Прямо на глазах у Била полицейский ударил по голове женщину резиновой дубинкой. Та даже не сопротивлялась, напротив, стояла на четвереньках, из последних сил пытаясь справиться со рвотой. После удара она молча упала и больше не двигалась.
Кто-то, в дыму, звал на помощь. Хлёсткий удар и зов оборвался. Шатаясь, закрывая рот и нос рукой, Билл попытался выбраться из облака вонючего дыма. Он споткнулся о чьё-то тело. Чуть было не упал, только успел увидеть тёмные кровяные разводы на асфальте. Кровь была липкой и свежей. А ещё её было много.
Неожиданно Мичиган столкнулся в дыму с полицейским. Встреча оказалась неожиданной для обоих. Полицейский замахнулся дубинкой, но Билл, скорее на рефлексах, чем сознательно, с силой толкнул его и тот, запнувшись, упал спиной вперёд. Заметив впереди просвет, Мичиган бросился к нему, но не успел он выбежать на чистый воздух и отдышаться, как сразу двое полицейских заломили ему руки за спиной, сковали наручниками, немного побили и задыхающегося, после сильного удара в область солнечного сплетения, Билла бросили на пол полицейской машины куда укладывали то ли всех пойманных, то ли всех арестованных. Сложно сказать какая разница имелась между этими двумя понятиями.
К моменту, когда их доставили в городскую тюрьму, Мичиган уже немного отошёл и мог воспринимать реальность более – менее адекватно.
Не только ребят из его колонны, но и из остальных тоже, запирали вместе, в больших камерах. Камеры рассчитаны на два десятка человек, но пихали по сорок, пятьдесят человек. Плотно набитым, как сардины в банке, заключённым оставалось только стоять или сидеть, покорно ожидая своей дальнейшей участи. Места чтобы лечь или хотя бы более-менее удобно сесть уже не хватало.
-Майкл! -Билли заметил руководителя их движения в соседней камере, отделённой от его собственной двойным рядом решёток. -Ты как?
Выглядел Редворд весьма неважно. Разбитые в месиво губы приоткрыты потому как дышать свёрнутым набок носом он похоже не мог. На лице запёкшаяся кровь. Сам Майкл находился в состоянии шока. Не обращая внимание на Мичигана, он только и делал, что повторял одни и те же слова: -Как они могли? Так делать нельзя! Это не по закону! Как они могли? Так делать нельзя…
Поняв, что от Майкла сейчас ничего не добиться, Билл принялся осматривать ближайших соседей. Большинство их них составляли поверившие Редворду и вышедшие на мирную демонстрацию рабочие, но имелись и те, кто видимо сидел в камерах ещё до того, как их стали набивать арестованными рабочими.
Старожилы, если можно так назвать, выглядели гораздо лучше пострадавших демонстрантов. Ни на ком из них не видно ни крови, ни следов побоев. Выглядели и держались они гораздо более уверенно.
Поймав взгляд Мичигана такой старожил пересел, поближе поменявшись местами с пострадавшим рабочим тщетно пытающимся остановить капающую кровь из носа уже залившую ему всю рубашку.
-Привет, я Дью. Смотрю: неудачный денёк у вас сегодня?
Билл сначала посмотрел на него как на сумасшедшего, а потом, неожиданно даже для самого себя, расхохотался. Сидящие рядом рабочие повернули головы услышав его смех, но никто не сказал ни слова.
-Ты чертовски прав, Дью. Сегодня далеко не самый лучший день.
-Как тебя зовут? -поинтересовался Дью.
-Мичиган. Билл Мичиган.
-Как штат?
Если бы каждый раз, когда он слышит этот вопрос ему давали бы по пять центов, то у него бы уже накопилось, наверное, долларов десять, может двенадцать. Варианты ответа тоже различались в зависимости от того, кто задавал вопрос и при каких обстоятельствах.
Билл оглядел разговорчивого арестанта более внимательно. Поношенная, в меру пропылённая, немного латанная, в целом относительно чистая и простая одежда. С виду Дью выглядел как свой брат – рабочий. Но почему он тогда сидел в камере ещё до того, как полицейские набросились на демонстрантов?
А, впрочем, наверное, уже немного поздно для подозрений?
-Не как штат, как озеро, -ответил Билл.
-Как скажешь, приятель, -не стал спорить новый знакомый. -Смотрю: вас тут немного поколотили?
-Самую малость.
-Не подскажешь, приятель, за что конкретно вы попали под раздачу? Знаешь, здесь быстро становится достаточно скучно и начинаешь радоваться любым новостям.
Мичиган решил проявить осторожность. Может быть запоздалую, но лучше поздно, чем вообще никогда.
-За что сидишь Дью?
-Да, как и все здесь: за правду. Например, вот ты, наверное, тоже за правду здесь оказался?
-В чём твоя правда? -продолжал настаивать Билл.
Широко улыбнувшись и показав отсутствие пары зубов, Дью с гордостью признался: -Так я русский шпион!
-Настоящий?
-Ну, по мнению господ в полицейской форме, самый настоящий, раз они меня здесь держат.
-И что нужно чтобы в наше время считаться русским шпионом? – заинтересовался Мичиган.
