— Кто они? — всё-таки спросил он, едва не выдавив из себя слова.
— Люди, в которых леди Эдон может заинтересоваться.
— Это не ответ.
— Это тот ответ, которого вам должно быть достаточно.
Атмосфера мгновенно накалилась. Если за мгновения до этого лучники, казалось бы, лишь немного ослабили бдительность и были готовы опустить оружие, то теперь они вновь прожигали их предупреждающими взглядами. Настоящее чудо, что они ещё не выстрелили. Неужели это из-за Клаудии, заговорившей первой, и Фортинбраса, решившего вступить в разговор?
— Хочу напомнить вам, что я прекрасно знаю дорогу, — как бы между прочим произнёс Фортинбрас, но Гилберт хорошо уловил, как дрогнул его голос в начале. — И я могу спокойно провести своих спутников к крепости. Но я прошу о помощи вас, зная, что вы поступите правильно. В интересах леди Эдон принять нас, как почётных гостей, и оказать нам помощь.
— И с чего же леди вам помогать?
Фортинбрас шагнул вперёд, и пламя, сиявшее над рукой мага, погасло. Мужчины упал с лошади, будто его кто-то сдёрнул, и распластался на земле. Меньше, чем за секунду, две стрелы просвистели в воздухе, замерли, столкнувшись в невидимой преградой, и рассыпались. Маленькие хлопья пепла даже не успели коснуться земли, когда были пущены ещё три стрелы, которых постигла та же участь.
Фортинбрас остановился возле мужчины и, склонив голову, медленно и чётко повторил:
— Я дал вам тот ответ, которого вам должно было быть достаточно. И я позабочусь о том, чтобы леди Эдон узнала о ваших сомнениях и неповиновении. А теперь вставай! — рявкнул Фортинбрас, и мужчина тут же поднялся, ошалело смотря перед собой. — Сам откроешь портал на территорию крепости или мне сломать все защитные барьеры?
Мужчина сглотнул и поднял руку. Лучники и рыцари, бормоча что-то себе под нос, убрали оружие.
— Так-то лучше, — снисходительно добавил Фортинбрас. — Открывай портал. Нико! — громче бросил он, повернувшись к юноше. — Я знаю, что это очень тяжело, но мне потребуется твоя помощь.
Николас торопливо кивнул, а после, проследив за его взглядом, в ужасе округлил глаза.
— Леди Эдон примет нас, как подобает, — продолжил Фортинбрас скорее для мага и его людей, будто знал, что те всё ещё считают их опасными, — предоставит укрытие и окажет помощь, а взамен мы поделимся с нею знаниями, в которых нуждается дом Эдон.
Говорил он так же уверенно, как на суде коалиции, точно знал, что в любом случае окажется прав, но уверенность эта была напускной. Гилберт видел, как изменилось лицо Фортинбраса, когда он отвернулся от мага и его людей, — посланников дома Эдон, как стало ясно, — как посмотрел на Пайпер, затихшую и замершую на месте, точно статуя, и как одним взглядом показал Николасу, в чём именно требуется его помощь.
Фортинбрас быстро переглянулся с Клаудией и, не говоря больше ни слова, подошёл к Пайпер, сел рядом с ней и что-то тихо сказал ей. Пайпер не ответила, даже не пошевелилась. Кит покосился на неё, но ничего не сказал. Выдохнув, Фортинбрас невесомо поцеловал Пайпер в висок, а после поднялся и сделал шаг к телу Джонатана.
Когда Стефан помог Пайпер подняться и отвёл её на пару шагов назад, Гилберт понял, в чём дело. Маг, служивший леди Эдон, открыл им портал и молча требовал пройти через него, но это не относилось к Фортинбрасу и Николасу. Четвёртый коснулся вытянутой руки Джонатана, Третий, перебарывая себя, — это было ясно по его взгляду, скованным движениям и тому, как громко он дышал, — коснулся отсечённой головый. Вторую руку он протянул к Николасу. Мгновение, и они исчезли.
Кто-то потянул Гилберта за локоть. Он оглянулся на Стеллу, упрямо тащившую его к порталу, и даже не воспротивился, когда один из рыцарей дома Эдон грубо подтолкнул его. Холодная голая равнина исчезла, за порталом оказался просторный двор, простиравшийся перед огромным каменным дворцом из тёмно-серого камня. Здесь было почти пусто, если не считать пяти рыцарей и двух лучников, которые целились в них с высоких стен. Гилберт осторожно огляделся, отмечая множество дорожек, разбегавшихся во все стороны, арку, ведущую в конюшню, и флаг с изображенными на них руками, между которыми пылал огонь.
В сознание Гилберта, наконец, щёлкнуло, и он понял: Лабиринт вышвырнул их обратно, в Дикие Земли, и каким-то образом ближе всего они оказались к дому Эдон, бывшему в Артизаре.
У искателей было несколько правил, которые официально не входили в кодекс, но которые знал каждый.
Правило номер один: помнить, что искателями становятся по собственной воле. Даже если на человека давят и требуют, чтобы он принял решение о вступлении в Орден, в конечном счёте выбор всегда остаётся только за ним.
Правило номер два: жертвы не должны быть напрасными. Если и погибать, то за что-то. Если и защищать информацию или своих товарищей ценой жизни, то зная, что это не просто так.
Правило номер три: никогда не винить никого, кроме самого виновника.
