— Клирия! Беги! — крикнул Мор, перемахнув через неё и ударом своего меча парировав нападающего.
Она на мгновение замерла, смотря, как Мор парирует одного, парирует другого, высекая искры, как он ловко движется, уворачиваясь от ударов и нанося ответные. Она смотрела на него, словно зачарованная.
— Клирия, твою мать! Беги отсюда! Прячься! — взревел он, пинком отбросив одной из противников и слегка покосившись, когда по нему полоснул другой.
Клирия, дёрнулась, вцепившись в землю пальцами, и рванула в лес. Не к дому, где её будет легко найти, а в чащу. В какой-то момент за ней дёрнулся один из нападавших. Он успел её схватить и дёрнуть на себя так, что она развернулась к нему лицом, потеряв клок волос. И тут же её забрызгало кровью, когда напротив неё из груди гада появилось остриё меча, что метнул Мор.
— БЕГИ! — загремел Мор, резко отпрыгивая от выпада противника.
Это был последний раз, когда она его видела живым; её взгляд скользнул по нему, как он врезается всем телом увлекая сразу двоих на землю.
И Клирия побежала. Мчалась, не оборачиваясь, как можно глубже, всё дальше и дальше, словно кролик, спасающийся в чащобе. Со слезами на глазах, напуганная до смерти. Позже она будет чувствовать себя ещё и последней предательницей, но… это будет потом, после того как она залетит в самую чащу леса и придёт в себя. Последний раз, когда она отступила перед лицом опасности и не пошла до конца.
Через некоторое время Клирия возвращалась обратно, уже зная, что увидит на то месте. Зелёный светлые лес, пение птиц, свет сквозь кроны девственно чистого и зелёного леса. Но яркие цвета не могли скрыть шесть трупов.
Нечеловеческий крик в тот день огласил эти леса. Долгий, мучительный, словно раненого зверя, что попал в капкан. Боль изливалась, разносилась по лесу, заставляя сотрясаться деревья.
Клирия в тот день проклинала весь мир, проклинала всех людей и саму себя. Она ненавидела, ей овладела ненависть, чистейшее зло, чью черноту ещё никто никогда не видел. Она кричала, пока не охрипла и не потеряла голос. Клирия накричалась на всю свою жизнь и не скоро ей ещё раз овладеют эмоции.
Только вечером, когда ни сил кричать, ни сил плакать не осталось, Клирия похоронила дорогого ей человека. Уже стоя над ямой, Клирия смотрела на окровавленное тело того, кто стал её семьёй. В вечерней тишине, когда прохлада опускалась на землю, она протянула руку в яму, взяла уже холодную, слегка затвердевшую руку Мора и прижала к своей щеке.
— Я так и не сказала тебе, что люблю тебя, — прошептала Клирия и расплакалась, хотя казалось, что слёз больше нет. Плакала больно, горько, тихо, сотрясаясь всем телом. — Я должна была сказать это ещё тогда, когда ты меня спас зимой. И повторять это каждый день, что мы жили. Прости меня, видимо настал мой черёд исчезать вслед за другими. Я давно подозревала…
Закапали слёзы на мёртвое тело. Амулет, что она надела сегодня, свисал с её шеи, покачиваясь, словно серая метка. В последствии под гнётом времени он почернеет, как почернеет душа его хозяйки, но сейчас он отражал лучи солнца. Закат последнего дня, когда она могла насладиться обычной жизнью.
— Но мир дрогнет. Я клянусь, они поплатятся за твою смерть. Они отобрали у меня братьев и сестёр, отобрали мою силу, отобрали мою надежду… И словно им показалось мало, они отобрали тебя. Они забрали тебя, словно моей жизни было мало. Этот мир, он отберёт всё, до чего дотянется, он сожрёт всё, что мне дорого, и выплюнет их кости на обочину. Найдёт меня, даже если я спрячусь. Но они заплатят за это.
Её голубые глаза полыхнули пламенем.
— Они все умрут, каждый, что приложил к твоей смерти руку. Я достану их всех и отомщу.
Её прекрасные светлые волосы стали чернеть. Эта чернь, как и чернь в её душе, растекалась всё дальше и дальше.
— Они все умрут за то, что сделали с нами и нашими мечтами.
Она повторяла это раз за разом, пока её глаза не стали абсолютно красными, как окошки в ад. До тех пор, пока её волосы не стали чернее пустоты в её душе.
Она шмыгнула носом и с грустной улыбкой провела пальцами по застывшему серьёзному лицу человека, которого любила, бережно положа руку в могилу.
— Клянусь, я выполню твою мечту, сделаю мир, где для нас тоже когда-нибудь найдётся дом. Найдётся место, где мы останемся одни и никто не будет нужен нам. Мы тряхнём весь этот мир, вместе, как ты и говорил. Сделаем его лучше. Я не остановлюсь и никогда больше не отступлюсь. Моя рука не дрогнет, я больше никогда не буду сомневаться. Я стану тем самым кошмаром, что сможет его изменить. А потом я найду тебя, и мы вновь будем вместе.
Она начала забрасывать тело землёй, продолжая плакать. Самым сложным моментом было засыпать лицо, но и с этим она справилась.
— Прости, спи спокойно, последний солдат. Когда-нибудь мы вновь встретимся и попробуем на прочность этот мир.
