– Не понял! – разозлился подполковник Туманов. – Кого мы убили?
– Ваш солдат погиб на просеке! Он шел на станцию, его убило током! Почему не доложили?
– У нас все на месте! – попытался было встрять Гро-мобоев, но получил гневную отповедь.
– Молчать! С вами сейчас не разговаривают! Будем говорить в другом месте, в политотделе! – оборвал его генерал.
– Да как фамилия солдата? – вновь сделал попытку разобраться Туманов.
– Рядовой Антоновский Василий Иванович, – прочитал в блокноте один из полковников свиты. – Водитель.
Туманов скосил глаза на начальника штаба, тот пожал плечами и зашелестел списками, и пока генерал топал ногами и распекал офицеров, Василий несколько раз пролистал список полка и пришел к выводу – начальство ошиблось.
– Разрешите доложить, товарищ генерал, – попытался сказать майор, но был резко оборван.
– Вы кто?
– Начальник штаба.
– Бывший! Вас я тоже отстраняю!
– Но мы не виноваты! У нас нет солдата по фамилии Антоновский! – воскликнул НШ.
– Как это нет? Он погиб рядом с вашим лагерем! Нам доложили из отделения милиции.
– Может быть и рядом! А может, он заблудился, заплутал по дороге, но этот солдат не наш!
– Вам не удастся скрыть преступление! – снова взвизгнул генерал.
– А чего нам скрывать? Проверяйте! – майор выругался и швырнул на стол штатно-должностной список.
– Вон отсюда! – рявкнул генерал и выгнал майора, однако после того как майор ушел, генерал все же распорядился проверить бумаги. Через некоторое время выяснилось – начальник штаба был прав, солдат с такой фамилией в штатном списке полка не числился. Генерал велел объявить общее построение, свита пробежалась по батальонам и ротам, проверили – все солдаты были в строю.
– Так чей же Антоновский? – Генерал сбавил тон, он был явно раздосадован, что танкисты не виновны, наказать их не за что и ненавистный ему Громобоев сумел выкрутиться. – Я вас спрашиваю! Подполковник Туманов, что вы молчите? Откуда взялся в вашем лесу чужой солдат?
– Не могу знать! Вы нас отстранили от должностей! – гаркнул Туманов.
– Хватит фиглярствовать и ерничать! Я погорячился, пока отменяю свое распоряжение. Ну? Что молчите?
Что мог сказать командир полка? Видимо, кто-то из соседей недосчитался этого бойца и пока еще находится в неведении о жертве. Полковники мигом запрыгнули в «УАЗики» и помчались по другим частям, а генерал произвел для вида инспекцию. Раз уж приехал – надо поработать. Объявил устный выговор Громобоеву за необнов-ленную наглядную агитацию, велел съездить в соседнюю часть и поучиться работе. Начальника штаба пожурил за неопрятный внешний вид караульных и дневальных. Тем временем нашли «хозяев» бойца, ими оказались расхваленные артиллеристы. Генерал даже крякнул от досады, ведь пять минут тому назад он ставил Эдуарду их в пример, и в особенности майора Веселовского. И надо же, такая незадача.
– Работайте… пока что… – буркнул генерал и убыл разбираться к соседям.
А Громобоев все больше убеждался, что развернутому танковому полку вредит лесной знакомец шишок Мартин.
…Ротные тактические учения завершились, предстояло провести батальонные учения со стрельбой штатным снарядом, и на этом планы занятий будут выполнены. Офицеры были на взводе и напряжены до предела, работали почти на грани нервного срыва. Внезапно вновь примчалась целая толпа штабных, которые, выскочив из машин, зашумели, заверещали как стая ворон.
– В чем дело? – разозлился Туманов. – Завтра у нас стрельбы, а вы нам мешаете работать.
Проверяющий из штаба округа полковник Алексанен-ко пояснил:
– Мы прибыли со служебной проверкой и по результатам примем решение: кого снять с должности, кого лишить звания, а кого отдать под суд!
– Начинается… – простонал командир. – Что опять стряслось?
– Убийцы! – только и успел воскликнуть проверяющий, как Туманов крепко схватил его за грудки и встряхнул:
– Думай, о чем говоришь, прежде чем ляпнуть глупость!
– На дороге за поворотом грузовиком насмерть задавлен солдат. Шел пьяный к электричке, попал под колеса.
– Фамилия? – прорычал Туманов.
– Сергейчук…
– Начальник штаба, проверь списки, есть ли у нас такой боец! Если нет, я вышвырну этого хлыща в окно.
Полковник побледнел и стал озираться по сторонам, ему явно не хотелось быть выброшенным через окно штабного кунга на глазах у «партизан».
– Позвольте, но он погиб в вашем районе!
– А мне наплевать! Я уже готов сам сбить машиной кого-нибудь из штабных или переехать на танке! У меня завтра стрельбы, понимаете? Со слабо обученными гражданскими людьми! И гранатометание боевыми гранатами!
Начальник штаба вместе с помощниками быстро просматривал штат полка и не находил погибшего. Алекса-ненко начал бочком двигаться в сторону выхода.
