говорит, что после бесед чувствует себя хорошо, но пока это улучшение продолжается не более двух дней (а она хочет постоянного эффекта).
Как нередко бывает в таких случаях, у Н.Р. появляется стремление к личным дружеским взаимоотношениям с психологом, она ожидает от этих отношений удовлетворения своих неудовлетворенных потребностей в любви и признании. Случись это, психолог станет объектом требований, недовольств и обид, вымещаемых на нем отрицательных переживаний. Но главная беда не в этом, а в бесплодности такого рода отношений: пока человек ждет любви и внимания от других, живет этим, он никогда не удовлетворится, будет требовать все большего, и все ему будет мало. В конце концов он окажется у разбитого корыта, как старуха, захотевшая, “чтоб служила ей рыбка золотая”. Такой человек всегда внутренне несвободен, зависим от того, как к нему относятся.
Пока человек только берет, рано или поздно он обанкротится. Фигурально выражаясь, чтобы росла прибыль от получаемого, его надо отдавать другим. Этот свой — источник любви и добра необходимо открыть в себе самом. И открытие должно совершиться не в уме, а в сердце человека, не теоретически, а внутренним опытом. Поэтому было бы неверно сразу же сказать Н.Р: “Эффект нашего общения так недолог, потому что вы больше думаете о себе, чем о других”. Она примет это к сведению или займется самобичеванием. Подождем, когда она прийдет радостная и скажет: “Теперь я поняла... Теперь я живу!” Это может произойти нескоро, так как эта женщина живет умом, а не сердцем. А для начала сердце надо умягчить и отогреть, помочь Н.Р. поверить в себя, чтобы, наконец, она узнала простую вещь: не только она нуждается в людях, но и они нуждаются в ней.
...В.П. четырнадцать лет замужем, у них есть дочь: сама она в свои 32 года работает и учится. Времени всегда не хватает. Но ей пришлось обратиться в психологическую консультацию, так как последнее время ей почему-то стали неприятны близкие отношения с мужем.
Муж В.П. очень ее любит, во всем помогает. Знакомые в один голос говорят: “Какой у тебя прекрасный муж!” А она видит в нем одни недостатки, постоянно его “воспитывает”. Особенно нетерпима она к выпивкам мужа: они, правда, бывают редко, но ее больше всего раздражает то, что он быстро пьянеет: вот ее брат пьет много, но как-то не пьянеет.... Возмущает ее пассивность мужа: “Он все делает, когда ему скажешь, а сам не видит, что нужно сделать, — никакой инициативы... Может быть, по моей вине?.. Любит, даже слишком, чересчур ласков, покладист, построптивее бы был... Может быть, потому, что воспитывался матерью без отца?”
Саму В.П. больше воспитывала бабушка, чем мать. О матери вспоминает: “Вспыльчива была, сердилась, постоянно раздражена. Помню, я выстригла себе челку, а она меня схватила за эту челку и головой об стену! Она в торговле работала, уставала. Отчим пил, вот она на мне и срывалась. В пятом классе я взяла из школы документы и уехала сама к бабушке. Училась отлично, удачно вышла замуж. Дочь у меня такая же, как я: у нас редко бывает хорошее настроение, обе нервные, раздражительные, ничто не радует. Я давно забыла, что такое покой”.
Встреча с мужем В.П. подтвердила сказанное ею. Мне достаточно было лишь намекнуть ему на то, что жена ожидает от него более мужественного поведения, и он все понял.
Через полгода В.П. снова пришла, но уже с другими жалобами: что-то произошло с мужем. Последнее время он демонстрирует какое-то нехарактерное для него поведение: заставил ее хорошо одеться на праздник, чего никогда не было. “У меня к нему было отношение как к мебели, которая будет стоять, пока я ее не выброшу. А теперь мне кажется, что я его совсем не знаю! Начались ссоры, и он их не улаживал, а как будто нарочно разжигал, хотя провоцировала их я. Может быть, он просто избаловал меня? Я как будто получила в ответ все то, что сама делала по отношению к нему”.
В третий раз В.П. пришла в полном смятении. Она рассказала, что у них было совершенно счастливое время: она сдала сессию успешно, ссоры с мужем у них прекратились, она наконец была рада мужу и жизни, она почувствовала в нем настоящего мужчину, какого раньше не знала. Но вдруг она услышала, что “какая-то семнадцатилетняя вешается ему на шею”. Вот это совершенно выбило ее из колеи: она связала перемены в поведении мужа с этими слухами и теперь не верит ему. А он спокойно твердит, что это — ее “мнительность” и что все это глупости, да еще иногда прикрикивает, чтобы “прекратила дурить”.
Хотя, по всей вероятности, и это подтвердила беседа с мужем В.П., изменение его отношения к жене произошло после и по причине нашей с ним беседы, ей полезно было пройти через “естественный эксперимент” мнимой измены мужа. Это помогло ей увидеть его другими глазами (глазами другой женщины, которая “вешается ему на шею”). Проходя через кризис отношений, супруги начали заново их строить: муж становился главой семьи, а жена наконец получила то, чего она хотела: сильного, волевого, твердого мужчину. Заслуга в этом принадлежала прежде всего мужу В.П. — человеку по натуре мужественному и разумному. Он легко понял, что любовь — это не только эмоции, но и разумная воля. Он сумел стать “укротителем строптивой” и поставить все на свои места. Прежние отношения оказались тупиковыми и могли скоро распасться (по словам В.П., она терпела их только ради ребенка). Вернув себе “права мужества”, он открыл жене путь женственности, пробудил в ней любовь, без которой женщина не знает радости и покоя. Власть над мужчиной убивает любовь, извращает супружеские отношения. Но легко ли быть женственной?
...Л. я знала еще студенткой: милая, скромная девушка с тихим ровным голосом — воплощение женственности. Все говорило о том, что она будет прекрасной женой и матерью. И вот через несколько лет замужества и материнства она призналась: “Как это трудно — быть женственной!”
Они с мужем глубоко любят друг друга. Но однажды он сказал ей: “Знаешь, что-то происходит неладное: я начинаю бояться тебя, как ребенок матери, которая может поставить в угол, у меня постоянное чувство тревоги, как у провинившегося школяра, будто я что-то не сделал или сделал не то и не так. Но чувство нашкодившего ребенка — это уже не чувство к любимой женщине”. И она поняла: ей приходится распоряжаться по дому: “Сделай то, не так сделал, почему не сделал. . . ” Это становится фоном их отношений, и в это она вкладывает немало отрицательных эмоций. Роль “прораба” делает ее властной, что совершенно чуждо ее натуре и непривлекательно для нее и для мужа. Мелочи жизни, быта вытесняют что-то очень важное в их отношениях. Да, трудно быть женственной! Но что-то надо менять: менять тональность, “удельный вес” распорядительности, перевести раздражительность в шутливость и ласковую просьбу. Власть убивает любовь женщины: и с “волей к власти” надо бороться, чтобы сохранить гармонию супружеских отношений: совет да любовь. Вместо распорядительного тона — советование, общее решение — во имя любви. Здесь надо потрудиться, быть внимательной к себе. Иначе легко превратиться в “сварливую бабу”. Ведь муж любит ее и всегда готов прийти на помощь—ему нужно только подсказать, порадоваться, что сделал, спросить, не нужно ли ей самой что-то сделать. И тогда жизнь будет не тревожно-напряженной беготней, а радостной и спокойной работой вдвоем, где мелочи не мешают, не раздражают, а радуют и наполняют душу.