– О, весьма неплохо. – Наглая клевета! Сажусь.
Продавец немного успокаивается и спрашивает, не позвать ли самого Ройса Аллена. Нет, пожалуй, не стоит. Делаю еще глоток. Точно, не стоит.
Ройс Аллен – пухлый добряк с пальцами-сосисками и обязательной мерной лентой на шее. Поведение у него не столько елейное, сколько тонизирующее. Он выскальзывает из примерочных, словно угорь, радушно приветствует меня и сознается, что ждал моего прихода с того дня, как узнал о моем визите в Хавиланд. Он опасался, что меня переманит этот неумеха, Дэниел Пранг. Я клятвенно заверяю его, что никогда бы не польстился на дешевый гламур Пранга, и Ройс Аллен приходит к выводу, что я не только могущественный человек – а это большая редкость, сэр, – но и человек с хорошим вкусом. Дэниел Пранг начинал как отличный сапожник; довольствовался бы мужской обувью – цены бы ему не было! Первые ботинки Пранга были настоящей роскошью: изящные тонкие линии, стальная или серебряная вставка на каблуке и уникальный рельеф подошвы, по которому друзья клиента могли запросто узнать его следы. Увы, через несколько месяцев набойки разбалтывались, а джентльменам приходилось часто останавливаться и осматривать подошвы (ха-ха, всего лишь невинная шуточка, сэр, но вы же понимаете, о да, безусловно, понимаете).
В те старые добрые времена Ройс Аллен и сам заказывал обувь у Пранга, и на его подошве был изображен верблюд, проходящий сквозь игольное ушко, – невероятно забавно! К несчастью, мистер Пранг нарушил заведенный порядок и осмелился открыть ателье, хотя судьба не одарила его портновским талантом. Ройс Аллен восхищен моим природным чутьем и здравым смыслом. Я сумел отказаться от современного прангова кроя и теперь могу рассчитывать на работу высочайшего качества. С этими словами он уводит меня от тканей средней ценовой категории (читай: дешевых) и приглашает к последнему столу, где разложены материи, могущие опустошить банк и растратить бюджет небольшой страны. Я размышляю, он снимает мерки. Не могу выбрать между альпакой, каракатицей (честное слово!) и майларовым шелком (идеален для лета). Поскольку ни один из этих костюмов я никогда не надену, заказываю по одному из каждой ткани. Ройс Аллен облизывает губы и аплодирует моей смелости. Первая примерка через три недели. Продавец приносит второй бокал вина, чтобы все эти усилия не доставили лишнего беспокойства моей гортани, и стоит рядом с бутылкой, на случай если меня утомит принятие сложных решений. Пока запал не остыл, я бросаю на прилавок два первоклассных готовых пиджака (для повседневной носки, мистер Аллен), джинсы, брюки и туфли «от Аллена». Он приходит в такой восторг, что дарит мне пару носков. Я называю несуществующий адрес в хорошем районе города и спрашиваю, можно ли заскочить за готовой одеждой чуть позже. Видите ли, через час в Клубе играют в сквош (я пока не знаю, что это за клуб, но все остальные, судя по почтительным кивкам, знают), и Ройс Аллен отвечает, что можно, разумеется. Мы жмем друг другу руки, для чего мне приходится поставить бокал вина рядом с кассой. Продавец тут же кидается убрать его от греха подальше… Увы, какая незадача! Я шагаю в том же направлении, ну не растяпа? Я или страшно неуклюж, или пьян, или чересчур уверен в себе. Конечно, я не мог предвидеть такого исхода: остатки вина (за это я буду вечно мыкаться в энофильском Аду Закупоренных Винтажных Вин) проливаются на мою рубашку.
Наступает мертвая тишина. В первую секунду мне становится страшно за продавца – может быть, он уже умер или сошел с ума? Наконец он выпрямляется, роняет «Приношу свои глубочайшие извинения» и уходит в служебную комнату собирать вещи. Ему даже не надо говорить, что он уволен. Надеюсь, это только учения. Надеюсь, он засядет в каком-нибудь баре, пока Ройс Аллен не позвонит ему и не попросит вернуться на работу, клиент ушел. Но верится в это слабо.
Ройс Аллен вздыхает.
– Какая досада… Вам сейчас в «Брэндон-клуб», говорите?
– Да, – грустно отвечаю я.
– Ну, в таком виде ехать нельзя, – говорит Ройс Аллен и пожимает плечами. – Можете взять повседневный комплект сегодня, а заплатить на первой примерке. Если не понравится, нацепим его на манекен, и считайте, вы взяли его напрокат, договорились?
Нет, я не могу, ну конечно можете, нет, мистер Аллен, я настаиваю, бла-бла-бла. Так мы обмениваемся любезностями, пока Ройс Аллен не настаивает на своем, и я выхожу из магазина в дорогущих тряпках, с пакетом сменной одежды и двумя бокалами его вина в желудке. Я бы мучился совестью, но у него все будет хорошо, и в этом году он заработает на пять процентов больше, рассказывая джентльменам ужасную историю. «Как меня провел бандит», автор Ройс Аллен, и знаете, ведь это может повториться, такие уж порядки в нашем магазине, мы доверяем клиентам. О нет, сэр, откровенно говоря, я бы выбрал ткань подороже, эта не подчеркивает всех ваших достоинств.
Я сажусь в такси и прошу отвезти меня в «Брэндон-Клуб».