-Не так много, как можно было бы подумать. Всего лишь потребовать честную оплату за честно и хорошо сделанную работу. Ну может ещё иметь подписанный договор с прописанной в нём оплатой так, что просто отмахнуться от меня у них не получилось. Зато получилось посадить меня сюда, где от этого договора пользы не больше, чем от смятого клочка бумаги. Хотя вру. От клочка бумаги пользы гораздо больше – им можно в туалете подтереться. А тот договор стоил мне двух зубов, когда какой-то жирный коп вежливо попросил его отдать, а я не сразу оценил его вежливость и ещё не проникся правилами игры. И вот я здесь, за триста километров от дома, без бумаг и документов и, возможно, без будущего. И знаешь, приятель, что обиднее всего? За всю мою жизнь ни одна сволочь не подошла и не попросила продать ей какую-нибудь государственную тайну. Может быть ты что предложишь?
-Я бы предложил, да только вот сейчас на мели, -усмехнулся Билл.
-Ничего, - заверил Дью. -Сейчас время такое, что все честные американцы на мели. А кто не на мели, те гостайны не покупают, они на них либо наживаются, либо сами их продают.
Кто-то из арестованных громко попросил воды.
-Не дадут, -покачал головой Дью. -Вода здесь строго по расписанию и сейчас не время для неё.
Крик повторился: -Будьте людьми, дайте воды!
В ответ какой-то полицейский лениво ударил по решётке и пригрозил: -Заткнись! Кто следующий что попросит – получит в задницу мою дубинку по самую рукоятку. Делать мне больше нечего чем бегать и вас обслуживать. Не в ресторане!
-Я бы прислушался к угрозе относительно дубинки и задницы, -вполголоса посоветовал Дью.
Видимо испытывающий жажду заключённый пришёл к аналогичным выводам потому, что просьба не повторилась.
-Так что насчёт тебя, приятель, и твои друзей? В городе начались погромы? Или я окончательно запутался в календаре и сегодня день полиции с праздничными мероприятиями и конкурсами по типу кто больше всех арестует прохожих или, кто быстрее выбьет признание?
-У нас была демонстрация, -начал рассказывать Билл.
-Прости приятель, но ты – идиот, -оценил Дью.
-Исключительно мирная демонстрация! Никто не принёс с собой ни одной железяки. Я лично проверял карманы прежде, чем пустить человека встать в колонну.
-Двойной идиот.
-Мы просто хотели донести нашу позицию до властей.
-Тройной.
-Демократические институты должны работать.
-Четверной. То есть этот, как его, идиот в квадрате. Квадратный идиот, -продолжал подбирать подходящие эпитеты Дью. -Кому пришла в голову замечательная идея мирных демонстраций? Кто был вашим лидером? В этой стране уже очень давно нет никакой демократии.
-Куда же она делась? – удивился Билл. Всё-таки ему, как и любому другому американцу, с самого детства вдалбливали в голову простую сентенцию, что Америка – самая демократичная страна из всех остальных. Вдалбливали на уроках в школе, в фильмах, в книгах и в комиксах. Америка равно демократия. Демократия равно Америка. Да, местами есть перегибы. Или недогибы. Но само равенство однозначно верное. Чтобы в Америке не осталось демократии должно было случиться что-то совсем уж экстраординарное, совсем из ряда вон.
-Куда же она вся делать?
-Тю! -развеселился Дью. -Приятель, если ты не в курсе, то США уже больше ста лет экспортировала демократию по всему миру в промышленных масштабах. Где не хватает собственной демократии – мы тут как тут. Или хватает, но неправильной, не каноничной – мы уже там со своим флотом, авиацией, наёмниками или, хотя бы, деньгами. Экспорт демократии – национальная американская идея. Можно сказать: основа основ!
Только знаешь, приятель, если что-то очень долго экспортировать, то можно и самому без штанов однажды остаться.Ты спрашиваешь, где демократия, куда она делать?Так вся на экспорт ушла. В Америке, по крайней мере для простых американцев, демократии больше нет. Такие вот приятель у нас дела.
…
Если в мире больших озёр существовал город «Первый», названный так потому, что он был первым городом, основанным людьми в каком-то другом мире, не на Земле, то второй город должен был называться «вторым», а третий, соответственно, «третьим»?
К счастью, даже у генералов с фантазией всё было не настолько печально. Второй город отпочковался от Первого сначала в виде отдельного района, преимущественно населённого китайцами, а после уже как-то незаметно сделался вторым городом – второй столицей человечества в новом мире и тогда уже получил официальное название Туцзы. В переводе оно означало «заяц». Почему китайцы назвали свой город «зайцем» знали только сами китайцы. А может быть даже и не знали. Вот просто так получилось. Назвали как назвалось.
Третий город, как третья и последняя голова трёхглавого дракона, основали несколько в стороне, с прицелом на вырост и назвали Гоблинском. Причём это был не столько город, сколько полигон. Точнее даже не полигон, а большой социальный эксперимент из разряда тех, что запрещены и женевской конвенцией и всеми остальными конвенциями тоже. Здесь люди пытались цивилизовать гоблинов в промышленных масштабах.