От южного побережья до шотландских равнин у всех королевских подданных вырвался вздох облегчения и радости. В Эдинбурге они превозносили милость Божью, которая избавила их от величайшей опасности. В Лондоне, на южном и восточном побережье благодарили Бога за спасение их от второй армады. Испанских солдат и моряков встречали неприветливые и разгневанные взгляды, никто не желал подать им руки. Их разбитые суда разграбили рыбаки Кента. Несмотря на это всеобщее проявление народного чувства, некоторые католики при дворе были настолько бестактны, что сожалели о преступном небрежении сэра Джона Пеннингтона, бросившего испанцев на произвол судьбы. Был такой момент, когда даже пошли разговоры, что в отношении него будет предпринято судебное расследование.
Карл все еще не мог пережить последствия большого сражения на рейде Даунса, когда получил известие – о котором вскоре узнала вся страна, – что его племянник-курфюрст попал в плен. Кардинал Ришелье уже начал переговоры об установлении контроля над Брайзахом и саксонско-веймарскими войсками с выгодой для Франции и нисколько не хотел, чтобы курфюрст вмешивался в его планы. Он велел его арестовать и отправить в королевскую тюрьму. В то время, когда он томился в Венсеннском замке, его дядя через английского посла в Париже передал бесполезный протест.
В застольных беседах, в домах и тавернах, протестанты, подданные короля, обсуждали судьбу курфюрста, которая давала повод для критики. Оба племянника короля теперь стали узниками: младший – в Австрии, старший – во Франции. Настало подходящее время для короля Великобритании позаботиться о своей сестре и ее детях-сиротах!
Следует отдать справедливость королю Карлу: он искренне старался облегчить участь своих племянников, и почти постоянно шли переговоры об освобождении обоих. Но он ошибался, полагая, что все нападки на его политику беспочвенны и несущественны; если он по-настоящему хотел заставить замолчать ковенантеров и своих критиков, первое, что он должен был сделать, – это вновь обрести доверие общества.
Лорд-наместник Вентворт, который прибыл из Ирландии в разгар этих событий, сделал ту же самую ошибку. Убежденный, что для осуществления власти достаточно твердой и сильной руки, он был не в состоянии понять, что в стране, где административные органы управления зависели в итоге от доброй воли и сотрудничества джентри, король мог обладать силой, если только имел их поддержку.
Вентворт, несмотря на свои способности и энергию, нес на себе бремя своей непопулярности, которое только усугубляло неприятие и подозрительное отношение к королевской власти. Его уже хорошо знали послы иностранных держав в Лондоне, и вскоре он снискал себе у общества репутацию государственного деятеля, полностью преданного испанским интересам во внешней политике. Его политика в Ирландии привела к появлению у него врагов в Англии. Лондонское Сити ненавидело его за ту роль, что он сыграл в вопросе выделения земельных наделов в Дерри: он отказал в просьбе возобновить эту старую практику. Лорд-канцлер Лофтус (теперь житель Англии) и его друзья сделали его имя одиозным в кругах юристов, они подчеркивали его властное влияние на решения ирландских судов. Удивительные истории о его надменности и жестокости были темой разговоров жителей Лондона, большинство из которых были беспочвенны или сильно преувеличены. Ранее в этом году ряд граждан предстали перед Судом Звездной палаты по обвинению в клевете на Вентворта. Они утверждали, что он ударил тростью заключенного в Дублинском замке, что привело к его смерти. Они были признаны виновными в намеренном распространении ложных сведений, но это дело повлияло на репутацию Вентворта. Весь Лондон теперь знал об этой истории, и было много людей, которые не доверяли приговору Звездной палаты и выказывали сочувствие клеветникам, ставшим жертвой гнева Вентворта.
Лорд-наместник пользовался недоброй репутацией не только в Лондоне. Он вызывал противоречивые чувства у всех обитателей Северной Англии, и особенно в его родном Йоркшире, который по каким-то причинам был настроен против его патриархального деспотизма. Это было подлинным несчастьем для короля, что его самый надежный и преданный слуга имел свойство легко заводить себе врагов, а свои самые безобидные действия облекать в уродливые внешние формы.
Немедленным следствием его приезда было ужесточение политики в отношении шотландцев. Траквер был слишком слаб, чтобы строго следовать распоряжениям короля в его борьбе против требований Ассамблеи. Теперь, в разгар противостояния с шотландским парламентом, он получил пересмотренные инструкции короля, составленные в более эмоциональной тоне. Карл велел ему категорически отказать парламенту в его требовании упразднить епископат как «незаконное» образование. Король был готов вступить в конфликт с шотландским парламентом при условии, что этот конфликт будет на почве не религиозной, а политической.