– Вы куда, товарищ полковник, – с угрозой в голосе прорычал Туманов.
– Мне надо доложить… мне надо уточнить…
– Так надо вначале уточнять, а потом нервировать! Вот привязались к нам – пытаетесь выдать желаемое за действительное?
Но полковник уже не слышал, а вприпрыжку бежал к служебной машине. Увы, начальство опять ошиблось – вновь не повезло любимчикам начальства – артиллеристам…
План проведения учений пулеметным полком, превращенным в полнокровную дивизию, был более-менее успешно выполнен, и до завершения мероприятий оставались всего день, ночь и еще день, и тут войска подвела погода, которая долго благоприятствовала. Начало осени выдалось хорошим, более-менее сухим (мелкие моросящие дожди не в счет, к ним жители столицы болот и хлябей терпимы и привычны), на дворе был конец ноября, ночами были заморозки, но дни хоть и были хмурыми, на землю до этого не выпало ни одной снежинки. И вдруг небо моментально заволокло темными тучами, посыпало, закружило, замело, начался сильнейший снегопад, который не прекращался три дня. Тропинки и дороги замело, солдаты не могли выйти из палаток и дурели от безделья. С ними проводили беседы, читали лекции, но всем было понятно, что дело идет к завершению.
День окончания учений был самым ужасным. Утром полевые кухни едва удалось разогреть, повара с трудом сумели приготовить чай. Хлеб с маслом и чай? А где каша? Назревал голодный бунт, началась анархия. После завтрака старшины попытались организовать сбор имущества, но насквозь промокшие и промерзшие «партизаны», обозленные тяготами армейской жизни, побросали вещи в снег и разбрелись кто куда: одни к электричке, другие на остановки автобуса или к попуткам.
Откуда столь ранний снег? Видимо, Мартин решил и напоследок напакостить танкистам.
– Стоять! Всем назад! – кричал комбат, тщетно пытаясь остановить «анархистов». – Документы никому не выдам!
– Выдашь, куда денешься, в полку сами заберем, – ехидно ответил ему пробегавший мимо плюгавый солдатик.
– А то и бока намнем, – пообещал другой, фигурой покрепче, – кончилась ваша власть…
Вскоре поляна-плац напоминала картину разгрома и паники первых месяцев войны в сорок первом году: сапоги, шапки, котелки, скомканные шинели, все валялось беспорядочно, кучками, словно под ними была тысяча трупов уничтоженной армии.
Миновал час, и лагерь полностью опустел. Призванные из запаса офицеры некоторое время попытались помогать, но потом один за другим тоже тихо слиняли (что нам больше всех надо?), остались только кадровые офицеры, прапорщики и срочники, которые пытались спасти дорогостоящее имущество. Осеннее развертывание полка, которое началось более-менее успешно, завершилось почти полной катастрофой, не в военном конечно плане, а для тылов.
Командир полка Плотников, словно император Наполеон, объезжал покинутые лагеря, хмуро окидывал заснеженные полигоны и его душила бессильная злоба, обстановка была гнетущей, напоминала катастрофу великой «двунадесятиязычной» армии. Конечно, позднее победные реляции были составлены, направлены в верха, но финал был скорее переправой при Березине, чем победой при Аустерлице…
Управление «полка», а вернее вновь батальона, поспешно эвакуировалось на двух «Газ-66» и возвращалось по занесенной снегом дороге в гарнизон.
Эдуард оглянулся на заброшенный лагерь и сквозь пелену снега ему отчетливо привидилось: за дальним покосившимся чумом с большой метлой в руках стоял Мартин в своей старой шубейке. Лешак понял, что его заметили, и помахал на прощание рукой, а затем принялся орудовать большущей метлой – видимо, шиш решил замести следы нашего пребывания, запутать, спрятать пути-дороги…
Поцелуй КарьялыРассказ
Николай Романецкий
(Санкт-Петербург)
– Зачем звал? – Ахти[1] по пояс высунулся из воды и лениво почесал зеленую бороду, в которой любой посторонний глаз сразу бы признал куст водорослей. – Случилось что?
Чайка-посланник передала ему настоятельную просьбу Тапио[2] о встрече, и просьба эта оказалась достаточно неожиданной – все проблемы между двумя божествами были решены еще в стародавние времена.
И именно с тех пор они не читали мысли друг друга, пользуясь услугами посредников. Но суть новой проблемы, видимо, через чайку не передашь, раз Тапио потребовалась личная встреча.
Стоящий у кромки ладожской воды властитель карельских лесов кивнул:
– Случилось. Участие твое требуется. Хочу я тут одному человеку помочь.
Ахти оставил зеленый куст в покое:
– Человеку? С каких это пор тебе потребовалась для этого помощь властителя воды? Зверя в капкан ты и сам загнать можешь.
– Этому человеку не нужен зверь в капкане. Ему требуется кое-что посерьезнее. Чувства надо кое у кого породить. Как люди это называют – «пробудить любовь».
– Ну так пробуди! Никогда не справлялся с мужиками и бабами?
Тапио тоже потерзал бороду – из мха.
– Тут силы моей не хватит. Тут другая любовь нужна.