енные путешествия во времени, умственные построения (вроде «я» или эго), моральные рассуждения и «теория разума» – способность приписывать свои психические состояния другим людям, как это бывает в случае, когда мы пытаемся представить себе, «каково это – быть другим». Вполне возможно, что все эти функции присущи только людям, причем именно взрослым людям, потому каксеть пассивного режима начинает работать только на поздних стадиях развития ребенка.
– Мозг – система иерархическая, – сказал в ходе одной из наших бесед Кархарт-Харрис. – Его высшие отделы – (имеются в виду отделы, развившиеся на последних стадиях эволюции; они обычно расположены в коре головного мозга) – оказывают тормозящее влияние на низшие [более древние] отделы, вроде отделов эмоций и памяти.
Говоря в целом, сеть пассивного режима оказывает нисходящее влияние на другие отделы мозга, многие из которых взаимодействуют друг с другом через расположенный в самой середине мозга распределительный центр. Характеризуя СППРМ, Кархарт-Харрис давал ему различные определения, то называя его «дирижером мозгового оркестра» и «руководителем мозговой корпорации», то «столичным городом», ведающим всей системой управления и «не дающим ей распасться». И заодно удерживающим в повиновении буйные проявления мозга.
Мозг состоит из нескольких различных специализированных систем – одна отвечает за обработку зрительных данных, например, а другая за контроль двигательной активностью, – и каждая выполняет отведенную только ей функцию. «Хаос предотвращается за счет того, что не все системы созданы равными, – пишет Маркус Райхл. – Электрические сигналы, поступающие из одних областей мозга, обладают приоритетом над другими. Верхнюю ступень этой иерархии занимает СППРМ, которая действует как сверхпроводник, следя за тем, чтобы какофония соперничающих сигналов из одной системы не смешивалась с сигналами из другой системы». Сеть пассивного режима поддерживает порядок в системе настолько сложной, что, не делай она этого, та могла бы погрузиться в пучину анархии психических заболеваний.
Как говорилось выше, сеть пассивного режима играет важную роль в создании умственных построений или проекций, самой значимой из которых является та «конструкция», которую мы называем «я», или эго[48]. Именно поэтому некоторые нейрофизиологи называют ее «„я“-сетью». Если исследователь, например, вручает вам перечень прилагательных и просит определить, какие из них наиболее соответствуют вашему характеру, то именно в этот момент приходит в действие сеть пассивного режима работы мозга. (Она же возбуждается и тогда, когда мы получаем «лайки» под своими постами в социальных сетях.) Считается, что узлы в сети пассивного режима отвечают за автобиографическую память, на материале которой мы сочиняем историю о самих себе, увязывая опыт прошлого с тем, что происходит с нами прямо сейчас, и проецируя на него наши будущие цели.
Обретение стадии индивидуального «я», имеющего свое уникальное прошлое и свою траекторию, устремленную в будущее, – одно из величайших достижений человеческой эволюции, не лишенное, однако, недостатков и потенциальных нарушений. Чувство индивидуальной неповторимости обретается ценой ощущения разъединенности от других существ и самой природы. Саморефлексия может привести к великим достижениям в области интеллектуального и художественного творчества, но также и к деструктивным формам оценки себя и множественным несчастьям. (В часто цитируемой статье «Рыскающий ум – ум несчастный» психологам удалось установить прочную взаимосвязь между несчастьем и временем, проведенным в мысленных блужданиях, каковые являются главной деятельностью сети пассивного режима.) Но, равно приемля и хорошее и плохое, большинство из нас воспринимает это «я» как некую непоколебимую данность, столь же реальную, как и все, что нам известно, и более того – как основу нашей жизни в качестве разумных человеческих существ. По крайней мере, именно так я воспринимал его до тех пор, пока мои психоделические странствия не заставили меня призадуматься над этим вопросом.
Вероятно, самое поразительное открытие, к которому пришел Кархарт-Харрис в ходе первого эксперимента, заключается в том, что самые резкие падения в деятельности сети пассивного режима напрямую связаны с субъективным «растворением эго», испытываемым участниками эксперимента. («Я существовал лишь как идея или концепция, – поделился своими впечатлениями один из них. А другой вспоминал: «Я не знал, где заканчиваюсь я сам и где начинается мое окружение».) Чем резче в сети пассивного режима падают кровоток и потребление кислорода, тем больше вероятность того, что участник сообщит о потере чувства своего «я»[49].
