Последняя выставка художественно-психологической группы «Треугольник» прошла весной 1910 года. К этому времени от группы отделились Михаил Матюшин, Елена Гуро, Иосиф Школьник и Савелий Шлейфер. Они образовали собственное объединение «Союз молодежи». Матюшин объяснял позднее, что разрыв с группой Кульбина был вызван несогласием «с эклектичностью и врубелизмом лидера» [33]. Таким образом, открытость Николая Ивановича самым разнообразным проявлениям нового искусства и его очарование символизмом вступили в противоречие с устремлениями молодых авангардистов. Первая выставка «Союза молодежи» открылась 8 марта 1910-го и проходила практически одновременно с последней экспозицией «Треугольника». К своему выступлению Кульбину вновь удалось привлечь московские силы – художников объединения «Венок—Стефанос» (братья Бурлюки, А. Экстер, Л. Михневич, П. Коваленко), к которым присоединились В. Каменский, Е. Гуро, М. Матюшин, уже успевшие выйти из «Союза». По поводу этого воссоединения газета «Новое время» писала: «Года два назад (?) группы “Треугольник” и “Венок” устраивали отдельные выставки, но, потерпев неудачу, они теперь соединились воедино, рассчитывая под новым флагом “импрессионистов” заманить к себе сотню-другую неопытных зрителей» [34].
Надежда Евсеевна вновь занималась подготовкой выставки и поиском подходящего помещения. Как и в 1909 году, дом номер 1 по Невскому проспекту, на котором в итоге остановились организаторы, был недавно продан новому владельцу – Санкт-Петербургскому частному коммерческому банку – и ожидал реконструкции. Строительные работы по возведению дополнительных двух этажей к четырёхэтажному зданию начались в мае 1910 года, практически сразу после закрытия выставки. 1 марта Добычина получила официальный отказ градоначальника на свое прошение разрешить проведение выставки в этом доме. Однако уже 5 марта решение было изменено в положительную сторону: «По приказанию Г. Градоначальника секретарь выставки импрессионистов Надежда Евсеевна Добычина сим извещается, что к устройству в текущем сезоне в доме № 1 по Невскому проспекту выставки картин со стороны Г. Градоначальника препятствий не встречается…» [35] Накануне помещение успешно прошло освидетельствование Технического отделения Городской управы и было признано годным под экспозиционные цели. В этот раз организаторы придумали соответствовавший своим идеям выставочный дизайн: стены комнат, в которых разместилась экспозиция, были затянуты дерюгой, такой же материал использовали для обложки каталога, что выглядело вызывающе. Как вспоминала Добычина, еще до открытия выставки о ней шли всевозможные ироничные толки, предполагали даже, что по примеру французских провокаторов, выставивших на «Салоне независимых» картину, написанную ослиным хвостом, «русские импрессионисты» выкинут нечто подобное{9}. Организаторов это ничуть не смущало. И Николай Кульбин, и Давид Бурлюк с предвкушением ждали скандала и в некотором роде провоцировали его. В экспозицию была включена работа «неизвестного художника», однако члены жюри знали, что ее автором был не кто иной, как Борис Кустодиев, который тоже решил организовать розыгрыш. Картина висела в экспозиции, и скандал случился уже после завершения выставки, когда организаторы стали требовать, чтобы сам автор явился за своим шедевром, таким образом раскрыв «шутника». Кустодиев не явился, зато за работой к Надежде Евсеевне несколько раз приходила его жена Юлия и настойчиво просила вернуть ей вещь, но при этом отказывалась идти со своим вопросом к Кульбину.
Отличительной чертой выставки 1910 года стало включение в нее рисунков и автографов писателей и публицистов – от классиков (Пушкина, Щедрина, Чехова) до современников (Иеронима Ясинского, Сергея Городецкого, Алексея Ремизова, Андрея Белого и др.). Кульбин следовал своей линии синтеза искусств и на этот раз обратился к литературе и театру. В экспозиции демонстрировались сценические эскизы Николая Евреинова, с которым в это время Кульбин и Добычина тесно сотрудничали. Тридцатилетний драматург и режиссер Евреинов уже успел реализовать свою идею создания «Старинного театра», в нем реконструировались театральные стили различных эпох. Эта его задумка оказалась очень близка ретроспективизму художников «Мира искусства», некоторые из них – Александр Бенуа, Николай Рерих, Мстислав Добужинский, Владимир Щуко – приняли участие в оформлении спектаклей «Старинного театра». Тексты пьес переводили Сергей Городецкий и Александр Блок, а музыку к ним писал Илья Сац. Но, несмотря на такой блистательный состав участников, финансового успеха постановки не имели, театр временно прекратил свое существование, после чего на один сезон Евреинов был приглашен режиссером-постановщиком в театр Комиссаржевской, а в 1910 году как будто оказался кратковременно не у дел и активно участвовал в инициативах «импрессионистов». К открытию выставки при помощи издательницы Натальи Бутковской удалось напечатать сборник «Студия импрессионистов», в который кроме статьи Кульбина вошли стихи Д. Бурлюка, Н. Бурлюка и В. Хлебникова; статья А. Балльера о яванском кукольном театре, материал А. Борисяка «О живописи музыки» и эссе А. Гидони «Царевна и луна». Добрую половину сборника занимала монодрама Н. Евреинова «Представление любви» в трех действиях, которой предшествовало семистраничное предисловие автора о природе и специфике такого драматургического жанра.
