– Отлично. И что ты намерен делать?
Кзину хватило ума промолчать. Он уже почти закончил облачаться во множество баллонов и тяжелый ранец, служивших ему в качестве скафандра. Судя по всему, решил взглянуть на ситуацию снаружи.
Говорящий выкатился из корабля на скутере – гантелеобразном устройстве с инерционным двигателем и креслом посередине.
Остальные наблюдали, как он маневрирует вдоль извивающейся черной нити, которая успела основательно остыть: свет окутывавшей ее яркой бахромы сменился с бело-фиолетового на белый, а затем бело-оранжевый. Темный силуэт Говорящего покинул скутер и переместился к раскаленной проволоке.
Они вслушивались в его дыхание по внутренней связи скафандра. Раздался удивленный рык, но не прозвучало ни слова. За те полчаса, что кзин пробыл в космосе, раскаленная нить потемнела почти до полной невидимости.
Наконец он вернулся на «Лжеца», и, как только вошел, все оказали ему почтительное внимание.
– Она невероятно тонкая, – сказал кзин. – Как вы, наверное, уже заметили, у меня тут половинка зажима…
Говорящий протянул им изуродованный инструмент. На поверхности зажима был чистый ровный срез, отполированный до зеркального блеска.
– Когда я оказался достаточно близко от нити, чтобы понять, насколько она тонка, я ударил по ней зажимом, и нить прорезала сталь. Я не ощутил ни малейшего сопротивления.
– Такое может и меч-переменец, – заметил Луис.
– Но его клинок – это металлическая проволока, заключенная в стазисное поле Поработителей. Она не гнется. А эта… нить, как ты сам видел, постоянно движется.
– Значит, это нечто новое. Новехонькое…
Это нечто рубило, как меч-переменец. Легкое, тонкое, прочное, недоступное человеческому пониманию. Нечто, способное оставаться твердым в условиях, когда любая естественная субстанция превратилась бы в плазму.
– …Но что оно делало на нашем пути? – спросил Луис.
– Сам подумай. Проходя между теневыми квадратами, мы столкнулись с чем-то неопознанным. Затем обнаружили нить бесконечной длины, по температуре сравнимую с нутром раскаленной звезды. Очевидно, мы налетели на эту нить, и она аккумулировала в себе все образовавшееся при ударе тепло. Подозреваю, что она была натянута между теневыми квадратами.
– Скорее всего. Но зачем?
– Мы можем только предполагать, – сказал Говорящий-с-Животными. – Строители Мира-Кольца использовали теневые квадраты, чтобы имитировать смену дня и ночи. Для этой цели прямоугольники должны перекрывать солнечный свет, а это было бы невозможно, если бы к солнцу они двигались своей кромкой. С помощью этой странной нити прямоугольники соединены в цепочку, которая вращается со скоростью выше орбитальной, чтобы обеспечить натяжение нитей. Нити натягиваются, и прямоугольники располагаются параллельно кольцу.
Картина выглядела довольно странной – хоровод из двадцати теневых квадратов, соединенных по краям нитями длиной в пять миллионов миль…
– Нам нужна такая нить, – сказал Луис. – Трудно даже представить, сколько бы ей нашлось применений.
– У меня не было возможности ни доставить ее на борт, ни отрезать кусок.
– Что, если из-за столкновения изменился наш курс? – вмешался кукольник. – Можно как-то определить, пролетим ли мы мимо Мира-Кольца?
Никто этого не знал.
– Если при столкновении мы потеряли бо́льшую часть импульса, но все равно пролетим мимо, то может случиться и так, что мы вечно будем падать по эллиптической орбите, – горестно простонал Несс. – Тила, твое везение нас подвело.
– Я никогда не говорила, будто подхожу на роль счастливого талисмана, – пожала она плечами.
– Это Замыкающий ввел меня в заблуждение. Будь он сейчас здесь, я бы высказал пару ласковых моему высокомерному жениху.
Ужин в тот вечер превратился в ритуал, будто для команды «Лжеца» он должен был стать последним. Сидевшая напротив Луиса Тила Браун выглядела до боли прекрасной в струящемся черно-оранжевом платье, весившем не больше унции.
За ее спиной медленно рос Мир-Кольцо, и время от времени Тила оборачивалась посмотреть на него. Если о чувствах инопланетян Луис мог лишь догадываться, то у Тилы он замечал любопытство и нетерпеливое ожидание. Она, как и он, считала, что мимо Мира-Кольца они не промахнутся.
Ночью они любили друг друга столь яростно, что Тила даже удивилась, а потом обрадовалась:
– Так вот что делает с тобой страх! Надо будет запомнить.
Луис, однако, не сумел улыбнуться в ответ.
– Мне все время кажется, будто этот раз – последний.
«С кем бы то ни было», – мысленно добавил он.
– Да брось, Луис. Мы же внутри корпуса «Дженерал продактс»!
– А если стазисное поле откажет? Корабль, может, и выдержит удар, но мы превратимся в желе.
– Да хватит тебе беспокоиться, ради Финейгла!
Тила провела ногтями по его спине, и он привлек ее к себе так, чтобы она не видела его лица…
Когда девушка крепко заснула, паря, словно чудесное видение, между спальными панелями, Луис оставил ее. Уставший и пресытившийся, он погрузился в горячую ванну, потягивая холодный бурбон.
