Так в русском народе понимали любовь, честь, целомудрие. И в наши дни еще можно услышать: “честная девушка”, т. е. чистая, целомудренная, сохранившая девичью честь...
Целомудренный человек не растрачивает легкомысленно свои чувства, но мудро бережет их для одного, как бы заранее храня ему верность, веря в него. Стыдливость стоит на страже целомудрия: проявлять преждевременно свои “естественные” влечения нехорошо, потому что они естественны в браке, для рождения детей и не оправданы как проявление несдержанности, как желание удовольствий.
Идеал и идеализация
Первоначальное, еще не отравленное горьким опытом жизненных травм чувство любви (“первая любовь”) отличается вдохновенностью, восхищенностью человеком. Он представляется самым прекрасным, необыкновенным, исключительным. Обычно это называют “идеализацией”, и нередко это действительно так. Возлюбленный является проекцией своего идеала, будучи совсем другим, реально далеким от этого идеала. Потом обычно следует разочарование, возникает чувство обманутости и даже враждебное отношение к ранее любимому. Но здесь скрывается проблема: в чем же суть этой идеализации? Какая потребность стоит за ней? Почему
____________________________
1 В крестьянском обиходе не были, разумеется, таких терминов, как “сексуальная революция”, “сексуальная свобода”, их синонимом служит короткое и точное слово: “бесстыдство”.
эта потребность так сильна, что толкает человека на трагические жизненные ошибки? Почему даже горький опыт порой не останавливает от дальнейшего поиска своего идеала?
В диалоге Платона “Пир”, беседуя с друзьями о смысле любви. Сократ сказал, что за ней стоит потребность “родить в прекрасном”. Из всех речей слово Сократа было признано друзьями самым убедительным. Хотя для нас эстетический аргумент менее убедителен, чем для древнего грека, но в словах Сократа легко угадываются такие свойства любви, как ее творческий характер (“потребность родить”) и устремленность к совершенству, абсолюту (проявлением которого является красота). Эта тема устремленности ввысь развита в том же диалоге Платона в его речи о восхождении эроса от любви телесной к красоте как таковой.
В любви пробуждается духовное начало человека, и оно ищет встречи с духовным Я другого. Любовь является условием и путем духовного развития личности. И именно одухотворенность супружеской любви необходима для жизни и возрастания самой любви.
Идеал в любви не всегда иллюзия. У любви есть свойство, присущее только ей: прозревать неповторимость любимого, его духовное Я, скрытое от него самого и окружающих. Значит, любовь является высшей способностью познания. Она видит в другом то, что недоступно интеллекту, закрыто от психологической науки, ориентированной на рассудочное мышление. Но прозрение любви возможно лишь в том случае, если есть доминанта на Собеседнике, т. е. способность отрешиться от своих предвзятых представлений, эгоцентрических притязаний. Любовь открывает красоту духовного Я человека. Он воспринимается совершенно особым, необычным. Поэтому в любви есть изумление, восхищение.
Но это неизбежно приводит к противоречию идеала и реальности. Если начало любви — подъем всех жизненных сил человека, в котором сливаются идеал и конкретный несовершенный человек (наличное Я), то повседневная последующая жизнь любви неизбежно наталкивается на противоречие. Известный русский философ Владимир Соловьев так охарактеризовал это противоречие любви: “...Высшая задача любви уже предсказана в самом любовном чувстве, которое неизбежно прежде всякого осуществления вводит свой предмет в сферу абсолютной индивидуальности, видит его в идеальном свете, верит в его безусловность”. Но обычно на вспыхнувший свет любви “смотрят как на фантастическое освещение краткого любовного “пролога на небе”, которое затем природа весьма своеобразно гасит как совершенно ненужное для последующего земного представления. На самом деле этот свет гасит слабость и бессознательность нашей любви, извращающей истинный порядок дела. ”
Извращением любви является подмена высшей цели этого чувства — реализации идеала — самодовлеющей телесностью.
Когда личность человека отождествляется с его физическим телом, происходит подмена любви к человеку любовью к телу, что неизбежно ведет к разочарованию. Это соответствует массовой динамике любви от головокружительного взлета до охлаждения, в лучшем случае — до привязанности и привычки.
Любовь или влечение?
Говоря о любви, нередко подразумевают весьма различные, иногда прямо противоположные душевные состояния: “люблю ходить в кино”: “люблю мороженое” и т. д. , называя словом “любовь” то, что доставляет удовлетворение, удовольствие. Здесь на первое место выступает мое Я, а предмет любви оказывается лишь средством удовлетворения моей потребности. Так, к сожалению, мы нередко относимся и к людям: человек приятен, с ним хорошо, он доставляет удовольствие. И тут также Я на первом месте, а он(она) — всего лишь условие, средство, обеспечивающее мне удовольствие. Личность, индивидуальность этого человека сами по себе не играют здесь существенной роли, ее легко заменить другой — для разнообразия или большего удовольствия.
