Истинно положительное и созидательное действие — такое, в котором каждый миг жизнь проявляет себя с наибольшей полнотой. Оно самодостаточно. Оно ничего не требует и ничего не ожидает. Это цельный, тихий и анонимный процесс, который обнимает всю Вселенную, от бесконечно малого мира атома до самых отдаленных галактик.
Внутри себя мы можем ощутить это со всей полнотой, лишь сумев избавиться от жадности.
Трудность состоит в том, что жадность таится в самой глубине нашего бессознательного. Нам часто кажется, что мы спокойно пребываем в настоящем, тогда как на самом деле мириады волнений и скрытых притязаний роятся в наших головах. Поэтому поступки мы не переживаем полностью — они всегда несут на себе отпечаток утаенного стремления и скрытого желания…
(…)
Дзэн создает атмосферу умиротворения, строгости и простоты взамен напряжений, которые возникают из-за того, что мы стремимся к обладанию, господству, успеху.
…Как только мы осознаем ложность такой установки, мы «отпустим» ее, и страдание, присущее нашей внутренней напряженности, сменится счастьем и легкостью Бытия.
Настоящая отстраненность не есть результат духовной дисциплины.
Если мы простым волевым актом откажемся от вещей и явлений, к которым испытываем привязанность, то всего лишь убежим от решения проблемы, потому что мудрец сразу спросит: «Кто отказывается от этого или от того?»
…Человек, который испытал сатори, не отказывается ни от чего, но, зная о безграничном богатстве своей природы, больше не сможет ни к чему привязаться. Он больше не испытывает ни страсти, ни привязанности, потому что пробуждение открыло ему, что он находится в самой сердцевине живого и неживого во Вселенной, в центре всего, что есть самого дорогого и незаменимого в этом живом и неживом. Другими словами, привязанность есть не средство, но лишь следствие.
Мастера дзэн учат нас, что не следует обучаться медитации или отрешенности. Они выдвигают лишь одно требование: быть бдительным, внимательным, готовым проснуться в любой момент, потому что жизнь пламенеет в каждой секунде проходящего времени.
Современных людей можно сравнить с борзыми, которые бессмысленно мчатся, преследуя механического зайца. «Люди-борзые» натянуты как струны, напряжены сверх меры, жадны и жестоки, но дзэн старается показать им, что тот заяц, который кажется им настоящим, — всего лишь заводная игрушка. В тот миг, когда человек полностью осознает, что значит эта истина, он «отпускает» себя, и горечь от борьбы и постоянного насилия сменяется покоем, миром, гармонией и любовью.
Последствия такого облегчения глубоки — они сказываются не только на физическом, психическом и умственном здоровье человека, но и на всем человечестве в целом.
Вот основы эффективного ненасилия, сострадания и доброты, которым учит нас буддизм в общем и дзэн в частности…
Мы знаем, что страх парализует естественные инстинкты большинства животных. То, что истинно в отношении животных, с определенной точки зрения верно и для людей. Большинство наших ошибок, сомнений и заблуждений имеют своими источниками, прямо или косвенно, страх и жадность.
Когда разум «отпускает себя» и перестает напрягаться от того, что должен к чему-то стремиться, тело и нервная система только выигрывают. Последние исследования по психосоматике убедительно доказывают, что, например, значительно меняется содержание щелочи в крови и замедляется выработка гормонального секрета именно тогда, когда меняется наше эмоциональное состояние.
Расслабление тела вместе с расслаблением и спокойствием разума способствуют величайшей ясности — и умственной, и физической.
Зачастую, когда мы встречаем людей по-настоящему цельных, сумевших полностью реализовать себя, нас поражает в них удивительное соответствие обстоятельствам и готовность в любую минуту отвести опасность от других. В этом и состоит главное различие между этой теорией и тем, что понимают индусы под самадхи, в котором острие внутреннего созерцания направлено на отделение мистического мира от внешнего, с тем чтобы заставить человека вообще забыть о нем.
(…)
Среди непосредственных последствий применения практики дзэн нельзя не отметить упрощение самой жизни.
Открытие нашей истинной природы или хотя бы приближение к тем несметным богатствам, что скрыты в ней, избавляет нас от большинства наших потребностей, таких как страсть к обладанию, пустословие и любовь к наслаждениям.
Как только мы способны открыть сокровище, которое лежит в наших глубинах, внешние ценности начинают терять свою привлекательность. Но при этом нам не следует резко прыгать к выводу относительно антиобщественного характера цельного человека или человека, уже находящегося на пути к такому состоянию.
Антиобщественный человек — это тот, чей безграничный эгоизм порождает лишь страсти, насилие, стяжательство, ревность, господство и нескончаемые капризы.
Когда мы «умираем» для старой жизни, эти источники унижения, конфликта и страдания иссякают сами собой.
И снова я хочу подчеркнуть, что уменьшение потребностей есть не средство, а лишь следствие.
