Карл по возвращении в Лондон немедленно отдал приказ о сожжении опубликованного отчета ковенантеров о ходе переговоров в Бервике, так как не было официального разрешения на его публикацию и он подстрекал к бунту. Спустя два дня король уверил шотландских епископов, что им нечего бояться предстоявшей Ассамблеи, которую он созвал в Шотландии.
Архиепископ Лод, обеспокоенный тем, какой пример шотландские мятежники подают английским пуританам, рассматривал более строгие меры против выступлений с их стороны. Необычно большое число тайных кружков было обнаружено в различных областях страны в предыдущем году. Самым сложным было дело каменщика Трендалла в Дувре: он не знал грамоты, но по воскресеньям устраивал беседы на темы Священного Писания с семи утра до шести часов вечера с единственным часовым перерывом на обед. Он учил, что англиканская иерархия не угодна Богу, а его слушатели – сапожники, рыбаки и корабельные плотники – с глубоким интересом воспринимали все, что он говорил.
Примеров Принна, Бертона, Баствика и Лиллберна было явно недостаточно, и Лод задумался о более тяжких наказаниях. Еще в годы своей юности он присутствовал на суде Эдварда Уайтмена, последнего английского еретика, сожженного заживо. Видя некоторые параллели между высказываниями Уайтмена и Трендалла, он написал престарелому епископу Йоркскому Ричарду Нейлу, который председательствовал в суде, чтобы прояснить кое-какие детали дела. Нейл, дряхлый и добрый старик, не одобрявший даже порку учеников в школе, совершенно по-другому относился к ереси и охотно сообщил все детали. К счастью для Трендалла, более актуальные проблемы отвлекли внимание от его дела, прежде чем было принято решение на основе ужасного прецедента.
В конце августа королева официально приняла нового посланника папы, симпатичного молодого флорентийского аристократа графа Россетти. Хотя Россетти, как и Кон до него, не имел официального положения при дворе, будучи просто частным посланником к королеве, король присутствовал во время его первой аудиенции у Генриетты Марии. Это обстоятельство еще в большей степени дало пищу враждебным слухам. Уезжавшего Кона сопровождал эскорт кораблей королевского военно-морского флота вплоть до французского побережья.
В то время как испанцам и папе оказывались почести, молодой курфюрст наблюдал за тем, с каким подозрением его дядя относился к тем, кто сражался за протестантское дело. Группа шотландских офицеров из незадачливой армии курфюрста вернулась летом из Германии. Они прибыли в Ньюкасл после того, как кончилась война, и намеревались стать волонтерами в армии короля. Карл заподозрил их в том, что они захотели присоединиться к ковенантерам и, несмотря на их боевые заслуги, приказал бросить их всех в тюрьму, где им пришлось провести несколько месяцев.
В Шотландии тем временем, 12 августа, лорд Траквер открыл от имени короля новую Генеральную ассамблею. С правой стороны от лорда шагал главный сторонник короля маркиз Хантли, который смог прибыть в Эдинбург только после того, как ему был предоставлен иммунитет от судебного преследования со стороны его кредиторов, защитивший его от ареста. Епископскую партию представлял Джордж Грэм, епископ Оркнейский, который в день открытия Ассамблеи публично отказался от своей кафедры и при этом заявил, что его ошибочная вера в епископат в свое время склонила его к принятию своего церковного поста.
Затем на Ассамблее повторилось все то, что имело место в Глазго предыдущей осенью. Во время заседаний выяснилось, что речь идет не только о религиозной, но и о конституционной реформе. Король принял меры, чтобы ограничить влияние аристократов на церковных деятелей. В Шотландии старая средневековая борьба, так и не закончившаяся, между королем и баронами приобрела новые формы под влиянием идей XVII в. Открыто заявив, что дело церкви и свобода совести – это их дело, шотландские лорды нашли самый удачный способ ослабить влияние королевской власти, обрушившись на основных ее проводников – епископов и клир. В пылу религиозной борьбы политические убеждения сторонников Ковенанта заняли первенствующее положение. Акты Эдинбургской ассамблеи предельно ясно свидетельствовали об этом. Она отстояла право проводить ежегодные Ассамблеи, на которых должна была подвергаться тщательному разбору религиозная политика короля. Акты не только отменили епископат; было заявлено, что ни один церковник не должен подменять гражданскую власть и что назначение епископов всегда было делом противным Божьему закону и неверным. Тем самым под обвинение подпадала вся королевская политика за последние сорок лет.
Король в полной мере понимал различие между пересмотром своей религиозной политики и полным отказом от нее. Он был готов пойти на запрет епископата, имея намерение восстановить его впоследствии. Было совсем иным делом соглашаться с тем, что епископат незаконен и противен Богу. Этого он не мог позволить и безапелляционно потребовал в письме к Тракверу отказать в принятии такой резолюции.
