– Это просто царапина… – хотел было возразить Энцелад, но Марселин рявкнула, недобро сверкнув глазами:
– Немедленно!
Энцелад тихо выругался и подошел ближе. Марселин стала залечивать его царапину на лице, попутно проверяя, не получил ли он еще каких-нибудь ранений.
– Ты тратишь слишком много магии, – предпринял еще одну попытку Энцелад, когда Марселин нашла у него на руке еще одну царапину, на этот раз более глубокую. – Побереги силы.
– В этом не будет смысла, если вы не сможете стоять на ногах. К тому же Пайпер всегда может поделиться со мной своей магией.
– Я могу что?
Она точно помнила, что Марселин что-то говорила о необычных гранях ее Силы, и это что-то было озвучено между подначиваниями Энцелада и его атаками, но не могла вспомнить деталей.
– Пожалуйста, – выдохнула Пайпер, прикрыв глаза, – объясните, что происходит.
Гилберт с шумом втянул воздух и запустил пальцы в волосы, обычно уложенные безупречными легкими кудрями. Он был в отчаянии, и Пайпер поняла это с первого взгляда. Очень быстро она ощутила, что отчаяние – лишь верхний слой нынешнего состояния Гилберта.
– Стефан стал вратами, – проговорил он, когда желающих объяснить не нашлось. Гилберт остановился, посмотрел на Пайпер, сцепив руки в замок, глубоко вздохнул и продолжил: – Во время прошлого нападения, когда тебя забрали, Стефана ранили. Незначительно, однако Маракс нашел способ через рану и рог другого демона наложить на Стефана проклятие.
– Проклятие?
– Порождение хаоса темных созданий, – рассеянно махнув рукой, будто отгоняя надоедливое насекомое, пояснил Гилберт. – Если говорить грубо, это магия демонов, их заклинания. Обычно проклятия не бывают такими… масштабными и жуткими, но Маракс хорошо подготовился. Как только он открыл врата, в особняк хлынули демоны.
– Открыл… Врата, – повторила Пайпер, от волнения заламывая пальцы. Дядя Джон кивнул, подтверждая ее слова, и она поспешила уточнить: – Это брешь?
– Да, это брешь, ее самая совершенная и контролируемая форма. Самая опасная.
– Почему?
– Врата можно контролировать, – отослав от себя Энцелада, Марселин повернулась к Пайпер и уставилась на нее немигающим взглядом. – Пока у врат есть источник, они не закроются просто так. Они будут впускать и выпускать демонов, как того хочет тот, что их контролирует. Как того хочет Маракс.
То отвратительное создание, напоминающее человека, едва не убившее ее, Шераю и дядю Джона в его доме. Первый демон, которого встретила Пайпер. Случайность ли то, что именно он стоит за этим нападением?
– Мы можем как-то закрыть врата? – торопливо произнесла она, боясь, что мысль ускользнет. Разумеется, сигридцы не такие идиоты, чтобы не попытаться сделать это, но Пайпер не могла не спросить. – Или оградить их барьерами?
– Нам из особняка не сбежать! – Гилберт нетерпеливо взмахнул руками, но секундой позже опустил их и устало провел ладонями по лицу. – Мы в ловушке, Пайпер. И пока врата открыты, нам не выбраться.
Не хотелось выставлять себя идиоткой и трепать и без того истощенные нервы Гилберта, но Пайпер нуждалась в объяснениях. К счастью, Кит, очень громко спрятавший остро заточенный нож в чехол на бедре, с нарочитой небрежностью объяснил:
– Проклятия демонов изощренные, но нынешнее довольно-таки простое. – Он даже подождал, пока Пайпер посмотрит на него, и выдал самым убийственным и серьезным тоном, на какой был способен: – Мы все прокляты, Пайпер. Маракс наложил проклятие на каждого, кто есть в особняке, и мы не сможем выйти, пока проклятие не будет снято. Даже с помощью порталов, даже с помощью магии сакри. Мы заперты здесь, и единственный способ спастись – закрыть врата.
– Но Стефан… Стал вратами, – озадаченно повторила Пайпер. Она чувствовала, что какого-то фрагмента не хватает, а если он и был, то она была слишком рассеянна и неопытна, чтобы ухватиться за него. – Как нам освободить его от этого?
– Уничтожить демона, что наложил на него проклятие, – без единой паузы отчеканила Марселин, складывая руки на груди. – Однако теперь, когда их так много, нам потребуется время, чтобы найти нужного. Это может быть как Маракс, так и любой другой демон. Или вообще все. Но даже если мы убьем демона, который сделал Стефана вратами, другие никуда не денутся. Нам нужно сделать так, чтобы они исчезли разом. Желательно – навсегда.
– А такой способ есть?
Эйс наконец немного успокоился и отступил от дяди Джона на шаг. Сам Джонатан выглядел скорее разбитым, чем испуганным или озадаченным. Пайпер не нравилось, что глаза его ничего не выражали, а редкие сочувствующие взгляды были обращены только к Гилберту и Марселин.
От этих взглядов в голове Пайпер появилась мысль: способ есть. Неприятный, ужасный, возможно, с катастрофическим исходом. Но только он поможет им закрыть врата.
– Все просто, – наконец произнесла Марселин, пожав плечами. Движение вышло неловким. Она криво улыбнулась, будто этим хотела исправить ситуацию, и выдала на одном дыхании: – Мы убьем Стефана.
