Уиндебэнк с пониманием отнесся к данному ему поручению. В ту зиму на его плечи свалилось великое множество дел, так как король сместил второго государственного секретаря сэра Джона Коука. Тому исполнилось 75 лет, он был человеком старомодным, медлительным и довольно упрямым. Его подозревали, возможно, несправедливо, что он брал взятки от голландцев; подобно тому, как это делал Коттингтон, общаясь с испанцами, и Уиндебэнк принимал взятки от всех. В связи с его отставкой место секретаря оставалось вакантным, что дало повод к интригам среди претендентов.
Уиндебэнк был слишком занят, чтобы еще он смог выполнять обязанности секретаря Военного совета, и, прежде чем будет выбран новый государственный секретарь, было необходимо поставить какого-нибудь опытного клерка на это место. Эта должность требовала доверия и не была денежной. И выбор пал на Эдварда Николаса, скромного человека, который полжизни провел на разных секретарских должностях при дворе. Королю выпал счастливый шанс в это тяжелое время взять на работу честного, старательного и верного чиновника, который был безупречным доверенным лицом королевской власти на протяжении двадцати катастрофических лет.
Военный совет, во главе с Вентвортом и секретарем Николасом, собирался регулярно три раза в неделю в течение всей зимы; король тоже присутствовал на заседаниях, но изредка. На бумаге проделанная Советом работа выглядела прекрасно. Оборонительные сооружения Тауэра были приведены в порядок, а строительство укреплений Бервика в основном завершено. В Халле должны были разместить воинские части, прибывшие из Ирландии. Несмотря на ненастную зиму с разрушительными штормами и частыми снегопадами, на наводнения в Эссексе и ближних пустошах, подготовка к военным действиям шла вполне удовлетворительно. В самом сердце страны Ковенанта король продолжал удерживать Эдинбургский замок, взятие которого было единственным положительным результатом Бервикского мирного договора. Гарнизоном Бервика командовал старый суровый воин Патрик Рутвен. До того, как закончилось перемирие с шотландцами, он успел пополнить гарнизон солдатами и провиантом, этого было достаточно, чтобы выдержать шестимесячную осаду. Время от времени тайно доставляли боеприпасы в бочках, внешне не отличимых от пивных.
Были намечены планы по производству шпаг в Англии в количестве 1000 штук в месяц, а также необходимое количество мушкетов, легких пушек, пороха и ядер. Другое оружие должно было быть закуплено за границей, им предстояло вооружить армию в 35 тысяч пехотинцев и 3 тысячи кавалеристов. Были заказаны переносные печи по выпечке хлеба и небольшие мукомольные мельницы. Некоторые изобретатели подавали оригинальные предложения для армии, которые тут же рассматривались, например, приспособление, позволявшее одному человеку производить одновременный выстрел из 200 мушкетов. Предпринимались меры против тех офицеров, которые ради получения денег предоставляли фальшивые списки якобы завербованных солдат. За подобное преступление полагалась смертная казнь, но в итоге подход к таким правонарушениям был более либеральным. Нехватка опытных офицеров была основной проблемой для армии еще предыдущим летом. Карл многое обещал прославленным шотландским и английским солдатам, служившим на континенте, некоторые из них решили перейти на службу к английскому королю. Он также имел договор с правительством испанских Нидерландов на поставку оружия и солдат, немного позднее начал подобные обнадеживающие переговоры с королем Дании. Его дипломатическая деятельность не всегда имела исключительно военный характер. Его дочерям Мэри и Элизабет было девять и пять лет, и зимой он сделал секретные предложения королю Испании и принцу Оранскому: старшую предлагал в жены испанскому инфанту дону Балтазару Карлосу, а младшую намеревался выдать за сына принца.
Зима прошла незаметно за множеством дел, хотя двор продолжал веселиться и интриговать. Если бы Вентворт более внимательно присмотрелся к презираемым им людям и мотивам их поведения, то понял бы, что для того, чтобы провести коренную реформу королевской администрации, ему и архиепископу потребуется еще больше усилий, потребуется все, на что только способен опытный Нортумберленд и честный Эдуард Николас.
Начиная с ноября король каждый день участвовал в подготовке бала-маскарада, который устраивался каждый год на праздник Рождества. Это должно было стать самым великолепным представлением за все время проведения подобного празднества, одной из его побочных целей было отвлечь некоторых праздных вельмож от коварных интриг. Несмотря на то что на репетициях бала присутствовал король и, что довольно удивительно, генерал артиллерии лорд Ньюпорт, участниками их были далеко не знатные дворяне Уайтхолла. Давенант писал текст, Иниго строил декорации. Одно из действ изображало фурий хаоса и восстания, которых укротил «великий и мудрый Филоген», то есть король, который любит свой народ.