Траквер решил выиграть время путем проволочек. Два лорда партии Ковенанта без его разрешения сразу отправились в Лондон с протестом против подобного вмешательства в заседания парламента. Карл, как полагали по совету Вентворта, отказался с ними встретиться и приказал им покинуть Лондон в течение шести часов. Это было 7 ноября 1639 г. На следующий день король послал Тракверу приказ отложить заседания парламента до следующего лета. Лорды статей заявили о своем праве продолжить заседания, создав для этого специальный орган в Эдинбурге, к которому перешла значительная часть полномочий парламента. Они продолжали активно протестовать против закрытия парламентской сессии до распоряжения свыше еще до того, как об этом был принят законодательный акт. Траквер, осознав, какой плохой совет он дал королю, поспешил в Лондон и в продолжительной оправдательной речи перед внутренним советом короля – Гамильтоном, Вентвортом и Лодом – рассказал о слабости ковенантеров и призвал короля начать вторую войну.
Позднее этот ненадежный политик был обвинен, что фатально повлиял на решение короля. Но Траквер только убедил Карла, что он продолжает удерживать свои позиции с тех пор, как он покинул Бервик. Его подготовка к следующей летней кампании началась за несколько недель до того, как Траквер прибыл в Уайтхолл. Король напомнил о необходимости выплаты в полном размере временного чрезвычайного налога – «корабельных денег», собиравшегося четвертый год подряд. Заказы на производство оружия были размещены в Гамбурге, в английских арсеналах тоже закипела работа по распоряжению короля, шло интенсивное строительство укреплений в Бервике, Карлайле, Халле и лондонском Тауэре. К большому облегчению короля, в разделенном на партии Лондоне лорд-мэром города был выбран его сторонник олдермен Генри Гарравэй. Имея в помощниках деятельного Вентворта и рассчитывая на деньги города – речь шла о займе в 100 тысяч фунтов, – король был уверен, что сможет справиться с мятежными шотландцами.
Лод, Гамильтон и Вентворт обратились к королю с еще одним важным предложением. Вентворт был отчасти обязан своим успехом в Ирландии контролю над ирландским парламентом. Он был уверен, что на подобный шаг, предварительно все тщательно спланировав, можно было пойти и в Англии. Среди тех, кто уговаривал Карла оставить свое возмущение деятельностью парламента и создать в Англии такой парламент, который смог бы проголосовать за предоставление субсидий королю для борьбы против шотландцев, громче всех звучал голос Вентворта. А тем временем он собрал королевских советников, чтобы они выказали свою преданность королю, ссудив его деньгами. Вентворт после десяти лет служения королю Карлу прекрасно знал, что почти все те люди, которые собирались за столом Совета, от Гамильтона и ниже по званию, весьма обогатились благодаря прямым дарениям и злоупотреблениям в управлении финансами. Для них пришло время помочь королю. Он полагал, что они легко могли бы собрать между собой 300 тысяч фунтов, и сам для начала сделал вклад в 20 тысяч фунтов.
Глава 2. Короткий парламент. Декабрь 1639 – май 1640
Твердую уверенность Вентворта, что он может управлять парламентом, можно было объяснить его личным опытом. Он не только управлял ирландским парламентом, но и едва не стал во главе последнего парламента Англии. В те дни он был одним из основных парламентских лидеров в оппозиции к короне, но его целью было достичь взаимопонимания с королем в интересах парламента. Он не смог этого добиться, потому что король и двор наотрез отказали в сотрудничестве; в связи с их неуступчивой позицией лидерство в палате общин вырвал из рук Вентворта более правый деятель – сэр Джон Элиот.
Теперь Элиот был мертв, и Вентворт знал или полагал, что знает из своего прежнего опыта, какой политический вес имели на тот момент парламентские лидеры – Джон Пим, Уильям Строуд, Джон Хэмпден, Дензил Хоулс. Также он знал, что теперь все зависит от сотрудничества короля (или его наместника, как в Ирландии) с теми депутатами в палате общин, которые понимают парламентскую стратегию и действуют в интересах короля. И верил, что будет возможно организовать влиятельную партию двора в палате общин, которая, если она найдет взаимопонимание с Королевским советом, сможет вытеснить старую оппозицию. Зная настроения в палате общин, Вентворт не сомневался, что сможет обеспечить это сотрудничество, и ждал созыва английского парламента в апреле. Получив разрешение короля, он назначил созыв ирландского парламента на март; послушное поведение последнего, на которое он мог рассчитывать, вполне могло послужить примером для Англии. Тем временем все его усилия были сосредоточены на активной подготовке к войне с шотландцами.
Был создан малый Военный совет для решения неотложных вопросов. В этот раз король, казалось, намеревался привлечь к работе только тех, кто прекрасно разбирался в военном и флотских делах. Нортумберленд был назначен главнокомандующим будущей армии, а государственный секретарь Уиндебэнк должен был исполнить деликатное поручение. Ему предстояло сообщить бывшему командующему лорду Арунделлу, что его исключили из состава Военного совета.