Его письмо было получено слишком поздно. Траквер ничего не мог поделать в данном случае; Ассамблея намеревалась навязать свои религиозные догматы и политические принципы всей Шотландии; от каждого взрослого гражданина требовали поставить подпись под Ковенантом. Для того чтобы сторонники короля могли подписать его, по настоянию Монтроза был включен дополнительный пункт. В нем подтверждалась выраженная в общих словах верность королевской власти, и его можно было трактовать так или иначе в зависимости от обстоятельств.
Траквер перед лицом депутации Ассамблеи, которую возглавляли, как обычно, Роутс и Монтроз в сопровождении Хендерсона и Уорристона, был слишком напуган или оказался просто глуп, чтобы выполнить поручение короля. И после слабого протеста и минутного колебания принял резолюцию Ассамблеи от имени короля. Шотландскому парламенту, заседание которого он открыл 31 августа тоже от имени короля, оставалось только придать резолюции Ассамблеи силу закона.
Парламент в Шотландии был однопалатным. В нем заседали аристократы и бароны (мелкие джентри), духовенство и бюргеры. Ни по своей структуре, ни по процедуре принятия решений он нисколько не напоминал парламент Англии с его привычным делением на палату общин и палату лордов. По традиции король использовал епископов, чтобы контролировать аристократов. Реформация, покончив с властью епископов, выбила главное оружие из рук короля. По этой причине Иаков VI начал бороться за возвращение епископов и одержал победу. Ему принадлежит крылатая фраза: «Нет епископа – нет короля». По этой причине король, Вентворт и Лод, как и друзья короля в Шотландии, верили, что причина настоящего восстания – не религиозное чувство народа, а политические амбиции лордов.
Совет, который Траквер дал королю в Бервике о роспуске парламента, если он будет заседать в неполном составе, без участия епископов, был неудачен. Отсутствие епископов в парламенте 1639 г. дало лордам, сторонникам Ковенанта, возможность, которую они давно ждали, – захватить контроль над правительством Шотландии. Получив однажды власть, их уже не могли заставить отказаться от нее «ни королевская конница, ни королевская рать».
Особенностью шотландского парламента было наличие в нем небольшого выборного комитета, известного как Комитет статей. Этот орган был посредником между Советом, или королем, и парламентом. Через этот комитет проходили все законодательные предложения, и его рекомендации парламенту обычно были равносильны распоряжениям; по случаю право голоса сословий делегировалось именно ему. Было сложно обеспечивать беспрерывную работу сессии парламента на протяжении более чем нескольких недель в стране с таким редким населением, как Шотландия. Трудно было решать повседневные дела страны, когда все основные официальные лица долго отсутствуют дома. Поэтому заседания парламента иногда откладывались на очень длительный срок. Во время таких отсрочек власть осуществлял Комитет статей. Контроль над ним означал, по сути, контроль над парламентом, и правившие короли пытались с большим или меньшим успехом получить его. Комитет статей выбирался каждым парламентом, и порядок выборов значительно менялся на протяжении столетий. Со временем сложилось такое положение, когда за аристократами и духовенством было последнее слово. Король опирался на духовенство с целью обеспечить представительство своих сторонников.
В парламенте 1639 г., в котором не было клириков, сразу же встал вопрос: каким образом должен выбираться Комитет статей? Аристократы настаивали на своем праве решать, какая будет процедура выборов. Они обсуждали вопрос за закрытыми дверями на протяжении почти пяти часов.
Во время длительных дебатов Аргайлу и ковенантерам удалось назначить большинство своих людей от всех трех сословий. Но дальновидный Аргайл прекрасно понимал, что не всегда может рассчитывать на победу, если назначение лордов станет исключительным правом аристократии. Поэтому предложил впредь каждому сословию выбирать своих представителей. Внешне это предложение выглядело вполне демократично, но основывалось на практическом соображении, что ковенантеры могут добиться большинства только благодаря младшим сословиям – баронам и горожанам. И им было бы весьма кстати, если бы король создал для себя фракцию среди аристократов.
Ковенантеры теперь контролировали парламент, и он мог бы весьма успешно влиять на будущую судьбу Шотландии. Новый парламент утвердил акты Ассамблеи в качестве законов, подтвердил упразднение епископата и исключил клириков из государственных учреждений. Комитет статей теперь, в отсутствие епископских советников, мог бы занять более выгодные посты в королевском правительстве. В условиях, когда Комитет статей укрепил свои позиции, когда два советника короля – Аргайл и Хоуп – действовали исключительно в интересах ковенантеров, королевское правительство в Шотландии в начале осени 1639 г. представляло собой не что иное, как осажденную крепость. Ковенантеры блокировали каждый стратегический выход из нее, а часть гарнизона переманили на свою сторону. Таковы были следствия уступок со стороны короля в Бервике и ошибочной идеи Траквера.