Две пышные свадьбы разнообразили рутину королевского двора, король лично выдавал невест, а королева сопровождала их к брачному ложу. За этими торжествами должна была последовать еще одна, третья свадьба. Женихами были сыновья графа Корка, самые наглые биржевые дельцы и самые богатые в Ирландии. Король счел нужным польстить Корку, рассчитывая в ответ получить от него кредит. Он полагался на свою предусмотрительность, намереваясь выдать трех родовитых и с богатым приданым невест за трех сыновей графа. Однако вторая невеста с возмущением посплетничала со своими подругами о поведении жениха в брачную ночь и постигшем ее разочаровании. В итоге третья невеста вознамерилась отказаться от свадьбы и даже появилась в обществе со своим предыдущим воздыхателем. Третий будущий жених, молодой наглец и копия отца, немедленно вызвал соперника на дуэль. Эти события, к удовольствию двора, отвлекли внимание Карла от более серьезных проблем, но в итоге его надежды не осуществились. Граф Корк имел незнатное происхождение и сохранил от прежнего образа жизни привычку экономить на всем: одну и ту же пару дорогих башмаков женихи надевали на свадьбу по очереди, и после завершения брачной церемонии он повез своих молодых невесток ко двору в наемном экипаже. Во время встречи с королем он прямо сказал ему, что в связи с семейными обстоятельствами не может предоставить ему заем.
При дворе было много толков по поводу назначения нового государственного секретаря вместо Коука. Вентворт прочил на это место графа Лестера, который состоял в родственных отношениях с Нортумберлендом и, так же как и он, придерживался умеренных политических взглядов. Однако король был категорически против этой кандидатуры, и Гамильтон, впоследствии поддержанный королевой, предложил предприимчивого сэра Гарри Вейна, контролера королевского двора. Профессиональный придворный, светский человек, Вейн, несмотря на всю свою амбициозность, даже не помышлял об этой должности. У него было два недостатка – медленно писал и никогда не занимался делопроизводством, а тот, кто занимал эту должность, должен был вести записи заседаний Совета.
Вентворт не доверял Вейну и не испытывал к нему симпатий. Он вообще ни во что не ставил чувства других людей, что было его большим недостатком, и выбрал именно этот момент, чтобы нанести ему оскорбление самым бестактным образом. Король, потакая стремлениям Вентворта еще больше возвысить себя надо всеми, решил даровать ему новый титул – графа. Вентворт выбрал для титула наименование Страффорд – это была область в Йоркшире, где находились его земельные владения. Но он также хотел получить для своего единственного сына особый титул. В далеком прошлом семейство Вентворт отождествлялось с замком Рэби, который теперь служил резиденцией сэра Гарри Вейна. Новый граф Страффорд обратился к королю с просьбой сделать своего сына виконтом Рэби. Естественно, Вейн был глубоко возмущен, и его чувства полностью разделяли его друзья и все враги Страффорда. На протяжении нескольких недель, пока эта шокирующая новость обсуждалась всеми, двор негласно поделился на два лагеря – сторонников и противников Вейна и Страффорда. К сожалению, Страффорд плодил все новых врагов именно тогда, когда наиболее нуждался в друзьях. Но ошибка, которая могла бы стать банальной в других условиях, имела самые серьезные последствия, когда 3 февраля 1640 г., благодаря усилиям королевы и Гамильтона, Вейн, к своему глубокому удивлению, был назначен государственным секретарем.
В ту зиму это не было единственным новым назначением. Престарелый граф Стирлинг, непопулярный и неработоспособный государственный секретарь Шотландии, как нельзя более кстати скончался. Король проигнорировал тонкие намеки Траквера, который давно приглядывался к этой должности, и назначил секретарем брата Гамильтона графа Ланарка, которому исполнилось всего 24 года. Это был меланхоличногого склада скрытный юноша, полностью находившийся под влиянием своего брата.
Самые серьезные последствия имела смерть лорда – хранителя Большой печати Томаса Ковентри. Этот выдающийся умеренный политический деятель был давним другом Страффорда. Несмотря на то что с самого начала правления короля он был его сторонником и признавал законность взимания «корабельных денег», он пользовался всеобщим уважением. Не прошло и десяти дней со дня его кончины, как король назначил на его место весьма непопулярного Финча, уверовавшего в собственную значимость, поведение которого раздражало и его подчиненных, и его коллег-советников. Вместо того чтобы объединить вокруг себя людей, которым он мог бы доверять, Страффорд позволил назначить на важные государственные должности, мягко говоря, нежелательных людей.
При дворе царило беспечное веселье. Королева была беременна, что давало повод для многочисленых поздравлений, и король был в прекраснейшем расположении духа. Он просиживал за картами допоздна, в то время как подчиненные Уиндебэнка ждали ночью часами, пока он подпишет нужные бумаги. Он заказал новые образцы обоев, участвовал в репетициях балов-маскарадов.
После окончания праздников 20 февраля 1640 г. ко двору прибыла новая делегация ковенантеров. Ее опять возглавил лорд Лоудон, опытный юрист, который стал сподвижником своего кузена Аргайла. В этот раз король согласился принять ее, но не собирался пойти навстречу никаким просьбам. Участники делегации, «преклонив свои сердца», как они витиевато высказались, продолжали настойчиво требовать от короля признания новых законодательных решений шотландского парламента, равным образом и новых правил избрания Комитета статей.