Удалось достигнуть регламентированного уровня водопотребления не менее 50 л на 1 человека в сутки. В связи с этим в войсковых частях не испытывался недостаток в воде хозяйственно-питьевого назначения.
Наиболее характерными недостатками, выявленными и устранёнными в ходе санитарно-гигиенических мероприятий, являлось отсутствие планировки поясов в зоне санитарной охраны вновь оборудуемых водоисточников, отсутствие ограждения первого пояса ЗСО и его загрязнение, размещение во втором поясе ЗСО туалетов, чайных, бань.
На основании полученного опыта мной совместно с представителями медицинского отдела научного центра МО СССР были разработаны и утверждены в марте 1987 года начальником оперативной группы ГО СССР «Методические рекомендации по санитарному надзору за водоснабжением войсковых частей».
Интересным оказался один факт, связанный с водоснабжением войск. Специалист из академии тыла и транспорта доложил своему командованию, что вода в подземных источниках заражена радиоактивными веществами, требуется её дезактивация, прежде чем подавать войскам на хозяйственно-питьевые нужды.
Информация дошла до министра обороны СССР, который вызвал начальника ГВМУ МО СССР генерал-полковника медслужбы Ф.И.Комарова и выразил ему неудовольствие в связи с неудовлетворительным контролем медслужбой качества питьевой воды.
В Киев в феврале 1987 года прибыл заместитель начальника ГВМУ МО СССР генерал-лейтенант медслужбы И.В. Синопальников, который вызвал меня «на ковер» в окружной госпиталь в Киеве. Игорь Васильевич высказал по поводу неудовлетворительной организации контроля за качеством воды мне замечание, с которым я не согласился.
К утру следующего дня приказано было представить данные анализов воды из всех скважин воинских частей. От меня ещё из Киева пошла команда во все три СЭО о подготовке к передаче в медслужбу опергруппы анализов воды на радиоактивность.
Вечером, когда я вернулся в Чернобыль, данные были получены, мной обобщены. На следующее утро доклад заместителю начальника ГВМУ понравился. Как выяснилось позднее, специалисты тыла хотели развернуть экспериментальный инженерный батальон в научных целях, а для этого требовалось «обвинить» воду (и медиков). Номер не прошёл.
Описанный факт послужил стимулом к проведению мной исследования на установление связи подземной воды с поверхностной водой вблизи скважины. Для этого мы растворили мешок поваренной соли и вылили раствор на грунт возле оголовка скважины.
Анализ хлоридов в питьевой воде из скважины в течение недели не показал изменения их концентрации. Таким образом, был сделан вывод о том, что с поверхности земли, которая заражена РВ, они не попадают в подземный водоносный горизонт.
Кроме того, нами были выполнены спектрометрические исследования вод всех источников хозяйственно-питьевого водоснабжения воинских частей на гамма-спектрометре «Nokia» (производство Финляндии). Эта установка, на которой работали ученые НИИ радиационной гигиены (Ленинград), была размещена глубоко под землей в одном из зданий Чернобыля. Объёмная осколочная активность питьевой воды составила 10-9-10-11 Ки/л. Случаев превышения ПДУ (10-8Ки/л), регламентированного приказом МО СССР, зарегистрировано не было.
Эти данные были переданы в Москву главному гигиенисту Минобороны В.Г. Чвыреву и получили положительную оценку. При этом Виктор Георгиевич объяснил наличие в воде цезия-137. Этот цезий имеет происхождение от ядерных взрывов, проведенных до 1962 года в открытой среде. И ещё одно интересное сообщение от шефа: водоносные горизонты под Чернобылем начинают формироваться в районе Калининградской области.
Одним из важнейших направлений деятельности медицинской службы в зоне ЛПА по предупреждению переоблучения личного состава и возникновению инфекционных и паразитарных заболеваний явился санитарный надзор за обмундированием и банно-прачечным обслуживанием.
Войсковой медицинской службой был организован контроль за качеством санобработки личного состава после проведения дезактивационных работ на местности, загрязненной радиоактивными веществами. Одновременно санобработкой достигалось решение другой задачи – предупреждение педикулёза.
Санитарная обработка личного состава, выполнявшего работы непосредственно на ЧАЭС, проводилась в санпропускниках атомной станции и пунктах санитарной обработки (ПУСО) посёлков Лелев, Рудня-Вересня, Диброво.
Контроль за качеством санобработки осуществлялся дежурными дозиметристами, врачами-радиологами частей, радиологами особой зоны и специалистами СЭО. Радиометрический контроль проводился радиометрами типа ДП-5В.
В районах дислокации войск санобработка производилась в полевых банях (до 50), оборудованных и утеплённых палатках У-56. Работа их обеспечивалась 124 ДДА и ДДП.
Использовались также бани-вагоны (п. Корогод) и коммунальные бани (Чернобыль, п. Рудков). Существенный недостаток этих бань заключался в отсутствии санитарно-пропускного режима, что приводило к смешиванию «чистых» и «грязных» потоков личного состава. В коммунальных банях радиометрический контроль за санобработкой не проводился.
