— Я пришёл к тем же выводам, — согласился Артём.
— Маленькие дети тоже не видят магических линий, — сказал Громалк. — Это приходи с обучением и посвящением. Не все, конечно, становятся волшебниками. Но, после небольшого обучения, маголинии способно увидеть большинство. Хотя у тебя не было ни того, ни другого.
— С другой стороны, — признал он, — мы ведь толком не знаем, что там видят обычные големы: они слишком тупы, что бы рассказать. Но, скорее всего ты прав.
Теперь призадумался Артём.
— Мыслящая фотопластинка может фиксировать мир совсем не так как обычная, — сказал он.
Но, увидав удивлённый взгляд Громалка, поправился:
— Зеркало, мыслящее зеркало может отражать мир иначе, чем обычное стекло. Хотя ситуацию с отсутствием обучения в моём случае это не объясняет.
На этот раз задумались уже оба.
— Оставим пока непонятности, — предложил мудрейший, — вернёмся к магии. Ты, как я понял, даже не знаешь, как она действует?
Плохой кивнул. Этот кивок выражал, как согласие перейти к магии, так и подтверждение его не знания.
— В нашем мире есть выражение: «Что снаружи, то и внутри», — продолжил мудрейший, — оно очень хорошо описывает природу магии.
Артём вновь кивнул.
— В моём мире говорят, «Что наверху, то и внизу». Хотя должен признать всерьёз в эту фразу, кажется, уже никто не верит.
— Полагаю, фразы означают одно и то же, — согласился Громалк. — Но всё же наш вариант лучше. Сознание не отражает пассивно физический мир, при определённых условиях оно способно на него воздействовать.
— В сознании есть некие точки. Стабильные островки в его океане. Их ещё можно представить как узлы некой сети, фокусы психических контуров. Они есть у всех разумных. Они врождённы и у всех более или менее одинаковы — общие мыслительные символы.
Он не об архетипах говорит? — подумал Артём. Но тут же отложил эту мысль на потом: что бы делать выводы требовалось узнать больше.
— Группируя их в своём сознании и концентрируясь на них особельным образом, можно изменить кое-что и во внешнем мире. Иногда это происходит спонтанно и выражается в редкой комбинации случайных событий. Впрочем, подобная спонтанность, как правило, ни к чему не ведёт.
Юнг что-то писал о синхронистичности, — снова всплыло в сознании Артёма. Но и эту мысль он отогнал на обочину разума. Всё это потом, сейчас просто слушать.
— Мы называет такие узлы-символы эйтами, и их не так уж и мало. Впрочем основных семнадцать: огонь, вода, воздух, земля, свет, тьма, дух, природа, имеется в виду живая, жизнь, смерть, пустота, пространство, время, тяжесть, волна, поток и сила.
Что бы прочувствовать свои внутренние эйты необходимо пройти посвящение. В одиночку сделать это практически нереально, к тому же обычно требуется некоторое время на подготовку, необходимы некоторые предварительные тренировки и упражнения.
Но ты очень необычен, даже если отбросить то, что ты голем. Поэтому я предлагаю тебе проделать один эксперимент. Провести посвящение прямо сейчас, без подготовки.
— Чем мне это грозит? — спросил Плохой, которого вовсе не прельщала роль подопытной свинки.
— Ничем. Ну, разве что время зря потеряем. Сама по себе процедура абсолютно безобидна.
В голосе Громалка вдруг на мгновение прорезался азарт. Но он тут же придал лицу безразличное выражение. Да и самому Артёму сделалось любопытно.
— Хорошо, — сказал он, — попробуем.
В конце концов, вряд ли Громалк будет рисковать королевским гостем.
Мудрейший удовлетворённо кивнул.
— Что требуется от меня? — задал новый вопрос Артём.
— Ты должен прочувствовать свою внутреннюю сеть эйтов. Это делается следующим образом: ты должен представить собственный разум.
— Чего, чего? — не понял Артём.
— Знаю, звучит глуповато, — согласился Громалк, — но словесно лучше не объяснишь. Тут есть одна тонкость. Поскольку этот образ сознания ты будешь держать внутри собственного сознания. То именно эту двойственность тебе и следует отразить.
— Погоди, — оборвал он, ещё один недоумённый возглас Плохого. — Признаться, тут я мало смогу помочь. Всё это очень индивидуально и у каждого своё. Впрочем, большинство для начала пробуют образ красной точки и танцуют от этого. Собственно, предварительные упражнения и предназначены, что бы оказать помощь в этой визуализации, но мы оба решили обойтись пока без них.
Вообще-то, ты один, — подумал Плохой, но в слух не сказал. В конце концов, согласился он добровольно, а значит, нёс свою долю ответственности.
— В чём будет твоя роль? — спросил он, новоявленного учителя.
— Обеспечение внешней поддержки и аккуратное направление твоей внутренней энергии, твоего потока сознания. В одиночку инициацию действительно практически невозможно пройти, тем более без подготовки.
— В таком случае, как случилась самая первая?
Громалк понял вопрос.
— Никто не знает. Но, скорее всего первые инициации проходили спонтанно. А потом кто-то научился передавать их другим.
