Порох, ружья, кристаллы, всё это мы занесём через балкон на задней части храма, по которому сможем попасть во внутрь и забаррикадировать двери, чтоб никто не смог попасть туда тем путём.
После всех подготовок мы вызовем Богиню Удачи. И раз уж так удачно совпало, я напоследок передам ей несколько ласковых слов по поводу того, что она сделала и в кого меня превратила. Тот факт, что я умудрялся сжигать города не меняет того, что я совершенно не горел желанием это делать и предпочёл бы подобному обычную жизнь в деревушке с семьёй.
Обязательно ей всё это выскажу, прежде чем отправлю нахуй.
— Вроде и всё, — я оглядел исчерченную карту и несколько листов, на котором было всё частично расписано. Позже Клирия всё уничтожит, но пока для лучшего усвоения информации требовалось всё расписать. Как я выяснил, так действительно удобнее.
— Да, всё. Вы говорили с Богом Скверны?
— Нет ещё. Думаю, ночью свяжемся.
Я глянул на руку, по которой пробежала дрожь. Блин, завтра заходим на бога и тогда станет ясно, как сложится наша судьба. Но я вообще всегда очкую, это, наверное, новое заболевание «Ссыкунус Очкунюст», которое развивается у тех, кто для подобного не подходит. Но кого это волнует?
Глава 150
Проснулся я от неожиданного чувства опасности. Оно пилило сознание и душу, намекая, что мне скоро придёт пиздец, если я ничего не сделаю. Оно буквально ворвалось в мой сон и словно наждачной бумагой по разуму провела, заставляя меня проснуться.
Интуиция, давно тебя слышно не было. Если уж ты тут на визг исходишься, то произошло действительно что-то очень страшное. Или произойдёт в очень близком будущем.
Я практически сразу открыл глаза и понял, что интуиция опоздала всего на пару секунд со своим предупреждением. И весь кошмар, который только мог быть, спустился на меня. На моё лицо.
А именно…
ОГРОМНЫЙ ЖИРНЫЙ ПАУК!!!
Словно ученик Витаса, сдающего итоговый экзамен на параде геев, я завизжал, вскочил…
И уебался головой об балку, да так что в голове практически всё утонуло в ослепительно белом свете. Но естественно я не забыл визжать, буквально убегая спиной назад от опасности.
Если бы в мою тупую башку пришло осознание, что я совершенно не один нахожусь здесь.
Если бы я вообще умел думать…
Первым прохватил пизды тот, кто лежал около меня и не спасла того человека стена из подушек. Под ногой что-то смялось, хрустнуло, я запнулся, делая попутно ещё один шаг и ещё раз на кого-то наступая.
Вот я, визжа, падаю и приземляюсь на мягкие и не очень тела тех, кому не повезло оказаться подо мной. Крики, шум, гам, кто-то вскакивает, вновь крики, удары по дереву. Уже кто-то спотыкается и падает на меня. Моим яйцам достаётся локтем, и я уже хрипло дышу, пытаясь побороть давящую боль.
Весь этот кошмар кончился ровно в тот момент, когда зажглась довольно яркая свеча, и мы наконец увидели причины и последствия.
Спасителем оказалась Рубека в длинной ночнушке. Рядом с ней стояло Мамонта с очумелым видом. Казалось, Мамонта сейчас просто побежит куда глаза глядят и начнёт всех убивать. Помимо неё поподскакивали ещё девушки, держа кинжалы, мечи и даже мини-арбалет.
Правда не у всех получилось вскочить вот так без проблем. Одна из девушек случайно загнала меч другой в спину, а другая напоролась на собственный кинжал животом. Третья проткнула мечом свою ногу и ногу своей соседки.
Я молчу о тех, кто покалечился о балки или кого вот так случайно затоптали. Кстати, Мамонта тоже голову разбила. У неё по лицу кровь стекает и капает на девушку, которая, скрючившись, держится за живот и стонет.
Бешеный взгляд перепуганной и раненой Мамонты остановился на мне, словно спрашивая, что происходит.
— Там паук, — указал я пальцем на стену, по которой полз паук, а потом хоп, и в щель между досок уполз.
Вот же сука… Как некрасиво вышло.
Повисло неловкое молчание и мне казалось, что сейчас Мамонта меня самого удавит. Про других я вообще молчу, у них шок на лице такой, что в ближайшие пять минут они вряд ли будут что-то воспринимать.
Сраный паук, правильно интуиция о проблемах предупреждала.
Я встал со стонущих девушек.
— Рубека, лечи людей; начни с тех, что себя и других проткнули мечами и кинжалами. Мамонта… сделай лицо проще и придави рану на голове, пока кровью не истекла. Исцеление не лечит недостаток крови, а ты нам завтра понадобишься.
Стыдливо пряча рожу, я начал помогать девушкам встать. Проверял, кто ещё чего себе сломал или повредил. Ещё две сломали себе руку, одна ногу и одна пальцы на руке. Большинство отделалось ушибами и синяками.
Отлично, я опиздюлил собственную команду на ровном месте.
Правда в последнюю очередь я вспомнил о Клирии, так как она просто лежала.
Просто лежала…
У меня от этих слов сердце замерло и покрылось коркой льда.
Я чуть ли не подлетел к ней, не спеша переворачивать её с бока на спину.
— Клирия? — пусть у меня и мурашки по коже от её прикосновений иногда, но сейчас я затолкнул всё это глубоко себе в задницу. — Клирия, ты как?
По-настоящему она не молчала всё это время. Она стонала. Просто из-за общего гама я не услышал этого.