Глава 24. За краем вечности
Марселин помнила скользкую, размокшую от дождя дорогу так, будто это было вчера. Вывихнутое запястье, кровь, крошение костей и агонию по всему телу. Безупречные лакированные ботинки, которые принадлежали человеку, остановившемуся рядом. Тогда она подумала, что его обувь, должно быть, стоила в тысячу раз дороже ее дома. Но отчетливее всего Марселин помнила темно-карие глаза, через мгновение запылавшие бронзой. Затем боль ушла.
Марселин прикусила кончик языка, прогоняя непрошеное воспоминание. Она не хотела возвращаться к тем дням, больше напоминавшим кошмар, однако в прошлом скрывался ключ к спасению.
– Мы убьем Стефана, – повторила Марселин, когда никто не ответил на ее слова и не пошевелился. – А затем я спасу его с помощью сомнуса.
«Три, два, один».
– Только смерть Стефана закроет врата, – проговорила она, четко выделяя каждое слово. Голос ее задрожал, но усилием воли она взяла себя в руки. – Его жизнь – это ключ. Если ее оборвать, демоны, которые не успеют сбежать через врата, умрут так же, как умрет Стефан. Однако сомнус спасет только Стефана.
– Ты обезумела, – пораженно выдохнул Сионий.
Марселин подняла глаза на ступившего из портала мужчину. Его лицо блестело от пота, синюю рубашку покрывали брызги темной крови, но его собственной, к счастью, не было. Если он и ранен, то отлично справляется с лечением самостоятельно.
– Это единственный способ, – сказала Марселин, но на этот раз ей не удалось побороть слабость в голосе.
– Это потерянная магия! – закричал Сионий, наступая на нее. – Никто не знает, как ее использовать. Ты погубишь не только Стефана, но и себя.
– Я знаю, что делать! – ощетинилась Марселин.
– Нет, не знаешь! Я старше тебя, я сильнее и опытнее, но даже я никогда не слышал о сомнусе! Никто никогда о нем не слышал и уж тем более не практиковал!
– Сомнусом Стефан спас меня от смерти! – прокричала Марселин, чувствуя, как щеки обожгло слезами.
Она ненавидела себя за неспособность контролировать эмоции, но и сдерживать их более не могла. Марселин смертельно устала и хотела, чтобы хоть кто-нибудь ее понял. Ее вечно переменчивое отношение к Стефану, попытки то поддеть, то защитить его от чужих слов, ее наслаждение каждым чертовым моментом этой жизни. Только Шерая знала всю правду, но Шераи здесь не было, а Марселин так и не научилась у нее одним точным взглядом закрывать чужие рты и обрубать любопытство на корню.
– Я умирала, Сионий, – зло прошептала Марселин, стискивая кулаки. – Я бы умерла, не используй Стефан сомнус. Он спас мне жизнь, и потому я знаю, что эта магия возможна. Я смогу ее использовать.
Она ощущала искрящийся от напряжения между ними воздух, в меру любопытные и осторожные взгляды остальных. Особенно взгляды Пайпер и Гилберта.
– Сомнус опасен, – безнадежно сказал Сионий, делая еще один шаг к ней. Марселин физически ощутила, что Кит и Соня за ее спиной отошли от стола, будто она могла столкнуть с него Диону, схватить его и швырнуть в Сиония, лишь бы он замолчал. – Я даже не знаю, как именно он действует, а ты…
– Нужна последняя нить магии и жизни и особый отвар, – перебила его Марселин, чувствуя необъяснимую ненависть пополам с благодарностью своему любопытству. И привычке Стефана не прятать личные записи о магии от чужих глаз, от которой он потом все же избавился. – Стефан наполовину великан, так что для сомнуса потребуется кровь его народа.
– Моя кровь? – сдавленно спросил Гилберт.
– Именно. Твоя и кровь Первой.
– А моя-то зачем? – в ужасе прошептала Пайпер, прижимая руки к груди.
– Это повышает шанс на успех. Если последняя нить магии и жизни порвется до того, как я успею ее коснуться, Стефан умрет по-настоящему, и никакой сомнус ему не поможет. Мы должны убить его, и за мгновение до смерти влить в него не только вашу смешанную кровь, полную Силы и дара великанов, но и мою магию.
– Почему именно твою? – с сомнением спросил Сионий. – Не пойми меня превратно, но я…
– Стефан уже проделывал это со мной, – напомнила Марселин, – и я знаю, как нужно действовать. Я смогу отыскать ту нить, которая когда-то была задета его магией.
– И все-таки, – вмешался Гилберт, подходя ближе, словно боялся, что Марселин сбежит от него, – что такое сомнус?
– Если в двух словах – сон смерти. Он погрузит Стефана в такой глубокий сон, из которого ему ни за что не проснуться своими силами, и он будет находиться на границе жизни и смерти, пока я не разбужу. На это потребуется куда больше времени, чем на убийство и погружение в сон, так что детали объясню потом.
– Погоди-ка, – Пайпер, совладав со своими руками, крепко сжала кулаки и выпалила вполне очевидное: – Ты сказала, что сомнусом Стефан спас тебя от смерти. Выходит, когда-то он погружал тебя в этот смертельный сон, да?
– Сколько ты спала? – протараторил Кит, лишив Пайпер возможности задать этот вопрос самой.