Кратность проведения санобработки личного состава составляла до 7 раз в неделю. Обеспеченность банными полотенцами, мочалками, мылом была достаточной.
Случаев педикулеза среди военнослужащих за 3 года наблюдений не зарегистрировано.
Стирка белья осуществлялась в четырёх полевых прачечных отрядах (ППО) и в коммунальных банно-прачечных комбинатах (Чернобыль, Овруч, пос. Иванков, Оранное), а также в административно-бытовом комплексе (АБК) ЧАЭС.
Загрузка прачечных бельём превышала плановую мощность на 10–40 %. Качество стирки и глажения белья на всех ППО было низким. Низкое качество стирки объясняется нарушениями её технологии и неудовлетворительной работой устаревшего технологического оборудования.
В первые месяцы ЛПА отсутствовали приборы для определения уровней загрязнения белья в ППО. В августе 1986 года правительственной комиссией была утверждена инструкция, определявшая порядок сортировки загрязнённого белья по уровню его заражения. Так, имущество, поступавшее в прачечные отряды, распределялось на 3 группы:
– подлежащее дезактивации – до 10 мР/ч;
– подлежащее дезактивации на специальных площадках в прачечных отрядах – от 10 до 30 мР/ч (по истечении двухмесячного срока проводится повторная сортировка);
– подлежащее захоронению – при загрязнении до уровня более 30 мР/ч от отдельных предметов. Это имущество перевозили по мере его накопления.
Обеспечить смену нательного и постельного белья в соответствии с частотой помывок от 2 до 7 раз в неделю не позволяла мощность ППО и других прачечных. Смена обычно осуществлялась в соответствии с требованиями УВС ВС СССР – 1 раз в неделю.
Медицинские осмотры работников войсковых бань и прачечных осуществлялись недостаточно регулярно и не в полном объёме. Телесные осмотры на выявление случаев заболеваний проводились регулярно, но не во всех частях.
Сложной проблемой при эксплуатации ППО являлось обезвреживание стоков от технологических линий, осуществляющих стирку загрязнённого белья. Примитивные отстойники (ямы) не позволяли локализовать радиоактивные стоки, что приводило к загрязнению окружающей ППО территории.
Загрязнённое зимнее верхнее обмундирование и обувь заменялись в зоне ЛПА при условии, что после их вытряхивания и выбивания мощность экспозиционной дозы от них не снижалась менее 50 мР/ч.
Это положение приказа министра обороны СССР 1983 года № 310 принималось как основополагающее, однако вопрос замены загрязнённого обмундирования и обуви нередко решался индивидуально.
Офицеры опергруппы работали без выходных. Единственным приятным и полезным видом отдыха являлась баня. При выездах в части этим отдыхом регулярно пользовались, в большинстве частей функционировали бани с парилками.
Проверяя выполнение в воинских частях санитарных правил и норм, сталкивался с различными недостатками, нарушениями, которые быстро устранялись.
Так, например, у начмеда ОГГО полковника медслужбы В.Г. Найды одним из главных вопросов при проверке частей было наличие диетического питания – требование совершенно правильное. Многие солдаты, «перевалившие» за 30 лет, имели гастриты, а в условиях стресса следовало учитывать фактор щадящей диеты. В воинских частях вопрос организации приготовления диетической пищи был организован.
Слово «найда» означает найдённый, найдёныш. В большинстве воинских частей были собаки, а имена им давались чаще всего Найда, Радик и Рейган. Первое имя из-за того, что собаки были найденными, без родословных. Вторая кличка происходила от радиации, а третья – от фамилии президента США, правившего страной в то время.
Юмор ликвидаторов был, естественно, связан с главной проблемой и угрозой здоровью – радиационным воздействием. Песня «Полчаса до рейса» Вахтанга Кикабидзе переиначивалась: «Для кого-то просто стронций девяносто, а ведь это проводы любви».
Взрослые мужчины, оторванные на 3 месяца от жен, беспокоясь о дальнейшей своей половой функции, слагали: «Ну, как ты после Чернобыля? – Рад и активен».
Анализ заболеваемости военнослужащих, участвовавших в ЛПА на ЧАЭС, свидетельствует о благополучном санитарно-эпидемическом состоянии войск в 1986–1989 гг. В связи с постоянной заменой личного состава привести показатели заболеваемости к общепринятым относительным числам весьма трудно.
Сведения о заболеваемости в 1986 году разрознены. Нами проведен анализ некоторых морбидных показателей состояния здоровья в войсках за 1987 и 1988 годы. Полученные данные, по нашему мнению, нельзя относить к 40-тысячной численности группировки, поскольку рядовой состав заменялся как минимум 2 раза в год.
К ноябрю 1988 года в связи с сокращением объёма дезактивационных работ в группировке осталось около 5,5 тыс. военнослужащих.
В 1987 году в структуре заболеваемости преобладали заболевания верхних дыхательных путей. Основная причина обращаемости (88,5 % у солдат и 92,4 % у офицеров) – острые респираторные заболевания. Заболеваемость ангинами составляла соответственно 8,9 и 7,6 %, острые кишечные инфекции были зарегистрир