месте с собой? А ты только отмахивалась. Сидишь сиднем. Мне уже из управления звонили, интересовались – вдруг я тут тебя третирую и никуда не выпускаю как мачеха золушку.
-Это из сказки, -заметила Дора.
-Из сказки, из жизни – иди давай, нагуливай статистику. И раньше, чем через несколько часов даже не возвращайся!
-Тамара Андреевна, спасибо!
-Не за что, не за что. Кстати, а почему твой военный большей не заходит? Поссорились? -поинтересовалась директриса.
-Он на задании.
-Ясно. Дай бог чтобы вернулся.
-Так я побежала?
-Беги, конечно, беги.
В подземных городах климат поддерживается сухой и тёплый, вполне комфортный. Можно круглый год ходить в одной и той же одежде. Но женщины не были бы женщинами если бы не имели по нескольку нарядов на каждый случай.
Лифт спустил Дору на пару этажей вниз. Хотя она точно знала куда шла, но сначала заглянула ещё в несколько мест, переделав все накопившиеся с последнего «выхода в свет» дела и обязательства. Словно не решаясь двигаться сразу к основному намеченному пункту назначения, Дора немного погуляла в рекреационном парке, под который была отведена целая половина этажа.
Растениям под землёй создали лучшие условия из возможных. Специальный микроклимат, более влажный, чем в коридорах снаружи. Подобранные для идеальной имитации дневного света лампы, особые подкормки для роста и всё такое позволили воссоздать маленький кусочек настоящего леса на глубине в несколько сотен метров от поверхности.
Выделенный смотритель поинтересовался у Доры: -Хотите походить по траве босиком?
-А можно? -переспросила она.
-Можно, -разрешил смотритель. -Лимиты хождения по траве в этом месяце ещё не выбраны, поэтому ходите спокойно.
Дора сняла туфли, и держа их в руках наступила на травяной ковёр.
-Щекочет.
-Так и должно быть, -объяснил смотритель. -Очень серьёзный релаксирующий эффект, чувствуете?
-Наверное да, - не очень уверено согласилась Дора. Сейчас она ощущала только щекотку и ещё немного неловкость потому, что у неё были слишком большие, по мнению Доры, ступни ног и она немного стеснялась демонстрировать их постороннему человеку.
Впрочем, служитель, навидался такого количества ступней, что ещё одна пара его не особенно заинтересовала.
Походив по траве минут десять, Дора надела обратно туфли, поблагодарила и вышла вон из парка.
Поднявшись вверх на восемь этажей и зайдя в узкий коридор, уводящий от центрального, девушка вышла к небольшой церкви чьи золотые купола упиралась в потолок. Логичнее было бы строить здание без крыши, вернее, чтобы крышей служил пол следующего этажа, так строилась подавляющее большинство помещений, но относительно церкви священники выставили отдельные условия, подчёркивающие важность куполов.
Из-за этих самых куполов, потолки внутри церкви низкие. Были бы ещё ниже и тогда все цеплялись бы головой, но и без того высоким людям приходилось избегать лампад и всего остального свисающего с потолков, чтобы не биться головами.
Священник, за кафедрой, ни на кого особенно не глядя, занимался своими делами, одновременно присматривая за прихожанами.
Подождав, когда глаза привыкнут к сумрачному освещению внутри, а от запаха сгорающего ладана перестанет кружиться голова, Дора решительно зашагала прямиком к священнику.
Голос у него приятный, густой, словно сироп и какой-то округлый, будто это свинцовый шар, а не голос: -Что ты хочешь, дочь моя?
-Я нуждаюсь в духовном совете, -сказала Дора.
-Всем нам на том или ином этапе жизненного пути нужен совет. Я здесь чтобы выслушать тебя и, по мере сил, помочь. Ты позволишь? – священник достал из-под рясы карту для сканирования.
Дора вытянула руку с браскомом и позволила ему прикоснутся к нему картой.
-Дочь… моя, -с некоторой паузу проговорил священник, вчитываясь в высветившуюся на карте информацию. -Ты уверена что хочешь поговорить именно со мной? Судя по записанным здесь данным, ты принадлежишь к протестантской церкви. Хочешь я направлю тебя в храм твоей веры?
-Нет необходимости, -отмахнулась Дора. -Я всё равно собираюсь переходить в православие вслед за мужем. То есть не прямо сейчас, а когда выйду замуж. То есть если выйду за него замуж. То есть…
Она замолчала, запутавшись.
-Ты об этом хотела поговорить, о переходе в православие?
-Нет, -покачала головой девушка. -Совсем о другом.
-Так говори же, -поторопил священник. Видимо его самого уже начал разъедать грех любопытства.
-Дети, -пискнула Дора.
Священник продолжал смотреть на неё, ожидая продолжение.
-Муж, то есть не муж пока, а я думаю будущий муж, в общем мой любимый, с которым у нас всё серьёзно, говорит, что хочет детей, -попыталась объяснить Дора.
-Богоугодное желание, -заметил священник. -А ты, не хочешь?
-Я тоже хочу, -заверила Дора. -Я вообще очень люблю детей и работаю учительницей-воспитательницей младших групп в школе-интернате.
-Если вы оба хотите детей, то в чём вопрос? Или у тебя, дочь моя, проблемы по женской части, и ты пришла просить благословения на усыновление или удочерение? Это тоже богоугодное и благое дело.
