Тогда ещё никто не понимал, чем обернётся для этого мира подобный расклад. Сначала это облегчило жизнь, перк рубки дров или звание «честный курьер», многое облегчило людям жизнь. А потом один умник понял, что можно убивать и качаться, становиться сильнее и устанавливать свои правила.
Человеческая натура обрадовалась такой плюшке и с радостью начала её использовать, но не в том направлении, в котором нужно было. Ведь говно встречается даже в самом прекрасном мире. А тут говна стало в разы больше и мир, не привыкший бороться против подобного, охренел.
Начались нескончаемые войны и прокачки, словно все дорвались. Естественно зло получило преимущество перед добром, так как априори убивало. А ещё не имело границ в отличии оттого же добра. И этот момент нарушил баланс сил, став переломным.
Новые правила требуют новых подходов. И сначала добро не могло уничтожать угрозы в зародыше, убивать до того, как оно наберёт силы. Потому что оно добро, потому что это сказка, оно просто не может быть достаточно жестоким.
Правила такой войны могли действовать в моём мире, но никак не в сказочном, чистом и добром. Не там, где добро можно извратить, где у него нет критического мышления, где пропаганда правильного взгляда приводит к расизму и все слишком наивны, чтоб понять опасность.
Они никогда не боролись, не истребляли друг друга миллионами, не уничтожали целые народы и страны. Они не знали, каково настоящее зло и как с ним бороться. Мой мир смог бы приспособиться к этому, но не они. Начни добро так делать, и оно перестанет быть тем, чем есть.
Зло набирало силы и в конечном итоге стало равно по силам добру. Два лагеря — абсолютно злые и абсолютно добрые.
Здесь уже начинают упоминаться герои, которых призвали. Именно на них добро начало выезжать и одерживать хоть какие-то победы. Раз за разом, отравляясь, оно шло вперёд, теряя свою чистоту; оно прорубалось всё дальше и дальше, становясь всё грязнее и грязнее.
В тот момент добро начало становиться тем, чем есть сейчас. Кажется, что люди стали умнее и прозорливее. Стали более жестокими и хладнокровными. Готовы бить в спину и мстить за потери, убивать в ночи и казнить мирняк в отместку.
Сказка перестала существовать, добро рехнулось и пошло во все тяжкие, путая берега.
Короче добро перестало быть таковым. Оно перестало быть той сказкой, доброй и приветливой.
— И в этот момент, началась война систем, — продолжила препод.
— Война систем?
Ой, это чо, я сказал? Блин, вырвалось.
— Да, молодой человек, война систем. Названа она так по той причине, что одна была системой уровней, прокачки и перков, системой нового мира. Другая была старой системы и боролась за то, чтоб не было ни перков, ни уровней за убийства, ни прокачки. Было просто добро и зло как раньше, чтоб был баланс, где добро всегда одержит верх. Идёмте к следующей фреске.
Мы вошли в другой большой зал и оказались перед огромной картиной. С другой стороны было огромное окно, из которого на неё падал солнечный свет, словно подчёркивая из всего зала. Это была потрясающая картина, на которую я бы подрочил… Кхм-кхм, которая изображала натиск армии добра на зло.
С одной стороны, сжавшись в кучу, сминаемые врагом были какие-то чёрные чупокабры, рыцари в чёрных доспехах, чёрты и прочая нечисть. Их буквально втаптывали в грязь.
С другой наступали рыцари в белых доспехах, конница на белых лошадях и так далее. За их спинами, словно на горе, стояли жрицы, поднимая посохи и орошая светом своих союзников.
— Кто-нибудь видит здесь что-то необычное?
— Да, — поднял руку я. — На картине изображена армия добра, которая, как я понял, побеждает систему, но на деле они проиграли.
— Ну я не это имела ввиду, — замялась препод.
— Почему женщины вообще присутствуют в армии?
— Нет, и не это.
— А… понял-понял, — догадался я, к чему она клонит. — Как так, средневековая армия, а там феминизм процветает. Их бы там уже того, оприходовали.
— Да нет же!
Блин, не угадал что ли?
Наша группа разразилась смехом на мои потуги.
— Присмотритесь получше. На этой картине изображены четыре жрицы-посланницы и четыре воина-посланника.
И действительно, среди них всех в глаза особо бросались восемь человек — четыре рыцаря и четыре жрицы, словно предводители всей армии. Они явно выделялись на фоне остальных и были словно впереди атаки, ведя других за собой. Четыре рыцаря и четыре жрицы…
Жрицы…
Жрица…
Вот одна из них буквально притягивала взгляд.
— Эти жрицы и воины были теми, кто повёл армию за собой, — продолжила препод. — Они были теми, кого боги того ещё мира одарили своей силой. Дали им такую мощь, что те могли действительно победить систему.
— И что это были за боги? — спросил я как самый тупой.
— О, это были боги ещё тех времён, самые первые и древние. Четыре богини и четыре бога. Четыре богини — это Мир, Любовь, Надежда, Жизнь. Из богов — это Честь, Отвага, Добро и Мудрость.