Артём подумал, что, наверное, это был вопрос такого же рода, что и «кто первым сделал каменный топор?».
— Ну, что поехали? — сказал Громалк.
Мудрейший вдруг резко встал с места и, зайдя за спину Артёму, положил ему руки на виски. Видимо, это было частью процедуры.
— И учти, может возникнуть боль. Это нормально. Не обращай на неё внимания. Напротив она означает, что ты на верном пути. Когда пройдёт, ты будешь уже почти у цели.
Мог бы и раньше предупредить, — подумал Артём. Я бы всё равно согласился. Но мне не нравится, когда со мной так играют. Но, сейчас он твёрдо решил дойти до конца.
— И как я должен представить этот разум в разуме, — поинтересовался он все-таки ещё раз.
Мудрейший издал негромкий смешок.
— Подключи воображение, — прозвучала явная насмешка.
Плохой хотел вспылить, но вдруг понял, что именно этого его странный учитель и добивается. Ну ладно, мы ещё посмотрим: кто кого? — решил он. Ладно, пусть будет красная точка.
Прикрыв глаза, Плохой представил красную точку. Она располагалась где-то внутри его головы. Красная такая точка на чёрном фоне. Ну и что. Потом, вспомнив наставления мудрейшего, Представил внутри неё вторую, почему-то зелёную. Первая при этом немного увеличилась, превратившись в шарик. Плохой и сам понимал, что это ничего не даёт.
Так, что там ещё Громалк говорил, — быстро думал Плохой, — на самом деле это ведь не точки, а образ разума. Имитация разума внутри самого разума. Имитация разумом самого себя. По существу разум в разуме. Разум сам в себе. Ну-ка, ну-ка. А ведь это задачка из области бесконечных множеств. Бесконечное множество, которое включает самого себя в качестве собственного члена.
Что ж, с математической визуализацией у него в институте всё было в полном порядке. Он даже многие формулы не абстрактно, а вполне визуально представлял. Бесконечность отражённая сама в себе. Возможно даже не один раз, словно бесконечный ряд зеркал. Стоп — это нам пока не надо. Хватит нам и отражения первого порядка.
Внутренняя точка в его мыслях сделалась зеркальной, отражая внешнюю. Все же немножко не то, — понимал Артём, — это же не зеркало, по крайней мере, не совсем, а проекция объекта внутрь себя. Артём даже представил проективные оси, исходящие из общего центра. Ну, ещё одно усилие, как там было у Крапивина с его «искорокой», и у Ван Вогта с его сгустком. [2] Вскоре он сумел это представить, эту жуткую математическую абстракцию, насколько это вообще возможно для человека.
И всё же он ощущал, что чего-то не хватает. Бесконечность была слишком абстрактна, без всякой привязки к человеческому разуму. А ведь это не просто точки, это его разум, по существу он сам. А внутренняя точка? Тогда это его внутренний наблюдатель [3], способ абстрагирования от обычных процессов мышления.
Артём прекрасно помнил, как ему удавалось отстраняться от тела голема, уходя во внутренние слои разума. И теперь, он попробовал провернуть нечто подобное. Но на этот раз он отступил ещё глубже в сознание, абстрагируясь не только от тела, но даже от самих мыслей. Отступил в позицию внутреннего наблюдателя, на некий островок стабильности внутри себя, на… красную точку.
— Продолжай, продолжай, — услышал он голос Громалка, из чего заключил, что действует правильно.
Получалось гораздо легче, чем он ждал, ибо в своё время Плохой немного занимался медитацией. Эта красная точка, этот внутренний остравок была в гораздо большей степени им, чем точка внешняя. Эта она отражалась во внешней оболочке, а никак не наоборот.
Нет, не так! Отражение было обоюденным, как у двух стоявших напротив друг друга зеркал. Но внешнее зеркало было слегка замутнённым. Или правильней сказать, поток излучения из внутренней точки был сильнее наружного. Если бы только не поглощающая среда между ними… но всё же на самом деле обе точки были одним целым.
Плохой продолжал концентрироваться на точках и их сложной связи между собой и с ним, и внезапно почувствовал, что в разуме его, что-то сдвигается. Казалось, будто сознание поворачивается, на каких-то неведомых шарнирах, соскальзывая куда-то. Плохой продолжал концентрироваться.
Начала подступать боль. Она началась прямо в мозгу, потом её щупальца стали проникать в тело. В начале Артём даже обрадовался ей. В теле голема он находился словно \укутанный в вату, почти никаких текстильных ощущений. А так, всё какое-то разнообразие. Это была какая-то отстранённая, притуплённая боль, очевидно, другой голем испытывать и не мог, но всё же это была боль. И она продолжала нарастать. Плохой полностью игнорировал ее, сосредоточившись на созданной в своём сознании модели.
Внезапно мозг его точно разрезали острым лезвием гильотины.
— Ох, — Артём невольно вскрикнул и сбился с концентрации.
Он открыл глаза, но боль исчезла далеко не сразу. Она медленно уходила, словно вода из большой бочки, в которой проковыряли не слишком крупную дырочку.
— Соскочил, — коротко бросил он Громалку.