— Ой, прости! — воскликнул незадачливый хозяин и принялся ухаживать за дамой, помогая ей снять шубу, шапку и сапожки.
— Давай, сам раздевайся! — рассмеялась опять Шура, увидев, как юноша восторженно уставился на гостью, явленную ему из-под шубы во всей красе.
Пока он торопливо снимал верхнюю одежду, она, подошла к двери, закрыла ее на щеколду. Потом сняла заколку в волосах и те темным волнистым водопадом рассыпались по ее плечам. Юноша так и замер, застряв рукой в рукаве полушубка и судорожно сглатывая.
— Ты… ты такая красивая! — наконец прошептал он.
— А что, раньше я выглядела дурнушкой? — довольно кокетничала девушка.
— Нет, просто я не представлял, насколько невероятно красивой ты можешь быть!
Это платье так тебе идет!
— Спасибо за комплимент, но ты не забыл? У меня серьезное дело к тебе.
— Постой, может, ты чаю попьешь? Я сбегаю на кухню!
— Нет, если ты не хочешь есть, чай и все остальное подождет! — голос Шуры выдавал ее волнение.
— Я перекусил в бисквитной лавке, так что я весь внимание, — Саша остался стоять посреди комнаты, боясь прикоснуться к этому воздушно-прелестному созданию. Ему передалось волнение девушки, и он только смущенно теребил в руках, неизвестно как оказавшийся в них платок.
— Тогда я начну, — гостья глубоко вздохнула и сказала. — Вчера вечером мой батюшка поставил мне условие: или я ему назову имя жениха в течение двух дней, или он выдаст меня замуж, сообразуясь только со своими интересами. Так вот, сегодня я назову ему твое имя…
— Но он же никогда не даст согласия! — горячо, с отчаянием в голосе воскликнул Саша.
— Не даст. И поэтому, я здесь. Подожди немного. Мне нужен твой искренний ответ на один вопрос. Только ответь на него, пожалуйста, от всего сердца, не принимая в расчет ни моих родственников, ни учебу, ни денежные проблемы, — Шура помолчала и шепотом спросила. — Ты любишь меня?
— Да!
— Подожди! Ты любишь меня такой, какая я есть, без папиных капиталов, без этих нарядов, иногда взбалмошную, иногда капризную и строптивую, с головой, поехавшей на рисовании картинок и слушании твоей скрипки? Будешь ли ты любить меня, когда я буду много работать, пополнею, вынашивая наших детей, сможешь ли ты смотреть на меня каждый день в домашней обстановке?.. Да… можешь не отвечать… — Шура растерянно остановилась, видя, как подернулись мечтательной поволокой глаза Саши, а на его лице все больше расплывалась блаженная улыбка. Она, смутившись, тихим голосом договорила. — Прости, я такая нахалка — пришла тут и женю тебя на себе почти без спроса. Но у меня нет выбора…
Незадачливый кавалер вдруг плюхнулся перед ней на колени, взял ее ладошку в свои руки и торжественным голосом произнес:
— Александра Черкасова я, Александр Левашов прошу твоей руки и сердца, и предлагаю свою руку и сердце… или нет, я предлагаю всего себя, я готов за тебя жизнь отдать!
— Спасибо! — счастливо рассмеялась Шурочка. — Я принимаю твою руку и сердце, и тоже отдаю тебе всю себя. Только не надо за меня умирать — я не Родина, а всего лишь девушка, к тому же с этого момента, простая и бедная девушка, поэтому ты мне нужен живой, — и, перейдя на шепот, добавила. — Вернее, с этого момента я твоя, и только твоя, жена, подруга, любимая… делай со мной, что хочешь!
— С этого момента я весь твой! Приказывай и повелевай, моя королева! — после «официального» предложения он перешел к более ярким выражением чувств и, не сходя с коленей, обнял девушку за ноги. Ощутив под руками ее прекрасное тело и вдыхая непередаваемый аромат тонких духов, он почувствовал, что все поплыло у него перед глазами, затопляемое горячей волной совсем не платонических чувств.
— Сашенька, любимый! — он почувствовал ее руки, теребящие его волосы. Шурочка вдруг сама встала пред ним на колени и, взяв его голову в руки, внимательно и ласково посмотрела в глаза. — Ты еще не понял, для кого я так нарядилась, надев лучшее платье, самое красивое нижнее белье, приняв ванну со всякими ароматами?
Все это для тебя!
— Но… — жалобно промямлил неопытный ухажер. — Мы же еще не венчались…
— Сегодня вечером может случиться что угодно, папенька может рассердиться так, что посадит меня под домашний арест, сошлет в деревню и выдаст насильно замуж…
Поэтому я в любом случае хочу стать твоей и только твоей! Я надеюсь, ты не откажешь в этой просьбе своей девушке? — Шура шептала и, не отрываясь, смотрела в его глаза.
— Я… просто умираю от желания, — откровенно признался Саша. — Но мне страшно к тебе прикасаться — ты такая… изящная, великолепная, такая воздушная!
— Как ты не понимаешь! Вся эта красота так и ждет быть истисканной и измятой твоей страстью — она ведь для этого и создана.
— Мне стыдно признаться… — прошептал юноша, краснея. — Так получилось… я еще никогда… не был с женщиной. Я не умею…
— Милый! Как я счастлива! — Шурочка крепко обняла его за шею и горячо прошептала.