Через час на этом месте был лишь холмик свежей земли, в то время как трупы напавших так и остались гнить. Где-то горел одиноко стоящий на краю леса у обрыва дом. Дом, чьи стены познали счастье, впитали его и стали сами по себе воспоминаниями. Они горели, словно сгорало чьё-то прошлое.
Прошлое одной очень злой и очень одинокой девушки, чей долгий и неприятный путь только начинался.
Мир же… он лишь безразлично отвернулся, даже не понимая, что когда-нибудь его будет трясти. Когда единственный человек действительно обретёт дар истреблять род людской. И использует его против самого мира во имя великих идей.
Мир ещё вздрогнет от её слов.
Эпилог
Чуть не проблевавшись и не свалившись нахуй в то же самое ущелье, куда улетел мой предшественник император, я упал на колени тяжело дыша. То, что я сейчас испытал… это можно было сравнить, как если бы мой мозг пытались протащить через задницу. Я даже пощупал, не сделали так мои дружелюбные духи со мной, а то бы обидно было.
Нет, серьёзно, думать жопой, это перебор!
Ощущения были такие, словно я посмотрел какой-то сон. Всё реалистично, всё натурально, и я как сторонний зритель в нём без воли, без мыслей, без всего. Да, неосознанный сон, где ты сторонний зритель — наиболее точное описание ощущений.
— И… — мой голос запищал так, что даже у меня уши свело. Пришлось хорошенько прокашляться, пока он не вернулся в относительную норму. — И что это была за хрень? — прохрипел я наконец.
Духи закружились передо мной.
— То, что ты просил, — прогудели они.
— Погодите-ка, я спрашивал: «Покажите мне, почему Клирия пошла на это». То есть подразумевал то, что вы покажете, почему она и меня тоже выбрала. Почему пошла на этот трюк конкретно со мной. А я чо узнал? Она тащится по перекаченным брутальным потным мужикам! Вернее тащилась, но не суть! Нахуй мне знать её фетиши?!
— Мы показали всё, что было важно, — прогудели они.
— О'кей, кто этот мужик? Как его там… чума…
— Мор.
— Да, точно, так и хотел назвать. Так кто этот хер? Я понял, что он науськал Клирию на это и хитро слился, оставив всё на неё. Но как она до меня-то дошла? Гуляла по другим мирам и выискивала отморозков?
— У неё был план.
— И? — предложил я продолжить интонацией.
— И она ему следовала.
Сука, ну это гениально… Нет, серьёзно, до такого ответа не каждый додумается. Жаль, что я не получил ответа на вопрос, почему я? Всё понял, любовь, признание, злоба от потери, целеустремлённость, но я как-то не сильно вписываюсь в это. Ну кроме того, что я безобидная няшка.
— И? Вы так и не ответили на вопрос.
— Тогда не нам надо задавать вопрос, — качнулись они, словно маятник.
— А кого? Я убил всех, кто мог об этом знать, — напомнил я.
— У неё самой.
— Предлагаете воскресить? — нахмурился я.
Воскрешение… вообще, это мысль, но она там что-то про последний раз и очищение говорила, не? Там ещё есть что возрождать? Ещё в тех воспоминаниях, которые я видел, типа когда душа переполнится говном, ей станет очень невесело. И неизвестно, как душа с этим справится. Может сама полетит на чистку, а может погорит, как сделает это моя душонка.
Но оказалось, что духи подразумевали совершенно другое. Настолько другое, что я понял, насколько легкомысленно отнёсся к её убийству.
— Она идёт по склону восточной горы, — прогудели они закружившись.
Повисла тишина, нарушаемая только гулом толпы вдали, прежде чем до меня полностью дошёл смысл.
— Бред! — Я аж подпрыгнул. — Она мертва! Я лично загнал ей пулю в лоб!
— Она идёт к ущелью, — сказали они. Голос духов эхом разошёлся по округе, когда они начали подниматься всё выше и выше. — Поспеши.
— Куда, она же… блять, да она должна мёртвой быть! — я тут же посмотрел на восточный склон, на котором я её и пришил, но в темноте нормально особо ничего и не разглядишь. — Я убил её! Хули она теперь убегает!? Нет, стоп… какого хуя она вообще с пулей в голове бегает?! Зачем ей к ущелью?!
В голове был сумбур от новости, и вряд ли я бы смог сейчас сложить два и два.
— Она твой ответ на заданный вопрос.
Видимо богиния ещё сохранила свои приколы, да и посох с её силой был рядом в тот момент… а ещё пукалка та мелкая, мелкашка…
Добро пожаловать туда, где правят статы. В следующий раз отрежу голову, или снесу её выстрелом так, чтоб там была реальная дыра.
— Вот же… — процедил я вскакивая. Уверенность вновь вернулась, как и твёрдая походка.
Я вскочил и перезарядил револьвер на всякий случай, если что вдруг пойдёт не по плану.
— Куда мне бежать? — спросил я, встав твёрдо на ноги.
— Беги вдоль ущелья. Ты ещё можешь успеть.
И я рванул. Казалось, что сил уже нет, но они были, надо просто захотеть. Потому я бежал во весь опор верх по склону.
Сука.
Клирия.
Клисенциу римбору… тьфу блять, язык сломаешь. Надежда сдвинет горы. Но, судя по всему, она наловчилась двигать не только их, но и людей, и мозги, и сознание, и цели. Я думал, что Клирия манипуляторша, знал, что она готова на многое, но… даже я не мог оценить, насколько далеко она готова зайти.