Поцеловала меня в губы, попутно что-то мыча. Правда вот наслаждение смешалось с болью, так как милаха бухнулась на меня, явно расслабившись. И вкус у неё был… леса. Тяжело описать, я бы даже назвал это не вкусом, а запахом леса: шишки, трава, полевые цветы.
— Это… Это было изумительно! — сверкая глазами сообщила она. — Спасибо!
Спасибо чему? Хотя…
Я сам тяжело дышал. Сказывалось как общее состояние, так и…
Эй-эй-эй! Стой! Погоди!
Поздно. Меня ещё раз трахнули. Эта зелёная бестия со сверкающими глазами даже не парилась особо. Просто попрыгала и вновь…
ОБЛОКОТИЛАСЬ НА МЕНЯ! БЛЯТЬ! МОИ КОСТИ! МНЕ БОЛЬНО!
— Эй… моё тело. Мне так-то больно, ведь все мои кости… чего? Опять!?
Она радостно кивнула головой, но на этот раз прижала моё лицо к своей груди, а сама плавно двигала бёдрами, явно смакуя ощущения. Если учесть, что я чувствовал будучи бабой и сейчас помножить на мою способность… Да там должно вообще башню срывать от ощущений!
От девушки пахло рекой. Чистой рекой, этой мокрой свежестью, которую сложно описать словами. Вообще от каждой девушки пахнет по-разному, и я спокойно собираю в голове все запахи, словно какой-то извращенец. Но этот запах… я его помню, такое не забудешь.
Закончив в третий раз, она так и не удосужилась слезть. Я бы отключил способку, но показать, что у меня упал было бы… слегка унизительно для моего неокрепшего ЧСВ.
А за третьим был четвёртый. Она с каким-то диким азартом насиловала меня не в силах угомониться, становясь всё радостней и радостней. После последнего забега она сбегала в сторону костра и вернулась с тарелкой, наполненной какой-то зелёной жижей и деревянным стаканом с прозрачной жидкостью.
— Это что? — покосился я на принесённые ништяки.
— Это наша еда. Уверенна, что тебе понравится!
По её виду могу сказать, что она просто хочет посмотреть, смогу ли я это есть или нет. Вообще, если учесть, что они тоже живые, то это должно быть, как минимум, съедобно. А так как я не ел с утра, то любая пища мне просто необходима.
— Ладно… Давай попробуем, что тут у вас готовят, — вздохнул я и нехотя открыл рот.
Кашей оказалась… оказался суп. По вкусу он был словно из капусты.
— Это капуста? — спросил я.
— Мы не занимаемся каннибализмом.
— Ты чо блять, капуста что ли? — чуть не подавился я.
— Нет! — просто мы рождаемся из капусты.
— Гонишь, что ли?
— Что? — захлопала она глазами.
— Обманываешь меня? Какая капуста? Людей женщины рожают.
— Кого-то из нас женщины, а кого-то лес. Вот я, например, рождена лесом. И нашли меня в капусте! В зелёном большом кругляше.
Так, спокойно, это просто мир, который сбежал из психушки. Здесь и не такое может быть, пытался я себя успокоить, слушая это. Родилась в капусте… Ох уж этот пиздец. И когда же он успокоится?
Пока я раздумывал над этим вопросом, Сенька покормила меня и напоила (жидкость оказалась берёзовым соком), за что я был ей искренне благодарен. Эх… вот же жизнь была бы. Потрахался, поел, поспал, а утром в поле… Сейчас бы поспать, но боль просто не даёт такого шанса. А трахаться не хочется. Да и Сенька вроде как успокоилась и наигралась, поэтому я просто выключил способность.
Бурная ночь продолжалась ещё пару часов. Я глядел на эти танцы, улетая мыслями в те времена, когда сам ездил в лагерь. Девчонки, мальчишки, время, когда всё было по детскому. И были эти воспоминания чем-то светлым и добрым. Подобно светлому пятну в тёмной и пакостливой душонке, которая в своё время нарубила дров по самое не хочу. И как бы старательно воспоминания не были вырезаны, заменены и забыты, стоит просто копнуть глубже и сразу откроется мой красивый и неповторимый мир, который я заменил другими эпизодами и любовно забыл, засыпав пылью. Поэтому даже не собираюсь это говно тревожить.
В конце концов, я просто хотел счастливой жизни и лучиков счастья. Поэтому был готов отстоять это право не самыми этичными методами. Ведь не будь у меня противников, которые хотели бы вытереть об меня ноги, я бы и не стал ничего делать такого. Когда мог — убегал, когда надо — улыбался и подстраивался под течение, чтоб сопротивление было меньше. Иногда унижался, лишь бы всё прошло хорошо и мягко. Много чего делал, чтоб просто не сталкиваться. Но некоторым просто необходимо обидеть, сделать больно и просто самоутвердиться, поэтому мои способности подстраиваться под стадо и ситуацию не всегда помогали.
От того и не судить другим меня. Я делал что мог.
И после всего этого вот такие яркие пятна как летний лагерь, где у меня были летние друзья, хранились в специально деревянной лакированной коробочке на отдельном пьедестале в моей душонке.
Да уж… были времена же. Речка у старых деревянных домиков, которые каким-то чудом сохранились и дожили до моего детства. Да вообще чудо, что тот лагерь, осколок прошлого государства, сохранился, затесавшись между берёзок. Помню поляну, где все гоняли мяч и не было тех, кто оставался в стороне. Весь лагерь был друзьями, а вожатые — добрыми наставниками.