Ясно. И как я погляжу, у них конечно же нихуя не вышло. Все они смогли только обосраться.
Жрицы и рыцари пошли в бой, одолели с горем пополам армию зла, практически полностью истребив её, а потом двинулись к той части континента, где засела та волшебная система, вместе со своими приспешниками.
В конечном итоге неизвестно, что эта система из себя представляет, как и неизвестно, что там за резня такая была, что никто больше оттуда не вернулся. Однако ясно одно — сказочная армия добра прохватила сказочных пиздюлей. Даже силы старых богов, что были тогда у них, не хватило для того, чтобы одержать победу.
Они сражались, они гибли, они пробивались дальше, оставляя своих товарищей в братских могилах в неизвестных землях. В последнем письме, присланным гонцом, по легенде было написано, что они движутся к логову зла.
И всё.
Никто не вернулся.
— Неизвестно, как протекал тот бой, так как свидетелей не было. Как и не известно, где было логово зла, так как гонец умер практически сразу после того, как привёз письмо, от страшной болезни.
— И никто так и не нашёл то место? — удивился я. — Не пытался разыскать?
— Пытались. Долго пытались, но так и не смогли этого сделать, — спокойно пожала плечами препод. — И никто не вернулся.
— А боги? Что стало с богами, что отдали силу?
— Их просто не стало. Бог без силы не бог, он перестаёт существовать. По крайней мере так говориться в книгах. Если брать это за основу, то отдав свою силу жрицам и воинам, боги рискнули собственными жизнями и проиграли. Они распределили свои силы между всеми своими послушниками, дав большую часть главному послушнику-хранителю.
Короче получается, боги наделили своих послушников своей силой, но основную часть отдали доверенным лицам. Восемь богов, восемь послушников-хранителей. Все остальные получили лишь небольшую часть.
— Но добро не погибло, как могло показаться. Оно осталось жить и даже вышло победителем из войны, так как зло было практически полностью истреблено, — продолжила препод. — И добро, даже не смотря на систему, одержало победу над злом. Потом были ещё противостояния, которые перерастали в войны. И вот в последний раз в противостоянии добро практически уничтожило зло, но потом было восстание антигероя, и вы знаете итог. Цикл повторился.
Итог? Это типа ты тактично сказала, что добро победило, так как тут есть и те, и другие?
Однако я знаю правду, видел её. Добро уже не было тем самым, что было в сказке. Совсем не тем, которое было с её слов тогда. Извращённое и грязное — инквизиция, истребление неверных, убийства и порабощение тех, кто отличается, запугивания набегами, казни. Да, во имя добра, да во имя справедливости, но уже не сильно отличается от зла. А зло перестало быть самим собой.
Просто стало два лагеря, которые не любили друг друга. Ни белого, ни чёрного — лишь серый.
Баба-Яга говорила, что без зла добро становится само по себе злом и борется против самого себя. В этом мире наблюдалось нечто похожее. Это только в сказке добро будет процветать без зла, будет жить дальше и создавать чистый мир.
Это же «добро» просто изничтожит само себя.
— Тогда если добро победило зло, получается фракция Дня одержала победу? — подлил я масла в огонь.
— Я этого не говорила, — встрепенулась препод.
— Ну как же, у меня тут записано, — я сделал вид, что что-то листаю. За толпой она не могла меня видеть, пусть поволнуется. — Добро несмотря на систему одержало победу над злом. Мы все знаем, как ассоциирует себя фракция Дня. Получается мы проигравшие?
Поднялся недовольный ропот. Глаза препода забегали.
— Я неправильно выразилась. Добро победило то зло. Ещё самое древнее, что было. Сейчас же нет ни добра как такового, ни зла. Есть две фракции, представляющие свои интересы. Просто остальное навязано взглядами людей.
Ропот стал тише, видимо всех удовлетворил такой ответ. Ну а я чо, не могу же позволить случиться несправедливости, верно? Да и отвлечься надо было.
Отчего именно?
Да вот фреска… смотрю я на неё и у меня сердцебиение поднимается оттого, что я вижу. У меня не фотографическая память, однако я могу спокойно увидеть схожести. Даже на том, что нарисовано от руки, я вижу схожести, настолько они сильны.
Клирия… знаешь, ты права, я очень многое узнаю о тебе. Очень многое…
Жрица-хранитель Богини Надежды, потерявшая надежду. Это должно быть очень больно…
И сиськи у тебя больше были…
Глава 185
Я молча смотрел на картину, ловя уже знакомые черты лица чесночницы. Настолько знакомые, что без проблем угадывалась Клирия. Девушка, которая сидит у меня и занимается бумагами, возглавляла сильнейшую сказочную армию.
Ебать же ты старая, Клирия. Теперь я могу тебя старушенцией называть. Сколько тебе? Несколько веков? Больше?
И всё же ты изменилась, пусть и не сильно.
Например, ты раньше была блондинкой, сиськи были явно больше, а глаза были чистого голубого, словно небо,