— Клирия, ты меня слышишь?
— Мой… мой позвоночник… я не чувствую ног, Мэйн… И мой живот… он сильно болит.
Бля-я-я… Пиздец.
— Так, аккуратно сейчас на спинку переворачивайся
Я очень аккуратно помог ей лечь как положено, после чего без зазрения совести задрал ей ночнушку.
Хм… обычные чёрные трусики и серая ночнушка… Блять, о чём я думаю!?
Стараясь не обращать внимание на то, что весь её живот был в жутких шрамах, я как можно мягче потрогал его. Даже можно было не спрашивать, по лицу видно, что больно.
— Рубека! Рубека, пулей сюда! — я обернулся к ней. Сейчас она лечила девушку с проткнутой спиной. — Пусть подождёт пока, у нас сейчас Клирия откинется.
Та не истекала кровью? Не истекала, тогда подождёт — всё просто.
— Быром живот лечи, кажись я ей там что-то порвал сильно, — сказал я, когда Рубека оказалась рядом. — А то она быстро сейчас помрёт.
Что будет весьма обидно, кстати говоря.
Рубека засияла своими ладошками над её животом, и Клирия буквально на глазах начала оживать. Блин, она выглядит недовольной, а в её зенках появилось пламя. Она что, сердится на меня? И пламя так нехорошо играет в её глазах, что даже Рубека напряглась.
Уже через десяток другой минут Рубека принялась долечивать оставшихся пациентов, а Клирия села, потянула носки на себя, согнула ноги, пощупала их и после этого посмотрела на меня…
Ох, ебать, пробрало так пробрало…
— Значит паука вы увидели, мой господин, — очень спокойно, с обычной классической лёгкой улыбкой спросила она.
Но могу поклясться, внутри Клирия просто в бешенстве и сейчас может сожрать меня. Так, главное сейчас не делать и не говорить глупостей. И я решил отшутиться.
— Знаешь, вблизи ты выглядишь ещё более стрёмно, чем из далека.
…
……
А-А-А-А-А-А-А-А-А-А!!! ЧТО Я БЛЯТЬ НЕСУ!!!
Лицо Клирии превратилось в маску. Даже улыбка пропала.
Мне кажется или все наблюдающие эту сцену отсели подальше?
И вообще, нахуя я это сказал!? Это всё нервы… надо успокоиться. Я тут главный и надо это показать!
— Да ладно, ты чо такая не юморная, — я схватил её за нос и подёргал из стороны в сторону.
Кажется… я просто целеустремлённо в промёрзшей земле рою себе могилу. Я даже не могу спросить себя, нахуя это делаю, так как не знаю на это ответа.
Сейчас Клирия просто источала жуткую ауру.
— Неюморная, говорите? — спросила она тихо. Голос вроде её, но в то же время и не её. Словно механический. Я бы сравнил его с холодным металлом, который стал звуком. — Мой юмор слишком плоский для вас?
— Ага, такой же как твоя грудь.
Если бы у нас была армия долбоёбов, то я бы стал её генералиссимусом. Кажется, удар головой не прошёл для меня бесследно. Вообще, я хотел отшутиться, но… чот пошло не так. Эх, я был всегда не в ладах с шутками и анекдотами, а ведь просто хотел разрядить атмосферу шутейкой. Ха-ха, очень смешно вышло, меня сейчас кастрируют.
— Хотите покажу вам свой юмор, мой господин? — очень тихо и зловеще спросила она. В комнате даже темнее стало.
— Да не… знаешь… я тут что-то забыл кажется там… где-то…
Но прежде чем я успел вскочить, Клирия прыгнула на меня, прижав мои руки своими и буквально оседлав. То ли от страха, то ли Клирия такая сильная, но я не мог из-под неё выбраться.
Лицо Клирии уже с натяжкой можно было назвать человеческим. Я бы назвал это просто бледной маской без единой тени эмоции и жизни с прорезями для глаз, за которыми в прямом смысле горело пламя. И голос у неё был бесчеловечески чистым и холодным.
— Говорите, я плоская как мой юмор, мой господин? — её губы едва двигались, наполняя пространство звуком.
— Я… я этого не говорил, — мне едва хватало сил, чтоб не начать заикаться.
— Он это сказал, — раздался ото всюду шёпот. Ебаные предательницы! Век вас палкой в сраку ебать!
— Нет, не говорил, — ну хоть на писк не срываюсь. Хотя другие знатно так отошли, прижавшись к стенам… Ах да, способка защищающая разум. Спасибо тебе. Но меня всё равно пробивает, и я сейчас дрожать начну.
Клирия наклонилась ниже. Её глаза были широко раскрыты. На бледной маске это выглядело пиздецки жутко. Вот она стала так низко ко мне, что мы касались носами. Её носик и мой нос. Теперь мне хотелось кричать от ужаса, потому что теперь у неё словно сорвало клапана.
— Ещё что-нибудь хотите сказать мне, мой господин? — прошептала она замогильным голосом.
Ага, последнее желание хо… Так, стопэ!
Я на мгновение принюхался, не показалось ли мне. Запах был очень знакомым!
Блять, чем воняет!? Так, я знаю, чем воняет!!! Клирия!? Ты чо!
Мой страх в мгновение ока сменился праведным возмущением, полностью разрушая её ауру.
— Клирия, — посмотрел я на неё очень строго. — От тебя чесноком воняет жутко. Если ты собираешься высосать из меня душу, то не могла хотя бы для приличия отодвинуться или там зубки почистить перед этим? А то у меня глаза слезятся и это рушит всю жуткую атмосферу, которую ты тут создала.