-Нет, нет, у меня всё в порядке, -поспешила заверить священника Дора.
-Тогда не понимаю.
-Я постоянно думаю: имеем ли мы право приводить новых детей в этот мир? -наконец дошла до сути она.
Священник бросил на Дору короткий, испытывающий взгляд и попросил: -Поясни.
-Святой отец, посмотрите вокруг! Мир разваливается на части. Иномирные твари жрут людей. Изменение климата и биологическое оружие чужаков отнимают у нас нашу планету. Люди вынуждены закапываться под землю, только здесь относительно безопасно. Пока ещё относительно безопасно. Ужасная война и смерть сотен миллионов людей. Мировой голод, толпы беженцев, кризис и почти никакой надежды. Это не тот мир, в котором я хотела бы оставить своего ребёнка. Какое я вообще имею право рождать ребёнка в это, эту… клоаку?
Закончив говорить, Дора тяжело дышала так, словно пробежала на скорость стометровку, а не произнесла короткую, в несколько предложениях, речь.
-Понимаю твои опасения, -заверил священник. -Но послушай и ты меня. Ты верно сказала, что сейчас тяжёлые времена. Может быть даже тяжелейшие за всю историю. Благородные воины света, наши храбрые солдаты, не щадя себя, бьются с чудовищными посланцами зла. Своим подвигом они защищают нас, защищают всех людей. Но что произойдёт если битва затянется? Храбрецы погибнут, герои состарятся, и кто тогда подхватит меч из их обессиливших рук?
Нет детей – нет будущего!И если нет будущего, то к чему тогда настоящее? Все наши сегодняшние лишения и страдания, зачем они если не ради будущего заключённого в детях? Без них – они бессмысленные! Не имеют никакого смысла.
-Так что же: обрекать детей на жизнь в ужасном мире только чтобы наши собственные страдания в нём были не напрасны? -возразила Дора. -Какой-то замкнутый круг получается.
-За кругом тебе надо идти к индуистам, -рассержено ответил священник и спросил: -Ты знаешь откуда берутся детские души?
Неожиданный вопрос застал Дору врасплох.
-Из бездны несуществования, -продолжил священник, хотя она не была уверена, что эта официальная позиция церкви. -Несуществование. Небытие. Это даже не смерть, ведь чтобы умереть надо сначала жить.
Зажигая искорку новой жизни, мать вытаскивает из небытия новую детскую душу. Она, мать – единственный шанс детской душе получить возможность существовать. Из небытия перейти в бытьё. И величайшей несправедливостью было бы лишить новую душу такого счастья. И величайшим лицемерием было бы прикрываться в таком решении якобы заботой о благе нерождённого ребёнка, своим нежеланием приводить его в наш скорбный мир. Каким бы он ни был, этот мир, бытьё в нём стократно и тысячекратно лучше небытия.
Вот тот духовный совет от меня, который ты просила.
-Но, -попыталась было возразить Дора, однако священник оставался непреклонен. -Дальше решай сама. Ты просила совета – я дал его. Теперь решай дальше сама.
Показывая, что всё сказал, он отвернулся. Дора немного постояла, рассматривая написанные яркими красками иконы с золотыми нимбами и спокойными лицами святых.
Хотела бы она решать сама – не пошла бы церковь.
Священник-протестант сразу разложил бы всё по полочкам, а этот то про бытие, то про небытие. И, в итоге, вроде подталкивает, но не говорит прямо. И вся ответственность на ней.
В задумчивости Дора вернулась на свой этаж. На вопрос коллеги, где была, ответила, что гуляла в парке и даже прошлась босиком по настоящей траве.
-Повезло тебе, -позавидовала подруга. -Когда мы с девочками последний раз ходили, то там все лимиты были выбраны и ходить по траве никого не пускали. Говорили, что травяному покрову надо дать время на восстановление.
…
Его звали Билли. Билли Мичиган. Да-да, прямо как название штата. Оно ещё дословно переводится с языка индейцев как «большое озеро».
На самом деле довольно распространённая фамилия в тех местах, где он вырос. Здесь, в Финиксе, его фамилия оказалась редкой и необычной. Может быть отчасти благодаря именно ей, Майкл Редворд и назначил Билли ответственным за юго-восточную колонну. Так-то молодой Мичиган был тем ещё красавчиком – голубоглазый, светловолосый, улыбчивый парень с крепкими руками и сильными ногами. А ещё необычная, для этих мест, фамилия. Женщин привлекала его внешность. Мужчин – его харизма и какая-то искренняя открытость. Поэтому своё назначение «лейтенантом», как и пост ответственного за юго-восточную колонну демонстрантов Билли заслужил вполне справедливо.
Лейтенанты – это они сами себя так называли. Майкл Редворд получил неофициальное прозвище «капитан», а его ближайшие помощники, соответственно – лейтенанты.
Самому Редворду это не нравилось. Он неоднократно подчёркивал исключительно мирный характер их движения и открашивался от любых попыток его милитаризировать.
-Власти готовы слушать только исключительно мирное народное волеизлияние, неоднократно повторял он. -Здесь, в самой демократической стране, можно сказать колебали демократии в современном её понимании, мы должны действовать только законными методами и так будет правильно. Если достаточное количество простых людей открыто и ясно выскажет свои пожелания, то власть обязательно нас услышит и учтёт наше общее мнение. Ведь именно так работает демократия. В этом её смысл.