Николай Кульбин. Портрет Николая Евреинова. 1913
Вологодская областная картинная галерея
Своим знакомством с Евреиновым и кратковременным увлечением актерством Добычина была обязана также Кульбину. В 1910 году, кроме подготовки выставки «Импрессионисты», она посещала занятия «Драматической студии» Риглер-Воронковой, репетировала там спектакли и участвовала в деятельности «Общества интимного театра», основанного Кульбиным совместно с Н. Кругликовым, А. Мгебровым, Б. Прониным и Н. Евреиновым. Именно из этой театральной инициативы не совсем понятного тогда характера впоследствии выросли и знаменитый Териокский летний театр, и еще более известные петербургские кабаре «Подвал Бродячей собаки» и «Привал комедиантов». Переписка Добычиной и Евреинова 1910 года свидетельствует о большой вовлеченности Николая Николаевича в организацию последней выставки «Треугольника»:
«Многоуважаемая дорогая Надежда Евсеевна, присылаю Вам при сем 6 маленьких “писательских” рисунков и автограф. Рисунки надо наклеить на бумагу; непременно. Пользуюсь случаем отправить Вам 4 картины Н. И. Кульбина и Л. Ф. Шмит-Рыжовой к моей монодраме; кажется, Н. И. Кульбин хочет их выставить. Далее сообщая (вчера мне было неловко сказать), что vernissage пишется с двумя s» [36].
Надежда Евсеевна многому училась у своего нового окружения. Она часто посещала театры, концерты, музыкальные вечера и выставки, куда теперь получала персональные приглашения. Мария Александровна Риглер-Воронкова, основательница «Драматических курсов», куда ходила Надя, периодически снабжала ее контрамарками. В архиве сохранилась записка от Риглер-Воронковой, приглашавшей Добычину на концерт Скрябина в небольшом концертном зале при старейшей фортепианной фабрике братьев А. и Р. Дидерихс по адресу: Литейный, 60. Несколькими годами позднее Надежда Евсеевна часто посещала кабаре «Подвал Бродячей собаки» и получала уже там абонементы в театр и контрамарки, перепадавшие организаторам этого литературно-артистического клуба. Ярчайшим событием выставочного сезона 1909/1910 стал Салон Издебского, знакомивший российскую публику с новейшими тенденциями европейского искусства. В экспозиции, открывшейся 19 апреля в помещении Армянской церкви на Невском проспекте, картины иностранцев (П. Боннара, Ж. Брака, А. Глёза, М. Дени, К. ван Донгена, П. Синьяка, М. де Вламинка, А. Марке, А. Ле Фоконье, А. Руссо и др.) были представлены рядом с произведениями русских художников (вездесущих братьев Бурлюков, Н. Гончаровой, М. Ларионова, А. Лентулова, И. Машкова, М. Матюшина, Н. Кульбина и др.). Добычина, приглашенная на открытие Салона, впервые увидела столь обширную подборку современных авторов и загорелась идеей сотрудничества с европейцами.
Добычина очень быстро освоилась в новой для себя среде. Нередко, как и в случае с Кульбиным, деятели искусства – художники, поэты, литераторы – искали ее общества и поддержки для своих начинаний. В 1910 году Сергей Городецкий предложил ей участвовать в создании периодического издания «Лист», которое должно было отражать новые течения в литературе и художественной жизни. Надо сказать, что время было выбрано самое подходящее, литературно-художественный мир изобиловал экспериментами и менялся на глазах. Подготовленный к выставке «Треугольник» сборник «Студия импрессионистов» горячо обсуждался критикой. Особенно бурную реакцию вызвало стихотворение «Заклятие смехом» Велимира Хлебникова, которое любил декламировать Владимир Маяковский, а Корней Чуковский считал началом русского футуризма. Петр Добычин не оставил этот гениальный опыт новой поэзии без внимания и даже сочинил шутливое подражание, озаглавив его «Заклятие усом»:
О, разъустесь, усачи!
О, заусьтесь, усачи!
Что усяйся, ус-усами, что
Усянствуют усейно.
О, заусьтесь изусейно
О, разусишь надъусейных
Усъ усатых усачей!
О, изусься разусейно усачтийший
Из усов
Усь-его! Усь-его!
Заусь, разусь, усики, усики
Усюнчики, усюнчики
О, проустесь, усачи
Разизустесь усачи{10}.
Конечно, ироничный опус Добычина, предназначенный для узкого круга друзей, может восприниматься исключительно как пародия, однако и ему с его литературными амбициями затея Сергея