— У мужчин этого не спрашивают и не требуют, но ты не представляешь, как я рада, что буду у тебя первой, а может и единственной! Как и ты у меня! Мы подарим себя друг другу! Только прошу тебя, будь осторожен — я ведь боюсь. Говорят, это может быть больно…
— Я буду очень осторожен, — ответил Саша и почувствовал, как Шурочка встает с колен и тянет его тихонько за руку к кровати. Поднявшись на слегка подрагивающие от переживаний ноги, он увидел, как девушка занавесила окно.
— Я немного стесняюсь, — объяснила она. — Если честно, мне хочется, чтобы ты "разорвал меня на кусочки", но мне страшно. Давай будем постепенно снимать по одной детали одежды. По крайней мере, начнем с моего платья — его надо сохранить в целости, — Шурочка подошла к кровати и повернулась к Саше спиной. — Помоги мне с этими застежками…
И начался долгий марафон нежных ласк и ухаживаний. Девушка была удачно освобождена от платья, а вот дальше все начало мешаться в горячих и неумелых ласках. Саша еще что-то соображал, помогая Шурочке снять с себя рубашку, но когда дело дошло до снимания тончайших чулок, он начал по-настоящему сходить с ума. Все-таки чулки благополучно оказались на полу, а он страстно покрывал поцелуями ее восхитительные стройные ноги, начиная снизу и подымаясь все выше.
Девушка, сама теряя контроль под нежными любящими руками, тихонько постанывала от избытка чувств:
— Милый, как хорошо! Как я люблю тебя…
Когда, плывя в мареве чувств, он вдруг наткнулся на испуганно расширенные глаза любимой, Саша на мгновение осознал, что она увидела его без одежды. Он нерешительно замер, оглядывая прекрасное девичье тело и поняв, что без порванных деталей одежды все-таки не обошлось.
— Прости, любимый. Я просто неопытное дите! — Шура потянулась, одной рукой обняв парня за плечо, а второй, украдкой, страшно стесняясь, стала ласково исследовать мужское тело. Наконец она прошептала. — Я готова… только я немного боюсь…
Они провели на узкой кровати несколько часов. И оказалось, что не только сжигающая страсть самое прекрасное. Тихая, нежная ласка, ощущение единения и наполненности чувствами после взрыва любви может быть еще лучше и светлее, давая подлинное ощущение счастья с любимым человеком.
— Ты знаешь, — шептала Шурочка, прижавшись к Сашиному плечу и перебирая пальцами его волосы. — Я так счастлива. Я знаю, что сделала правильный выбор. Я вчера так сильно молилась и просила Господа вразумить меня. Я ведь хорошая и послушная дочь. И родители меня любят, особенно мама. И папа по-своему любит. Я пыталась понять: права ли я, уходя к тебе и бросая родительский дом? И я поняла, что Христос заповедовал нам любовь, и поэтому я должна выбрать в жизни путь любви, а не выгоды и денег. Ведь любовь папы ко мне немного, как к вещи, как к его капиталам. Он якобы старается для детей, но дети в его понимании это куклы без души и стремлений, которые должны выполнять родительскую волю. Он ведь ни разу не поинтересовался моими занятиями живописью. Мне больше всего жаль маму — она всю жизнь слушалась отца. Не знаю, любила ли, но меня она точно любит.
Единственно, что меня успокаивает, что, после того как я уйду к тебе, у нее останутся еще два ребенка, которые не дадут ей долго грустить. После того, как я узнала тебя, я не могу больше представить свою жизнь с кем-нибудь другим. В общем-то, у меня и не было выбора, но вчера, продумав все, я поняла, что наш союз не может не быть богоугодным делом. Вот тогда я и решилась на этот визит к тебе. И ты не обманул мои ожидания — я чувствую, что нас ждет прекрасное будущее.
— Шура, давай договоримся на тайное венчание. У меня есть немного денег — я найду священника. Если даже тебя будут держать взаперти, тебе стоит всего один раз улизнуть, а против церкви твой батюшка не пойдет и вынужден будет смириться.
— Да, это единственный выход для меня. Я чувствую, что скорее руки теперь на себя наложу, чем пойду замуж за нелюбимого. Пусть это и грех, но по-моему менее тяжкий, чем предать свою любовь. Спасибо тебе, что ты решился на венчание — ведь тебе тоже придется несладко. Ведь у меня фактически нет своих денег, только мелочь, да немного украшений.
— Тогда, если даже тебе запретят ходить на учебу, что маловероятно, надо найти способ связаться. Я все устрою в ближайшие дни.
— Легче всего через моих подружек — ты их знаешь. Лучше спроси Соню — она меня никому не выдаст… надеюсь.
Они еще долго обсуждали свою будущую, хоть и не легкую, но счастливую жизнь и, расставаясь, уже знали, что теперь стали, чем-то единым, над которым, казалось, не властны ни время, ни преграды, ни люди…
Вечером, как всегда за семейным ужином, Шура решилась и на немой вопрос отца сказала:
— Папенька, я решила, за кого выйду замуж, кто будет мне достойным мужем, будет любить меня, и кого люблю я, — не прикасаясь к еде, произнесла Шура.
— Ну и кто твой избранник? — заинтересованно спросил отец, отложив начатый было ужин в сторону.
— Александр Левашов…