— Они тоже должны были это почувствовать, — тихо сказал Джинн. — И если уж тебе стало так плохо, представь, что будет с сальваторами. Нужно найти их.
Стефан уже открыл рот, чтобы согласиться, когда смысл слов Джинна в полной мере дошёл до него: Лабиринт разделил их. Прямо сейчас здесь были только Стефан, Клаудия, Энцелад и Джинн, хотя он точно связал себя с Пайпер и стал ракатаном для её тела. Он должен быть с ней.
Будто прочитав его мысли, Джинн поднял правую руку и посмотрел на своё запястье, где должна была быть метка, связавшая его с Пайпер. Но её там не было.
— Лабиринт разорвал связь, — выдавил Джинн через силу. — Либо она была недостаточно сильна, либо…
Закончить он не смог. Выдохнул, упёрся локтями в землю и, процедив ругательство, сел, расправив крылья. Левое почти задело Стефана.
— Пайпер осталась только с Китом, — продолжил Джинн, посмотрев на него. — И это лишь в том случае, если Лабиринт не разорвал и их связь. Нужно найти их всех.
Стефан едва его слышал, все мысли крутились вокруг осознания того факта, что Лабиринт их разделил. Плевать, из-за чего, плевать, сами ли боги смогли сделать это или же здесь был замешан хаос. Лабиринт разделил их, и Стефан понятия не имел, где Марселин.
Что, если Лабиринт разорвал связь не только у Пайпер и Джинна, но и у Николаса и Марселин? Стефан с самого начала сомневался, что эта связь достаточно крепка, чтобы Четвёртый мог использовать её, и теперь сомнения только усилились. Если связь и впрямь разорвана, то, может быть, Марселин сейчас совсем одна и понятия не имеет, что случилось — может, магия всё ещё не желает ей подчиняться, подавленная этим местом.
— Ты уже пытался связаться с Николасом? — взволнованно спросил Стефан у Джинна, но тот вдруг хриплом рассмеялся.
— Да, но ничего не вышло. Я никого из них не чувствую.
Стефан выругался, быстро закатал рукав и приложил пальцы к левому запястью, на котором был сигил, временно связывающий с сальваторами. Эта связь была достаточно простой, но крепкой, и должна была позволить каждому из магов чувствовать присутствие других в случаях, подобных этому, однако сейчас Стефан ничего не ощущал. Ни шевеления магии, ни её нитей, протянувшихся к другим, ни чужого присутствия. Будто Лабиринт всё ещё безжалостно подавлял его, а он никак не мог оказать сопротивление.
— Уж не знаю, где мы, — пробормотал Джинн, — но если магия так и не отзовётся, я могу полетать, посмотреть, может, найти хоть какую-то зацепку.
— Сомневаюсь, что у тебя получится, — ледяным тоном заметила Клаудия, оглянувшись на них.
По ней нельзя было сказать, что она обеспокоена неожиданным разделением или тем фактом, что Лабиринт едва не убил двух магов, заставив их магию выйти из-под контроля. Клаудия, судя её жёсткому взгляду, даже не задумывалась о том, чтобы помочь или убедиться, что они в порядке. Даже когда Джинн, пытаясь встать, рухнул обратно, схватившись за голову, она и бровью не повела. Стефан, зная, что сильнее Джинна и, следовательно, Лабиринт пытался подавить его совсем иначе, остался сидеть на земле, хотя всё внутри него требовало немедленно начать действовать.
— В Лабиринт нам путь закрыт, — продолжила Клаудия, подойдя ближе. Энцелад, не отрывая взгляда от горизонта, медленно попятился к ним. — Врата открылись и вытолкнули нас, так как в нас нет той силы, которая нужна Лабиринту.
— Издеваешься? — прошипел Джинн, массируя виски. — Во мне столько силы, что она едва не убила меня… И я даже не говорю про него, — бросил он, левым крылом указав на Стефана.
— Райкер говорил, что Лабиринт почти не трогает простых смертных, а в магах для него слишком мало магии. Лабиринт просто игнорирует её, ему важны только сальваторы.
— Тогда почему он пытался убить нас? Из-за того, что мы на мгновение видели истину?
Клаудия нахмурилась, и впервые за всё то время, что Стефан был с ней знаком, он заметил её растерянность.
— Что? Какая ещё истина?
— Ты ничего не почувствовал? — уточнил Стефан у Джинна, и тот растерянно покачал головой. — Была тьма, в которой умирали миры и…
Стефан осёкся, заметив, что даже Энцелад бросил на него скептический взгляд.
— Я это чувствовал, — всё-таки продолжил Стефан, посмотрев на свои вдруг задрожавшие пальцы. — Это были истина, которой владеют сами боги.
Энцелад, нахмурившись, провёл рукой по светлым волосам, растрепав их, и вновь уставился на горизонт. Джинн сложил крылья таким образом, будто пытался оградиться от них и всего мира, и только Клаудия прожигала Стефана взглядом. Он никогда не считал себя слабаком и уж точно не боялся пристального внимания, от которого становилось неуютно, но было в этой девушке нечто, что заставляло беспокоиться даже его. Будто она была не просто девушкой, в сравнении с ней — лишь ребёнком, а кем-то большим. Будто не только проклятие позволяло ей ощущать мир иначе.