Бадди Кин одалживает мне свою ракетку. У него их пять в толстом мешке, и он меняет их по настроению. Его имя (Бартоломью Кин) золотыми буквами отпечатано на сумке. Том Линк и Рой Массаман знакомят нас у фонтана: у Бадди туча ракеток, он тебя выручит. Конечно, выручит, я ведь с ног до головы вырядился в тряпки Ройса Аллена, да и белые спортивные брюки Либби Ллойд делают свое дело. При виде полоски среди собравшихся поднимается заинтригованный ропот.
Я стою в галерее, наблюдаю за людьми и болтаю. Галерея «Брэндон-клуба», выходящая на корты, засажена папоротниками и фиговыми деревьями в горшочках; всюду стоят поразительно неудобные плетеные кресла. Если провести здесь некоторое время, можно обзавестись дорогостоящей болью в спине – в клубе есть спа-салон, прекрасно исцеляющий раны, полученные от сидения в креслах. Стены выкрашены кремовой краской (от белоснежной у гостей болезненный вид), куда ни глянь – стекло. Соль в том, что платить за все это будет лишь очень богатый человек; менее состоятельный потребует за такую цену обслуживание получше.
От Бадди и его друзей – они непрерывно перемещаются между галереей и кортом, так что один всегда болтает со мной, вытирая подмышки, – я узнаю, что в Хавиланде полным-полно отличных баров; что город (как Древний Рим) построен на веренице холмов, точное число которых никто не может вспомнить. Также мне стало известно, что в виду последних исчезновений и пожара на Трубе (старой ДТ) на рынке (фондовом, а не местной продукции, хотя последний, разумеется, – подкласс первого) сейчас спад, но кое-кто уверен, что скоро все проблемы будут решены. (Как? Просто решены.) Хавиланд стал главным городом «Джоргмунда», хотя правление по-прежнему находится в верховьях Трубы (Серебрянки). Сведения эти более-менее любопытны, однако пришел я сюда не за ними. Жду. Рано или поздно меня попросят присоединиться к игре. Так оно и происходит. Бадди Кин – лицо багровое, с ушей стекает пот – припадает на одно колено. Не хочу ли я разок попробовать? Всем своим видом показываю вежливое удивление. О нет, нет, я кое-кого жду. Бадди заинтригован. Глаза у него загораются. Цыпочку? В брэндон-сквош (клубная разновидность с более мягкими правилами относительно физического контакта – или полным их отсутствием) играют знойные цыпочки. Умеют входить в контакт, о да!
– Нет, – с безмерной скукой в голосе отвечаю я, – мне нужен Ричард.
– Ричард?
– Вошберн.
– А, Дик!
– Я зову его Ричард.
– Ему больше нравится Дик.
– Какое честолюбие…
Видите, все просто. Здесь никто не говорит правду. Каждый живет за счет остальных. Они совершают действия и поступки, потому что должны их совершать. Это тонкошеи типа Г или Д, мечтающие о повышении. Они пришли сюда потерять часть индивидуальности и хоть немного приблизиться к статусу Своего. Здешние правила – это их правила, и бесцеремонно нарушать их может только тот, кто играет уровнем выше.
Я смотрю на свои часы. Дешевые. Все тоже смотрят. Я стучу пальцем по циферблату.
– Выиграл этот хлам у одного недоумка.
– Играли на это?
– Ага. И на его работу. – Все резко втягивают воздух, а Рой Массаман делает шажок назад.
То-то же, ничтожества. Я ем своих врагов на завтрак.
– Кто-нибудь знает, где Ричард? В пять у меня важный звонок. Придется перенести встречу.
– Он сегодня будет на вечеринке.
– Отлично. Там и поговорим. Вечеринка закрытая, для руководства?
– Э-э, нет. А так бывает?
– Если нет, я зря приехал. Ну где мне найти Ричарда?
Конечно, они отвечают. Всегда рады помочь коллеге. Особенно если коллега окажется новым боссом. Бадди Кин смотрит на меня и шевелит извилинами. Думай, Бадди. Не упусти шанса. Рискни.
Я возвращаю Бадди ракетку. Ну еще выпьем сегодня? Да, радостно отвечают все, выпьем. Я выхожу в коридор и иду прочь. Может, он за мной не пойдет. Может, ему нечего предложить. Но тут я слышу за спиной тяжелые шаги человека, который бежал и теперь пытается затормозить.
– Постойте! – окликает меня Бадди Кин.
Надо же, что ему понадобилось?
– Вы заедете в офис? Ну, в наш, хавиландский?
– Пожалуй.
– Ну… – Бадди Кин заискивающе улыбается. – Через час заседает Комитет планирования. Хотите поприсутствовать, неофициально?
Да, Бадди. Очень хочу.
Слева от главного офиса Компании есть большое здание с пристройкой. Большое здание справа принадлежит мэрии. Оно не такое большое, как большое здание слева – последнее увенчано логотипом с закольцованной змеей и для пущей убедительности имеет несколько дополнительных этажей. Мэрии разрешили строиться выше, но, поскольку строила ее Джоргмундская Компания, об этом никто не заикнулся.
Мы сейчас находимся на средней высоте, и Бадди Кин уже объяснил всем, что меня тут нет, и что я – важная птица откуда-то с верховьев Серебрянки. Он произнес это с убежденностью человека, желающего быть первым кандидатом на повышение, когда повысят меня, и его алчность на редкость вразумительна.
С улыбкой на губах Бадди Кин открывает первую красную папку и швыряет ее на стол.