А охранники… это что-то типа старых дедков, которые дают втихаря внуку самогон попробовать. Только там нам позволяли сбегать и купить сигарет или банок пива, чтоб в первый раз (а для кого-то и не в первый) попробовать взрослые развлечения.
Кажется, там я понял, что есть кое-что ещё кроме постоянного подстраивания и борьбы с другими. Есть просто беззаботность. И тот запах, который я почувствовал от мавки Сеньки был запахом той самой речки. Чистой речки без камышей, которую неплотным строем по обе стороны окружал берёзовый лес. Светлый и чистый, который можно было увидеть в сказках. Но это не была сказка, это была реальность.
Я потом ещё вернулся туда, но уже вожатым. Не знаю, везло мне или так оно на самом деле, но все дети, что мне попадались, были нормальными, весёлыми, буйными дьяволами. Делали всё тоже, что и я в их возрасте. Ну а я закрывал глаза, как делали это мои вожатые. И ни разу не было такого, чтоб кто-то кого-то побил или грязно домогался.
Может мне везло, а может место было таким… Но тот запах речки, свежий, сырой запах с утра, когда ты встаёшь с первыми лучами, а туман движется с неё… Спасибо, мавка Сенька, давно я эту шкатулку не открывал и давно не заглядывал в что-то светлое. Обычно в пиздеце копошусь и из одного вылезаю в другой. Вот как сейчас. Только лагерь расчистил, а уже в плену у лесных жителей, которые весело проводят время. Надо будет сделать заметку, что не все лесные жители мудаки и ублюдки. Достаточно просто по ебальнику дать нескольким и всё.
Я продолжал разглядывать фотографии и видеоплёнки того лагеря, вспоминая, что у меня таких шкатулок ещё целый стадион есть. Везде есть свои счастливые моменты, которые надо обязательно глянуть.
Но глянуть я не успел. К сожалению… или к счастью.
Из сна, в который я провалился случайно, даже не смотря на боль в теле, меня вывели крики. И они принадлежали отнюдь не весёлым детишкам леса. Хотя и их там были.
Я с трудом разлепил глаз и увидел, как на поляну со всех сторон влетают люди в доспехах. Много людей, могу без проблем различить в них солдат графа.
Но это была не просто бездумная атака на людей. Нет, они действовали очень умело, расположившись вокруг поляны в лесу. Об этом свидетельствовали множественные факела, что горели во тьме и ровный строй, который сужал круг. Из этого строя выскакивали солдаты, которые валили на землю и крутили детей леса. Кто-то пытался драться, в основном парни, и получали в морду, кто-то пытался убежать, и их тупо ловили и связывали.
Сенька, видя всё это, попятилась. Её било крупной дрожью. Пусть мы и находились в стороне, но до нас тоже очередь дойдёт. Можно быть уверенным.
— Эт-то солдаты, — тихо и испуганно защебетала она.
— Ты не поверишь, но я это заметил.
— Они пришли за нами. Хотят отправить копать!
— Не самая страшная учесть для девушки, — заметил я.
Тем временем, скрутив уже практически всех детишек, в нашу сторону направлялись четыре рослых говноря. Чую, надо готовиться к новым приключениям.
Глава 48
Надо сказать, что все четверо были довольно крупного телосложения, крупнее той стражи, что я видел. Видимо для ловли набирали тех, кто мог просто тупо навалиться на жертву, тем самым обездвижить её. Или перегородить собой проход. Хорошая тактика, ничего не скажу, я бы, наверное, сам к такой пришёл. Причём, если мне не изменяет зрение, то там в кольце стоят более стройные. Скорее всего ловчие, которые должны догнать вырвавшихся.
Сенька прижалась ко мне.
— Ты чего?
— Мне… мне страшно.
— Да ты не переживай так. Мне тоже страшно, будем бояться вместе.
— Защитишь меня? — с мольбой в глазах спросила она.
— Нет, — честно признался я. — Боюсь, что ты сама по себе.
Как бы это неприятно не было, но я просто сказал правду. Не люблю дарить ложные надежды, когда их просто-напросто нет. Плюс, тут просто невъебенная вероятность, что опиздюлят конкретно меня. Всё как обычно.
От моих слов Сенька заплакала.
Когда четверо подошли к нам, Сенька начала отползать спиной назад, но её грубо схватили за руку и потащили к центру поляны.
— Нет! Нет-нет-нет!!! Помогите! Кто-нибудь!!!
Её просто тащили по земле, не особо церемонясь. Она тянула руку ко мне, но я лишь отвернулся. Нет, я не жестокий, просто в душе, глядя на неё, появляется неприятная боль и желание сделать героический и глупый поступок, который обязательно мне аукнется. А боли мне и в теле достаточно.
Так её утащили к другим, где ревущую и связали. А я остался с тремя дружелюбными амбалами, которые имели за душой, наверное, не меньше десятка душ каждый.
— И чо это такое? — спросил один другого, глядя на голого меня с неестественно вывернутыми ногами.
— Хули у меня спрашиваешь? Спроси его, — ответил другой и пнул меня слегка в ногу.
Но этого слегка было достаточно, чтоб нога, не сдерживаемая суставом и связками, согнулась в обратную сторону ещё сильнее. Я заскулил, пытаясь сдержать слёзы. Пиздец, как же больно то!