Как далеко могут идти эти рассуждения? Каковы минимальные и максимальные потребности каждого отдельного человека? Никто не определит их и не создаст из них никакой системы. Если мы рассуждаем должным образом, мы приходим к проблеме «использования великого тела», и именно этому учат нас мастера дзэн; и это использование будет для каждого своим, в зависимости от времени и обстоятельств. Не следует пытаться подчинить его каким-то законам — рано или поздно они свяжут нас, точно узы.
(…)
Настоящая молодость — явление скорее психологического, чем физического порядка.
Всем нам знакомы люди, биологически еще молодые, но душевно пустые, как бы мертвые.
Как только мы освобождаемся от «силы привычки», все силы обращаются на созидательный динамизм интенсивной внутренней жизни. Определяющие факторы психологического старения — рутина, бесплодное повторение одних и тех же заезженных привычек и эгоизм в различных его проявлениях.
Когда иллюзия собственного «я» исчезает, все наши страсти, привязанности и навыки машинального мышления уходят вместе с ней. Мы обновляемся с каждым мгновением. Каждый день для нас — точно день рождения, потому что утро освобождает нас от груза прошлого существования. Мы снова начинаем с нуля, оставляя позади всю умственную грязь. Мы свободны от своего глубинного страха, что сковывал нас и все время возвращал на привычную, проторенную дорогу. Страх остается позади, а впереди нас ждет безграничная уверенность и познание самой Истины.
Д. Т. СудзукиПробуждение нового сознания в дзэн[116]
Вкратце мое отношение к «пробуждению нового сознания» таково.
Само определение «пробуждение нового сознания», вынесенное в название этой статьи, нельзя назвать удачным, потому что в дзэн пробуждается не «новое сознание», а старое, которое заснуло тогда, когда мы потеряли «невинность», если воспользоваться библейским словом. Пробуждение на самом деле есть не что иное, как переоткрытие, или обнаружение давно потерянного сокровища.[117]
В каждом из нас, пусть в разной степени, живо стремление к чему-то, что превосходит мир неравенства. Это несколько туманное утверждение содержит не слишком удачные термины. «Превзойти» подразумевает «уход за пределы», «отдаление», словом, дуализм. Я вовсе не имею в виду, что это «что-то» находится вне того мира, в котором находимся мы. А «неравенство» — это вообще что-то из области политики. Когда я выбирал именно эти слова, то помнил о буддийском понятии асама, которое противоположно понятию сама, т. е. «равное», «то же самое». Мы можем заменить его такими словами, как «различие», «индивидуальность» или «условность». Я лишь хочу подчеркнуть, что как только мы признаем, что этот мир вечно меняется, он перестает нас устраивать и нам начинает хотеться чего-то постоянного, свободного, умиротворенного, вечного.
Это стремление по сути своей религиозно. Каждая религия имеет собственный способ обозначить его, согласно своей традиции. Для христианина это стремление к Царству Божьему, или отречение от мира во имя любви к Богу, или молитва во спасение от вечных мук ада. Буддист скажет, что это поиски независимости, или освобождения. Индуист увидит в этом желание открыть свою истинную природу.
Название, собственно, неважно, потому что все эти слова описывают одно и то же — недовольство положением, в котором оказались люди, говорящие их. Видимо, они просто не знают, как именно обозначить это чувство, и поэтому изобретают для его объяснения самые разные теории.
Я бы назвал это неопределенное чувство стремлением к чему-то. В этом слове, можно сказать, уже содержится идея существования как чего-то такого, к чему нужно стремиться. Возможно, гораздо лучше было бы обозначить чувство неудовлетворенности такими современными словами, как страх, боязнь, неуверенность. Но имя не столь уж важно. Как только разум устает и не может наслаждаться восхитительным чувством равновесия или совершенного единодушия, тут же являются и неуверенность, и недовольство. Мы чувствуем себя точно подвешенными в воздухе и стараемся найти место для посадки.
Два пути открываются здесь: внутренний и внешний. Внешний можно назвать интеллектуальным и объективным, а вот внутренний нельзя назвать субъективным, аффективным или конативным путем. Само слово «внутренний» не так уж верно и выбрано лишь потому, что трудно подобрать ему какое-то другое имя. Ведь все имена принадлежат области разума. Но так как это явление все же нужно называть, пусть это будет внутренний путь, противоположный внешнему.
Хочу сразу же предупредить: как только внутренний путь начинает мыслиться как противоположный внешнему — хотя поступить по-другому и невозможно из-за неспособности человека использовать другие средства общения, кроме языка, — в конце концов внутренний путь неизбежно становится внешним. Истинно внутренний путь есть тот, в котором уже не противопоставляется внутреннее и внешнее. В этом есть логическое противоречие. Но надеюсь, к концу статьи вы поймете, что именно я имею в виду.