у в Англии, отчасти из-за своего эксцентричного поведения, которое отвечало особому чувству юмора короля. В основном же его близость к королю объяснялась тем, что он был фаворитом короля Иакова во времена своей юности. Карл всегда хорошо относился к тем, кого любил его отец. Еще один из его советников, который поднялся наверх благодаря тому же, был Генри Рич, граф Холланд. За свои темные глаза и гладкие черные волосы он получил прозвище Эль Конде. Однако под очаровательной внешностью ловеласа и модника скрывался упрямый, невежественный и мстительный человек. Холланд был младшим братом графа Уорвика, пирата-пуританина и самого известного лорда, оппозиционного двору. Хотя он мало чем походил на своего энергичного и предприимчивого брата, но продвигал его интересы везде, где только мог, поэтому нельзя сказать, что он был беспристрастным советником короля. В сравнении с этими тремя особами граф Нортумберленд отличался интеллектом. Его письма свидетельствуют о нем как о человеке проницательном и здравого рассудка; он также знал достаточно хорошо морское дело и проявил себя, служа при лорде верховном адмирале.
В английском Совете заседали два шотландских лорда – маркиз Гамильтон и герцог Леннокс. Гамильтон, бывший фаворитом короля с детства, человек недалекого ума и хитрый, был самоуверен в своих суждениях. О характере Леннокса можно узнать по портрету Ван Дейка. Это был добрый простодушный юноша, но далеко не умный.
Церковным казначеем был Уильям Джаксон, епископ Лондонский; это был прелат с изысканными манерами, известный своей честностью. Канцлером казначейства был лорд Фрэнсис Коттингтон, безответственный, но славный малый, сообразительный и остроумный человек, не обремененный моральными принципами. Все его любили, но в то же время никто ему не доверял. Были два государственных секретаря: трудолюбивый, преклонных лет Джон Коук, честный человек, но совершенно не способный справиться со своими клерками-взяточниками. И энергичный Фрэнсис Уиндебэнк, в каждой бочке затычка, у которого были многообещающие сыновья и которых он должен был где-то пристроить. В качестве их компаньона выступал контролер королевского двора сэр Гарри Вэйн, бойкий коротышка, честолюбивый и с большим самомнением.
Все эти персонажи были настоящие ловкачи, которые использовали свое положение для того, чтобы добиться доходных мест для себя, своих родственников и друзей. Королева, обладая веселым нравом и вечно занятая, легко вовлекалась в различные интриги, поощряла их, и лорды находили других бездельников-придворных, желавших принять в них участие. Хотя лорд Нортумберленд не был по натуре интриганом, но у него были брат и сестра, которые отличились в этом деле. Это были Гарри Перси и прекрасная графиня Карлайл, наперсница королевы. У короля были не менее опасные друзья – пользовавшиеся наибольшим доверием двое его приближенных Уилл Мюррей и Эндимион Портер, для друзей просто Дим, опытные мастера закулисных махинаций. Из-за этих и подобных им людей Королевский совет стал средоточием придворных интриг, но никак не главным органом управления правительства.
В Шотландии и Ирландии тоже были свои Советы, подобные Королевскому совету в Англии. В Ирландии во главе его стоял вице-король, лорд-наместник, сильный и энергичный правитель, самовластно управлявший страной. В Шотландии не было вице-короля, король правил своей родной страной непосредственно из Англии, но его английский Совет не имел права вмешиваться в дела другой страны. Королевский совет в Шотландии был слишком далек от Лондона, чтобы король мог обсуждать с ним текущие дела реальным образом. Связующим звеном был государственный секретарь Шотландии лорд Стирлинг, который передавал все пожелания короля Совету в Эдинбурге, чьей основной задачей было исполнять эти пожелания. Разработал эту особую форму управления король Иаков. «Я сижу здесь и управляю Шотландией с помощью своего пера», – заметил он с удовлетворением, но смог добиться небывалой покорности страны только после двадцати лет правления благодаря своей хитроумной политике и интригам. Во времена его сына все изменилось. Правительство Шотландии теперь уже считалось с мнением вождей горных кланов и лордов и лэрдов равнинной части страны. В начале XVII в. была введена система мировых судей, но те всецело зависели от власти вышеупомянутых лиц. Для шотландского законодательства имела значение точка зрения судей Сессионного суда.
Совет короля Иакова представлял их интересы, прислушивался к их мнению и уважал его.
Совет короля Карла не занимался ничем подобным. Пытаясь сделать его более сговорчивым, король исключил из его состава судей Сессионного суда и на освободившиеся места выбрал совсем незначительных личностей, обойдя при назначении видных и влиятельных аристократов в надежде, что они будут более послушны его воле. Это был только вопрос времени, пока он сможет понять, что его власть в шотландском Совете уже не была никакой властью.
Шотландские советники обладали меньшими возможностями для взяточничества и интриг, чем их английские коллеги, однако воспользовались всем, что было в их распоряжении, так казначей лорд Тракуэй значительную часть своего состояния приобрел, находясь на своем посту, что подтверждали многие.