Это было единственным правилом, о котором Кит помнил в течение долгих часов после рассвета, когда солнце всплыло из-за горизонта, окрасив мир в алый и оранжевый, когда воздух наполнился теплом, но кошмар так и не закончился.
Джонатан не очнулся. Это было просто глупо, но Кит действительно ждал и верил, что тот очнётся. Он видел, как Карстарс одним взмахом отрубил голову, и видел кровь, хлынувшую фонтаном. Он знал, что Джонатан мёртв, и всё равно ждал так долго, как только мог, пока, наконец, не понял, что больше не выдержит.
Кит не спрашивал, каким образом Фортинбрасу удалось склонить леди Эдон на их сторону — он даже не знал, кто она, как выглядит и каким влиянием обладает. Но она поверила Фортинбрасу и Клаудии настолько, что отдала приказ о сооружении погребального костра. В Диких Землях людей не хоронили, зная, что тёмные создания могут попытаться использовать тела ради своих целей. Мёртвых всегда сжигали, и леди Эдон не собиралась делать исключения.
Кит совершенно не помнил, как к этому относился Джонатан. Он бы хотел, чтобы его тело сожгли? Или хотел бы, чтобы его могила была рядом с могилами родителей, такими же искателями, как и он? Эти вопросы были глупыми, абсурдными, и только одно Кит знал точно: Джонатан не хотел умирать.
Но выбирать им не приходилось. Принявшая их леди Эдон проявила невиданную щедрость, и Кит знал, что они должны быть благодарны за это, но думал только о том, что Джонатан не хотел умирать. Все часы, прошедшие с той самой минуты, как они оказались в этой крепости, Кит провёл в маленьком внутреннем дворе, где был сооружён погребальный костёр, наедине с этой мыслью. Поначалу двое рыцарей дома Эдон ещё следили за ним, но после ушли, оставив одного. Дважды Гилберт просил его зайти внутрь крепости, где было теплее, и дважды Кит отказывался. Пайпер он даже не видел. Знал, что, будучи сальватором, она должна была присутствовать на переговорах с леди Эдон, но не мог заставить себя подняться и проверить, так ли это.
Кит просто сидел, прислонившись спиной к холодному камню восточного крыла крепости, смотрел на погребальный костёр, где лежало завёрнутое в белую ткань тело, и думал о том, что Джонатан не хотел умирать.
Когда рядом послышались шаги, Кит даже не среагировал. Если это рыцари дома Эдон, которым надоело, что он маялся без дела, то пусть сами отрывают его от места и тащат отсюда. Кит ни на сантиметр не сдвинется до тех пор, пока они должным образом не попрощаются с Джонатаном.
Но вместо ожидаемой жёсткой хватки он ощутил лёгкое прикосновение чего-то острого к своему плечу. Кит поднял голову к Твайле, севшей рядом, и позади неё заметил Николаса, который нервно поглядывал за угол.
— Его чары защищают меня, — пояснила Твайла тихо, заметив взгляд Кита. — Леди Эдон не знает, что я…
Она замолчала, неопределённо качнула головой, но Кит прекрасно её понял.
— Фортинбрас же просил не высовываться. Тебя могут увидеть, — хрипло ответил он.
— Не могла же я тебя тут бросить.
Кит почти улыбнулся, но только почти. Пару месяцев назад он был готов убить Твайлу, потому что свято верил, что все без исключения тёмные создания — чудовища, которые могут лишь убивать. И пару месяцев назад Джонатан был жив. Но теперь, когда Твайла рядом, а Кит, ещё вчера думавший о том, что может поделиться своими мыслями о ней с Джонатаном, сидел напротив погребального костра и думал о том, что тёмные создания — чудовища.
Не все. Твайла — не чудовище. Альтан — не чудовище. Но к Карстарсу это не относилось. То, с какой лёгкостью он схватил Джонатана; то, как быстро поднял меч и опустил его; то, как смеялся — всё это бесконечно прокручивалось перед Китом, будто заевшая пластинка.
Секунда — тени окутывают их, и Кит бросается вперёд, потому что его тело всегда было быстрее, чем разум.
Вторая — они со Стеллой летят на землю, а тени хватают Джонатана и тащат его в сторону.
Третья — Карстарс ставит его на колени.
Четвёртая — Карстарс…
Кит всхлипнул, прижав кулак к губам.
Он не хотел об этом думать. Не мог и, возможно, не имел права. Джонатан был ракатаном для души Пайпер, и Кит не представлял, как его потеря отразилась на ней на самом деле. Он хотел найти её, поговорить или хотя бы просто обнять, чтобы убедиться, что она ещё здесь, живая, рядом с ним, но не мог.
Джонатан всегда подсказывал ему, как поступить правильно, и развеивал все его сомнения насчёт того, что Пайпер недолюбливает Кита. Какое-то время он действительно так считал, но когда она сказала, что хочет, чтобы он помог ей в Лабиринте, окончательно убедился в обратном. Пусть даже на самом деле она хотела защитить Эйса, Кит был уверен — Пайпер не бросит его, а он не бросит её.
Они — Сандерсоны, пусть даже Кит до сих пор носил другую фамилию.
Но Пайпер, разумеется, об этом не знала. Кит не представлял, как рассказать ей обо всём и при этом не сломаться ещё раз. Он хотел попробовать, много раз, даже подготовил вроде как подарок, который мог её задобрить, — хотя правда была в том, что он хотел подарить ей его на день рождения и даже запретил Джонатану покупать