ь повод. Позволь стихийному празднику на время забрать все твои печали. Только тот, кто умеет хорошо веселиться может хорошо работать и храбро сражаться. Так повеселимся сегодня друзья, чтобы после вернуться к работе уже со свежими силами. В тяжёлые времена нужно уметь находить даже маленькие поводы для веселья чтобы не сломаться и суметь дожить до других времён.
Кузнецов, как и любой солдат в форме, желанный гость на этом празднике. Самые красивые девушки смотрят в первую очередь на него и уже потом на всех остальных, кто только осмеливается подарить им бусы
Он протянул бусы одной девушке, и та пошла с ним рядом. Протянул другой, и та взяла их, а после, игриво улыбнувшись, поцеловала Максима прямо в губы.
Больше от неожиданности, Кузнецов рефлекторно отпрянул.
-Не бойся, русский, я чистая. Если хочешь – покажу бумагу. Проверялась шесть дней назад, -заверила неправильно понявшая его девушка.
-Я тоже чистая, -вставила другая девушка. -У меня бумаги тоже с собой. Не бойся.
Спрашивать бумаги удостоверяющие, что сам Максим не заражён какой-нибудь эльфийской гадостью с отложенным действием девушки не стали. Солдаты любой армии, в этом плане, наиболее безопасны. У них проверки проводятся регулярно. Да и качество этих проверок, честно говоря, лучше, чем для гражданских.
-Я не боюсь, -ответил Максим.
-Тогда идём, -она поцеловала его ещё раз. Не просто клюнула, будто птичка, а по-хозяйски провела своим языком у него во рту.
-Не могу.
-Если ты опасаешься последствий, то напрасно. Можешь не говорить кто ты такой. А имя – имя придумать любое.
-Эй, русский, -заявила другая девушка. -Позволь показать тебе, что Бразилия умеет быть благодарной. Или мы не красивые?
-Вы очень красивые, -честно признался Максим.
-Тогда в чём дело? Тебя ждёт дома, в холодной России, жена?
Максим поправил: -Невеста.
-Тем более не велик грех. Её не расстроит то, чего она не узнает.
-Достаточно того, что я буду знать, -ответил Максим, с некоторой задержкой отнимая руку от упругой груди, к которой её прижали. -Простите, девушки, но сегодня давайте без меня.
-Ты хороший парень, русский, -если девушки были расстроены отказом, то никак этого не показали. -Прямо как в сказке. Будь счастлив.
Миг и толпа поглотила их, оставив его одного с горстью нерастраченных бус.
Что значили их слова: как в сказке? Намёк на то, что он Иванушка-дурачок? Может быть и так.
По аналогии вспомнился эпизод из старого фильма, там, где «руссо-туристо, то есть, тьфу, солдато! Облико морале! Ферштейн?» .
Карнавал шёл на спад. Или же просто прошёл мимо. Сунув оставшиеся бусы в карман, Кузнецов неторопливо шагал обратно, по направлению к отелю.
На улицах откуда ушёл стихийный праздник, вместо гама, шума, музыки и смеха воцарилась тихая, спокойная атмосфера. Местные жители сидели на порогах своих жилищ, разговаривали с соседями и смотрели на звёзды. Тихий, приятный вечер. Местные предпочитали сидеть целыми семьями.
Старики курили.
Среднее поколение пило чай из больших, цветных термосов с которыми они обращались крайне осторожно, словно с семейными реликвиями.
Дети грызли что-нибудь сладкое.
Проходя мимо, Максим заметил продавшую ему бусы старую женщину. Она в одиночестве расположилась на пороге своего магазина сидя в видавшем виды пластиковом стуле. Хотя, подойдя чуть ближе, стало понятно, что не в одиночестве. На крохотном столике, где едва умещалась бутылка с вином и раскуренная сигарета в тяжёлой стеклянной пепельнице, кроме них, стояли ещё несколько фотографий.
Женщина сидела аккуратно под висевшим над дверями фонарём, а Максим шёл по дальней стороне улицы. Поэтому он её видел отчётливо, а она его, скорее всего, нет. Тем более что хозяйку магазина больше занимали вино, сигара и собственные размышления, нежели мелькающие на периферии зрения фигуры возвращающихся после праздника гуляк.
Фотографии на столике стоят в определённом порядке. Много молодых, детских лиц и немного взрослых. Какой-то мальчишка изображён с мячом. На соседней заливисто, но безмолвно, смеётся девчонка с завязанными в хвостики волосами. И много-много других фотографий, не меньше пары десятков. Отдельно, на карточке большего размера, изображён мужчина в возрасте с проскальзывающей в волосах сединой. Перед фотографиями стоит накрытый хлебом стакан вина и лежит россыпь конфет, видимо для детей. Для того мальчишки с мячом, девчонки с косичками и остальных. Хозяйка магазина доливает в свой стакан ещё вина. Смотрит на фотографию мужчины, стоящую чуть впереди остальных, кивает и делает глоток.