Советники в обеих странах могли быть коррумпированы, часто не желая этого. Позиция некоторых министров короля Карла как в Шотландии, так и в Англии не только не имела прецедентов, но и была уникальной в истории Британских островов. Их советы и мнения систематически отвергались королем или не принимались во внимание. Однако он продолжал держать их в своем Совете и ожидал от них поддержки в проведении своей политики. Они не могли подать в отставку, поскольку такой поступок, как уход из Королевского совета, стал бы считаться позорным, и они сами были бы виноваты в этом. Такие государственные деятели, как Нортумберленд в Англии и лорд Лорн в Шотландии, были вынуждены служить, хотя с каждым годом для них становилось все более сложным служить честно и сохранять лояльность.
Два наиболее умных министра короля – архиепископ Кентерберийский и лорд-наместник Ирландии – были на голову выше своих коррумпированных и откровенно слабых коллег и были преданы идеалам короля. Однако Карл так же пренебрегал их советами, как и советами своих недалеких помощников.
Он поддерживал планы архиепископа в отношении церкви, но в других вопросах не переносил его вмешательства. Королева очень не любила Лода, и, словно следуя жене, Карл выступал против него почти по всем обсуждаемым проблемам. Например, не принял его совета не оказывать предпочтения католикам и был раздражен, когда Лод привлек его внимание к сложным и спорным аспектам королевской внутренней политики. После очередного трудного разговора с королем Лод жаловался: «Король более склонен не слушать, чем просто выслушать».
Лорд-наместник Ирландии, другой выдающийся советник, был обязан в основном своим положением Лоду. Вероятно, именно Лод убедил Карла предложить место в Совете и титул одному из самых беспокойных членов палаты общин в парламенте 1628 г. Лод прекрасно понял, что рвение, с которым Томас Вентворт выступал против короля, объяснялось его желанием сформировать достойное правительство и что у него не было претензий к королевской власти. Предложение было принято, и главарь разгневанной палаты общин превратился в наиболее ревностного слугу короля.
Вентворт, высокий и худощавый уроженец Йоркшира, внушал почтительный страх одним своим внешним видом. У него был тяжелый характер, и он был начисто лишен обаяния. Его диктаторские замашки, которые свидетельствовали, что он осознает важность своего положения, вызывали неприязнь. Но он был способен на сильные и глубокие чувства привязанности и простой верности, которые заставляли любить его тех, кто знал его лучше других. В качестве практичного администратора он сделал много хорошего для Северной Англии, а еще больше – для Ирландии. Он был справедлив и бесстрашен, работал над каждой задачей с энергией и страстью. Подобно королю и Лоду, верил в возможность установления всеми признанной власти как основы доброго правления.
Карл, Лод и Вентворт имели свою мечту и, действуя сообща, могли осуществить ее, создать то самодержавное правление, которое изобразил на своих полотнах Рубенс и которое было представлено на маскарадах, устраиваемых в Уайтхолле. Но король не хотел предпринимать усилий, желал, чтобы все сделалось само собой, и сводил на нет все усилия своих двух лучших министров. Он поверил, что решил все политические проблемы, но на самом деле отложил их решение на неопределенное время. Карл поверил в эту иллюзию, слыша льстивые и невежественные голоса при дворе, и с каждым новым мирным годом все больше желал обманываться.
Дружба Лода и Вентворта была скреплена их общим разочарованием. Оба были глубоко преданы королю, но критически воспринимали его поступки. В своей переписке каждый детально излагал свое видение событий и глубоко сожалел, что при дворе и в Совете имеют место интриги. Эти письма показывают, что Лод и Вентворт прекрасно понимали суть происходившего и правильно оценивали ситуацию в стране. Союз этих двух людей, реализуйся он в полной мере, придал бы королевскому правительству силу, в которой оно так остро нуждалось. Но Карл, следуя старой неумной сентенции своего отца, не желал поддерживать тех людей, которые были сильнее его.
Король был человеком серьезным, но не отличался трудолюбием. Его суровая манера общения помогала скрывать простейшую истину, что ему было просто лень вникать в вопросы управления. Его невнимательное отношение к заседаниям Совета, нежелание прислушиваться к тревожным сообщениям, занятие охотой, которое отнимало у него три-четыре дня в неделю, страсть к коллекционированию произведений искусств или участие в богословских спорах – все это говорило об одном и том же: что он был не заинтересован в практических делах управления. Он впустую потратил отпущенное ему время правления, не воспользовавшись представившимися ему возможностями, в то время как два его способнейших министра, Лод и Вентворт, обменивались обеспокоенными посланиями, а случайно оказавшиеся у власти советники старались не расстраивать короля неприятными известиями и тем самым нарушать его спокойствие. Своими действиями они подрывали репутацию короля и к тому же пытались воспользоваться национальным богатством страны для своего обогащения.