Вскоре после того, как Кархарт-Харрис изложил результаты своих исследований в статье «Нейронные взаимосвязи психоделического состояния, вызванного псилоцибином, как они выявлены путем исследований с использованием техники фМРТ»[50], опубликованной в 2012 году в журнале Proceedings of the National Academy of Sciences, Джадсон Брюер, исследователь из Йельского университета[51], использовавший фМРТ при изучении деятельности мозга у людей, многие годы занимавшихся медитацией, заметил, что результаты сканирования у него и Робина удивительным образом совпадают. Трансцендентность «я», о которой сообщают мастера медитации, отображалась функциональными магниторезонансными томографами как снижение активности сети пассивного режима. Оказывается, когда активность пассивной сети стремительно падает, эго временно растворяется, а все осознаваемые нами связи между «я» и миром, между субъектом и объектом исчезают.
Это чувство растворения индивидуального «я» и его слияния с чем-то гораздо большим, всеобщим является одним их верных показателей мистического опыта; из этого следует, что наше чувство индивидуальности и обособленности зиждется лишь на ограниченном «я» и четком разграничении между субъектом и объектом. Однако все это, возможно, не более чем умственное или мысленное построение, некая иллюзия – что и пытаются вот уже сколько столетий донести до нас буддисты. Психоделическое состояние «недвойственности» предполагает, что сознание не исчезает вместе с исчезновением «я», что это «я» не так уж непреложно и незаменимо, как мы (и оно) привыкли считать. Потерей четкого разграничения между субъектом и объектом, как считает Кархарт-Харрис, можно было бы объяснить и другое характерное свойство мистического опыта, а именно тот факт, что откровения, к которым он ведет, воспринимаются как объективно истинные – как явленные истины, а не просто как тривиальные озарения. Возможно, для того чтобы оценить озарение как явление чисто субъективное, как мнение одного человека, необходимо вначале выработать в себе чувство субъективности – именно то, что мистик под влиянием психоделиков теряет.
Возможно, именно мистический опыт снисходит на вас в тот момент, когда вы отключаете сеть пассивного режима работы мозга. А достичь этого можно самыми разными способами: с помощью психоделиков и медитации, как доказали нам Кархарт-Харрис и Джадсон Брюер, а также, вероятно, посредством определенных дыхательных упражнений (типа голотропного дыхания), сенсорной депривации, голодания, молитвы, экстатического чувства благоговения, экстремальных видов спорта, околосмертных переживаний и так далее. Интересно, что же выявит сканирование мозга в процессе всех этих видов деятельности? Об этом мы можем только гадать, хотя вполне возможно, что мы увидим то же успокоение или падение активности в сети пассивного режима, которое обнаружили Брюер и Кархарт-Харрис. Вероятно, это успокоение можно вызвать или ограничением притока крови к сети, или стимуляцией рецепторов серотонина типа 2A в коре головного мозга, или каким-то иным нарушением ритмов колебаний, обычно свойственных организации мозга. Но за счет чего бы это ни произошло, перевод пассивной сети в автономный режим может открыть нам доступ к необычным состояниям сознания – к мгновениям единения или экстаза, которые не менее чудесны оттого, что они вызваны физической причиной.
Если предположить, что сеть пассивного режима работы мозга – это своеобразный дирижер оркестра, дирижирующий исполнением симфонии, создаваемой деятельностью мозга, то нетрудно представить, что даже временный его уход со сцены неизбежно повлечет за собой усиление диссонанса и приведет к психическому расстройству, как это, по-видимому, и происходит во время психоделического трипа. В серии последовательных экспериментов с использованием различных техник сканирования мозга, проведенной Кархарт-Харрисом и его коллегами, они поставили себе целью изучить, что происходит в нейронном оркестре и что происходит с самим оркестром, когда дирижер, то есть сеть пассивного режима, опускает дирижерскую палочку.
В общем и целом сеть пассивного режима оказывает тормозящее воздействие на другие части мозга (включая, в частности, лимбические области, отвечающие за эмоции и память), действуя во многом так же, как, по представлению Фрейда, действует эго, удерживающее под своим контролем анархические силы бессознательного. (Дэвид Натт излагает суть дела еще более прямолинейно, заявляя, что в сети пассивного режима «мы обнаружили нейронный коррелят для подавления».) По меткому выражению Кархарт-Харриса, эти и другие центры психической деятельности «оказываются спущены с поводка» в тот момент, когда дирижер (сеть пассивного режима) уходит со сцены; но, как показывают результаты сканирования, под влиянием психоделиков наблюдается усиление деятельности (отражаемое усилением кровотока и потребления кислорода) в некоторых других областях мозга, включая и лимбические. Возможно, именно этим растормаживанием объясняется тот факт, почему материал, недоступный нам в состоянии обычного бодрствующего сознания, теперь выходит на поверхность осознания, включая эмоции, воспоминания, а иногда и долго подавляемые психические травмы, полученные еще в детстве. Именно поэтому некоторые ученые и психотерапевты убеждены, что психоделики можно с пользой использовать для того, чтобы вытаскивать на поверхность содержимое подсознания с целью его более тщательного исследования.