Не задерживаясь, Максим пошёл дальше по направлению к гостинице. Занятую своими мыслями хозяйку магазина он обошёл по дуге. Почему-то не хотелось отвлекать её. Пусть лучше этот вечер она проведёт со своими воспоминаниями. Война никого не щадит, но статистика потерь всего лишь статистика и большие цифры не пугают современного человека, выросшего в эпоху, где над всем прочим властвуют числа. Не пугают, пока не столкнёшься с какой-нибудь частью из них лично. Совсем крохотной частью в сравнении с не до конца определённым, но всё равно пугающе огромным числом общих потерь.
Активный вечер, стихийный праздник, утомили Максима. Он планировал лечь пораньше, а завтра проваляться в кровати, может быть, даже до самого обеда. Но планы оказались нарушены. Уже утром пришло извещение срочно прервать отдых и возвращаться в часть. Что-то готовилось. Что-то внезапное. Такое, что командованию понадобился Кузнецов Максим и без него начинать было никак нельзя.
Резкое изменение планов командования всегда означало проблемы.
И эти проблемы стремительно надвигались. Более того, Кузнецов Максим сам спешил им на встречу. Такая была работа. Так было положено.
Глава 4. В добрый путь
Хреново быть толстым, потеющим негром в возрасте, обладая, вдобавок, всем комплектом возрастных болячек обретённых благодаря ежедневным просиживанием штанов на нелюбимой работе. Что это может быть? Больная спина? Может быть суставы? Определённо проблемы с пищеварением и, вероятно, с избыточным газообразованием. Может быть камни в почках? Или ещё какая-нибудь хрень. Расширяющаяся год от года плешь на голове. Сальные кончики волос. Как это вообще получается, что кончики у волос блестят сальным цветом, а лысина, вдобавок, потеет под светом болезненно ярких ламп?
Билл Мичиган осторожно оглядывал место, где очутился.
Сам он – белый, а это, что ни говори, до сих пор кое-что значит в Америке. Он – молод. Не юноша, но раза в полтора моложе сидящего напротив него чернокожего. Его телосложение не назовёшь спортивным, но большого количества лишнего жира не наблюдается. Руки и вовсе перекачены, впрочем, женщинам нравится. Его материальное положение – нет, а руки – да, нравятся. Опять же волосы все свои и без каких-либо промежутков. Нормальное газообразование. Да и поход в туалет не превращается через раз в маленькую пытку.
Словом – тут всё кристально понятно. Лучше быть белым, молодым и здоровым, чем толстым, чернокожим, с целым багажом нажитых болячек.
Однако, не всё так очевидно. Ведь их двоих разделяла решётка, фигурально выражаясь. На самом деле, в данный конкретный момент, их разделял только лишь стол. Но решёток здесь тоже имелось, причём в избытке. Ведь это место было ничем иным чем окружной тюрьмой.
Кто бы мог подумать, что перед тем, как попасть в тюрьму сначала придётся проходить собеседование? Или это называется уточнение данных? Или знакомство надзирателя с новым заключённым, а заключённого с надзирателем? Как оно там называлось официально и не являлось ли личной инициативой старшего надзирателя Пита Боусена, Билл Мичиган не знал. Он вообще был здесь, в смысле в пенитенциарной системе соединённых, благослови их господь, штатов Америки, новым человеком и не до конца понимал местные порядка.
-Значит Билл Мичиган, -прочитал старший надзиратель Боусен первые строчки из его личного дела.
С высокого потолка, на длинных шнурах, свисали лампы без плафонов, только с ограничителем света как на уличных фонарях. Эти лампы, кроме того, что заливали всё вокруг безжалостным светом, от которого уже через полчаса начинали болеть глаза, ещё и пекли так, словно главный чёрт лично подбросил в топку побольше свежих дровишек.
-Это как штат? -Пит глянул на новичка поверх страниц его дела. -Штаты у нас раньше не сидели. Но мы всегда открыты нововведением.
Заключённый промолчал. Конвоиры, два дюжих парня, послушно улыбнулись. Это правильно, они знаю, кто здесь босс. А вот новичок, похоже, ещё не знает. Ничего страшного, объясним. Чуть позже.
-За что к нам? -как-то даже сочувственно осведомился надзиратель.
-Не могу знать, -ответил Билл.
-Не можешь? -как будто удивился Пит Боусен. -А здесь написано, что за антиправительственные действия. Смотри, тут много чего написано: погромы, сопротивление полиции, пропаганда среди рабочих. Суд постановил…
Мичиган возразил: -Суда не было.
-Думаешь можно вот так взять и посадить человека в тюрьму даже без всякого суда? Где ты, по-твоему, находишься? В тоталитарном Китае или отмороженной России? Нет, мой новый друг, ты в США – самом демократическом государстве. Здесь у нас нет ничего важнее гражданских прав и попасть ко мне в гости можно только по приговору суда и никак иначе.
-Суда не было, -повторил Билл.
-А вот тут ты ошибаешься, -поправил старший надзиратель Боусен. -Суд был. Просто тебя на нём не было.
Пит с удовольствием наблюдал проявившееся на лице новичка удивление. Он, небось, думал, что если попал сюда незаконно, то сможет выйти также быстро, как и попал. Новичку ещё придётся узнать, что тюремная система округа Финикса это система с односторонним движением. Выдавленную зубную пасту не запихнуть обратно в тюбик.
-Разве можно судить человека без него самого?
-Военное положение. Делопроизводства идут по упрощённой схеме.
-Дичь какая-то, -признался Мичиган.