— Истина, которой владеют боги… — задумчиво пробормотала Клаудия, не отрывая взгляда от Стефана. Даже когда он, найдя в себе достаточно сил, медленно поднялся, Клаудия, задрав голову, продолжала вглядываться в него. — И Лабиринт, который пытался убить вас, хотя, если верить Райкеру, даже не должен был обращать на вас внимания…
— Только не говори, что мы ему жуть как понравились, — пробормотал Джинн, так и не расправив крыльев и всё ещё прячась в них. — Хуже этого может быть только добровольное путешествие в Глубину…
— Куда? — не понял Энцелад.
— Да так, милое местечко из моего мира… Если вам нравятся шеду, конечно. Ну, демоны по-вашему.
— Мило, — скривив губы, прокомментировал Энцелад.
— Истина, которой владеют боги… — повторила Клаудия, постучав себя костяшками пальцев по лбу — и вдруг, будто её осенило, она резко выдохнула: — Элементали…
Джинн расправил крылья и вытаращился на неё.
— Истина, которой владеют боги, — вновь повторила Клаудия, её глаза расширились, и в них появилось нечто, напоминающее страх. — Вот о чём говорили Блуждающие Души.
— Они здесь? — уточнил Стефан.
— Они везде. Кричат, шепчут, поют, стонут. Я едва разбираю, о чём они говорят, всё слишком сумбурно, но если сложить то, что я поняла… Они говорили о мире с мощной магией, о том, что он вместе с хаосом откроет истину, которой завладеют боги. Одни слышали, как медленно стекает эльфийская кровь, другие — как звёздная пыль наполняет кости, а лунный свет каплями смешивается с кровью…
Клаудия продолжила бормотать что-то, и с каждым словом её голос становился всё тише, а взгляд — всё потеряннее. Джинн, едва-едва встав и удержав равновесие, кое-как подошёл к ней и хотел то ли обнять, то ли отнять её руки от головы, но Клаудия отступила, полоснув по нему безумным взглядом.
— Они говорили, что Первая убила Третьего, а Третий — Первую. Говорили, что боги сделали свой выбор, а свет померкнет для того, кто ищет. Я слышу, как они кричат о боли, которую несёт Лабиринт… Слышу, как твари просыпаются.
Стефан напрягся и инстинктивно потянулся к магии. С каждой секундой она отзывалась всё охотнее, избавляясь от хватки Лабиринта, но этого всё равно было недостаточно. Если демоны рядом, Стефану нужна была вся имеющаяся у него магия.
— Они говорят, что отсюда нет выхода, — на выдохе произнесла Клаудия, опустив руки и оглядевшись.
— Мы не в Лабиринте, это мы уже поняли, — сказал Джинн, поймав взгляд Клаудии. — Тогда почему ты до сих слышишь Блуждающие Души?
— А ты не чувствуешь? — поражённо уточнила Клаудия. — Почему ваша магия восстанавливается так медленно? Почему вы едва не умерли? Мы в Диких Землях, но не там, куда вернулась магия. Лабиринт вышвырнул нас на неисследованные территории, за границы наших карт. Туда, где властвуют твари, и они всё ближе.
— Не то чтобы я волнуюсь, — протараторил Кит, крепко сжимая ладони Пайпер в своих, — может быть, совсем немного, но… Ты точно уверена, что всё получится?
— Джинн не умер, — твёрдо повторила она, посмотрев Киту в глаза. — Лабиринт разорвал связь, но не более того.
— Почему ты так уверена в этом?
— Ощущаю его магию. Слабо, но всё же.
— А если это означает, что он при смерти?
— Не говори ерунды. Джинн уже надрал смерти задницу, и он бы не простил себе, если бы позволил ей победить.
Кит, не ожидая от себя такого, прыснул от смеха.
— О, прости, прости… Просто я очень волнуюсь. Честно, я стараюсь, потому что я, типа, теперь тащу на себе в два раза больше ответственности, и я не хочу тебя подвести, но…
— Успокойся, — тихо, но настойчиво перебила Пайпер, и Кит мгновенно замолчал. — Да, это не то, к чему мы готовились, но мы же справимся? Ты рядом со мной, а я — с тобой. Присмотрим друг за другом, если что-то случится.
Кит хотел заверить её в этом, сказать, что обязательно сделает всё от себя зависящее, но правда была в том, что он действительно очень сильно волновался. Минуту назад они прошли через врата, которые нашли Фортинбрас и Николас, а теперь все куда-то исчезли, была только Пайпер, ладони которой он не желал отпускать, и длинный коридор с белыми стенами, полом и потолком. Они остались вдвоём, с одной только магией Пайпер и оружием Кита, и Джинна почему-то не было рядом с ними.
Как Кит мог не волноваться?
Ракатанами Фортинбраса были чистокровный великан и волчица-оборотень, Николаса — маг и демоница, у Пайпер сейчас был только обычный искатель, которого самого нужно защищать. Что его пистолеты и кинжалы могут сделать Лабиринту? Ничего. Лабиринт скорее подсунет ему под ноги лишнюю ступеньку, и Кит упадёт, напоровшись на собственный нож. Будет просто потрясающе.
Он не мог позволить, чтобы с Пайпер что-нибудь случилось. По какой-то причине Лабиринт разорвал её связь с Джинном, — может, она была недостаточно крепка? может, Пайпер не доверяла ему настолько, и Лабиринт это понял? — и у неё остался только Кит. Он не знал, может ли сальватор пройти Лабиринт с одним ракатаном, и не мог вспомнить, говорил ли Райкер о чём-то таком.