Так, например, консультируя одну разводящуюся супружескую пару, я спросила у молодой женщины о причине развода: “Вы недовольны своим мужем?” И она ответила: “Нет, у нас все было хорошо. Но я нашла лучше”. Такой ответ вполне вписывается в логику потребительского отношения к человеку: его можно и нужно заменить, как любую устаревшую и надоевшую вещь.
Любовь — это чувство, отличающееся от эгоистического”влечения”, “предпочтения”, “интереса”. В любви отвергается, преодолевается наличное Я, обретается духовное Я. Это понимание любви соответствует понятию “доминанта на Собеседнике” А.А.Ухтомского. В современном “массовом” сознании любовь нередко отождествляется с сексуальным влечением, поэтому следует остановиться на их различии. В терминах диалогического подхода оно состоит в том, что любовь — это само по себе субъект -субъектное отношение; тогда как сексуальное влечение видит в другом объект для своего удовлетворения.
Понятно, что интимные супружеские отношения связаны с сексуальным влечением. Но речь в данном случае идет не об их отсутствии в любви, а о том, чтодоминирует: обращенность к другому или собственное удовольствие. Именно это различие имеется в виду при сопоставлении понятий “любовь” и “сексуальное влечение”.
В наше время ведущим мотивом вступления в брак является любовь. В прежние времена, да и ныне в традиционных семьях любовь обычно не предшествует браку'. Однако прочным брак является в традиционной семье, а не в “современной”. Социологи говорят о том, что среди тех, кто вступил в брак, потому что “пора заводить семью”, оказывается больше благополучных пар, чем среди тех, кто соединился по любви. По-видимому, дело в том, что, называя “любовь” в качестве мотива брака, опрашиваемые вкладывают в это слово разные содержания. Можно выделить по меньшей мере три различных понимания этого слова: любовь как сексуальное влечение; любовь как потребность быть любимым; любовь как доминанта на Другом. Устойчивое преобладание одной из них в сознании и складе личности позволяет кратко наметить три типа личностных установок.
Доминирование полового влечения. Гипертрофия полового влечения ведет к образованию сексуальной доминанты, захватывающей все жизненные силы человека, превращая его в раба своих влечений. Это становится преградой для психического и духовного развития человека. Естественная нормальная иерархия личности оказывается перевернутой: высшие психические и духовные потребности, стремления “вытесняются” и блокируются низшими влечениями. Сами по себе правомерные, низшие влечения в таком перевернутом виде становятся извращенными и паразитирующими — это путь распада личности. Таков предельный вариант этой личностной установки.
Опыт консультирования разводящихся супругов говорит о том, что такие люди неспособны к созданию семьи, так как у них слишком сильна потребность в смене “объектов” удовлетворения сексуального влечения. Порою они глубоко страдают от этого, сознавая, что неспособны любить, понимая, сколько горя приносят оставленным женщинам и детям. Однако нельзя считать их “безнадежными”. Возможность решительно изменить себя и свою жизнь остается у человека, пока он жив.
Потребность быть любимым. Эта потребность свойственна каждому человеку с самого раннего детства. Ее нормальное разви-
__________________________
1 Из беседы студентов на семинаре о семье: студент из Индии рассказывает о том, что жених и невеста до свадьбы не знакомы. Русская студентка: “А любовь?'” Ответ: “У вас любовь до свадьбы, у нас — после свадьбы”.
тие выражается в способности к ответной любви. Но нередко потребность в любви направляется исключительно на себя.
Американский психолог К. Хорни дала подробные клинические характеристики представителей подобного типа личностной установки. Односторонняя потребность быть любимым служит психической защитой от чувств повышенной тревожности, неуверенности, страха, своими корнями уходящих в раннее детство. Чувства эти обусловлены разного рода неблагоприятными взаимоотношениями ребенка со взрослыми: отсутствием или недостатком любви родителей, повышенной опекой, сопровождающейся отрицательными эмоциями, деспотизмом. Пережитые душевные травмы ведут к неврозам, тормозящим развитие личности и индивидуальности.
Логика невротической потребности быть любимым такова: “ты меня любишь — значит, ты меня не обидишь”. Эта потребность в любви эгоцентрична, хотя она может маскироваться внешними проявлениями ответной любви. Таких людей характеризуют болезненная мнительность и обидчивость, ревность, стремление во что бы то ни стало привлечь к себе внимание и т. п.
Отечественный психолог Л. С. Славина в своих исследованиях показала, что у детей дошкольного возраста, не признанных, не любимых в группе детского сада, в поведении заметны проявления агрессивности, желание командовать, завышенные притязания. После того, как удовлетворяется потребность в любви взрослого, улучшаются взаимоотношения в группе сверстников, выравнивается характер ребенка.