Были, были на свете удовольствия, от которых он ни за что не смог бы отказаться.
Через весь небосвод тянулся Мир-Кольцо – то голубой с белыми полосами, то сплошь синий. Поначалу сквозь облачный покров можно было рассмотреть только крошечные пятнышки гроз, столбы северного сияния и похожие на клочья шерсти тучи. Они становились все больше. Затем появились очертания морей… примерно половину Мира-Кольца занимала вода…
Несс, пристегнутый в своей капсуле, свернулся клубком. Говорящий, Тила и Луис Ву тоже закрепили ремни, но не сводили глаз с панорамного вида.
– Лучше бы ты взглянул, – посоветовал кукольнику Луис. – Местная топография может потом пригодиться.
Несс послушно поднял одну плоскую питонью голову и уставился на пейзаж.
Океаны, извилистые разветвления рек, горная гряда…
И никаких признаков жизни – следы цивилизации различимы лишь с высоты менее тысячи миль. Подробности Мира-Кольца проносились мимо так стремительно, что оставались незаметными. Впрочем, они не имели особого значения, ведь «Лжецу» предстояло сесть на незнакомой, неизведанной территории.
Собственная скорость корабля составляла примерно двести миль в секунду. Он с легкостью мог бы покинуть систему, если бы не Мир-Кольцо, поверхность которого мчалась навстречу со скоростью семьсот семьдесят миль в секунду.
Внизу появилось море в форме саламандры и тут же исчезло. Внезапно ландшафт озарился фиолетовым сиянием…
Разрыв реальности!
Глава 10Основа кольца
На мгновение вспыхнул яркий бело-фиолетовый свет, и сотни миль атмосферы, в один миг сжатой в раскаленный конус плазмы, с размаху хлестнули корабль по носу. Луис моргнул.
В следующую секунду «Лжец» уже сел.
– Невмирс! – послышался разочарованный возглас Тилы. – Мы все пропустили!
– Наблюдать за событиями титанического масштаба всегда опасно, обычно болезненно и часто смертельно, – ответил кукольник. – Благодари стазисное поле Поработителей – или свое пресловутое везение.
Луис не обращал на их слова никакого внимания. У него страшно кружилась голова, глаза пытались отыскать хоть какой-то ориентир…
Внезапный переход от кошмарного падения к устойчивой статике и сам по себе мог вызвать приступ дурноты, но положение «Лжеца» только все ухудшало. Корабль замер под углом сорок пять градусов, а поскольку искусственная гравитация в его кабине продолжала работать, казалось, будто ландшафт надет на него, словно шляпа набекрень.
Безбрежная высь напоминала полуденное небо в умеренном поясе Земли. Вокруг простиралась гладкая блестящая полупрозрачная поверхность, с красновато-коричневыми хребтами вдали. Чтобы как следует осмотреться, нужно было выйти наружу.
Луис отстегнул противоперегрузочную сетку и встал.
Он с трудом удержал равновесие, его зрение и вестибулярный аппарат противоречили друг другу в определении верха и низа. Спокойнее, подумал он. Спешить некуда. Опасность позади.
Повернувшись, он увидел в шлюзе Тилу, без скафандра. Внутренний люк уже закрывался.
– С ума сошла?! – заорал он. – Немедленно вылезай!
Но было уже слишком поздно – вряд ли она могла услышать его сквозь герметично закрытый люк. Луис бросился к шкафчикам.
Анализаторы воздуха на крыле «Лжеца» испарились вместе с остальными внешними датчиками. Чтобы выяснить, можно ли безопасно дышать воздухом Мира-Кольца, нужно было выйти наружу в скафандре: датчики на груди проверяли состав атмосферы.
Если, конечно, Тила не упадет без чувств и не умрет, прежде чем он успеет к ней подойти. Тогда станет ясно раньше.
Открылся внешний люк. В шлюзе автоматически появилась гравитация. Вывалившись головой вперед, Тила Браун судорожно схватилась за край люка и сумела изменить угол падения, плюхнувшись на мягкое место, а не на макушку.
Забравшись в скафандр, Луис застегнул его на груди, надел шлем и защелкнул замки.
Тила, потирая ушибленный зад, поднялась на ноги. Слава Финейглу, она продолжала дышать.
Луис вошел в шлюз. Проверять запас кислорода в скафандре не стал, потому что собирался всего лишь определить по приборам состав воздуха и вернуться.
Вовремя вспомнив о наклонной позиции корабля, он ухватился за край люка, когда открылся шлюз, и, на мгновение повиснув на руках, спрыгнул вниз. Не удержавшись, шлепнулся на ягодицы.
Плоское серое полупрозрачное вещество на поверхности оказалось страшно скользким. Луис попытался встать, но тщетно. Сидя, он взглянул на циферблаты у себя на груди.
В его шлеме послышался мурлычущий голос Говорящего:
– Луис?
– Да?
– Воздух пригоден для дыхания?
– Вполне, хотя он слегка разреженный. Примерно соответствует миле над уровнем моря на Земле.
– Мы можем выйти?
– Конечно, но возьмите с собой в шлюз трос и привяжите к чему-нибудь. Иначе нам будет не влезть обратно. И спускайтесь осторожнее – здесь почти нет трения.