С едой и информацией Шертон вернулся к своей компании, которая дожидалась его в лесу. Нэрренират лежала, растянувшись на траве, Роми и Лаймо сидели около нее. Беседа протекала мирно, без взаимных наездов.
– Это не похмелье, – услыхал Шертон хриплый голос богини. – У меня никогда не бывает похмелья. Просто слабость, кружится голова. Странные ощущения… как у человека.
– Вы могли подхватить какую-нибудь заразу в том болоте, – высказал предположение Лаймодий.
– Исключено, у моего тела абсолютный иммунитет. Я специально об этом позаботилась. Ничего не понимаю…
– Арс, она заболела, – повернулась к Шертону Роми. – Нужно дать ей побольше хлеба!
Съев четыре круглые румяные булки и головку сыра, Нэрренират не почувствовала себя лучше. Она больше не носилась по лесу, топча кустарник, а плелась позади, все чаще останавливаясь для передышки. Шертон обратил внимание на заторможенность ее движений. Вот теперь бы в самый раз от нее отделаться, но Роми заявила, что бросать ее жалко, а Лаймо добавил, что это будет кощунством – богиня все-таки! Крепко же ему засадили в голову преклонение перед богами, подумал Шертон.
– Да неважно, богиня или нет, – возразила Роми, склонная к свободомыслию в гораздо большей степени, чем налоговый чиновник. – Она может умереть, и мы поступим плохо, если оставим ее совсем одну.
После обеда наткнулись на другую дорогу, грунтовую. Там, где она пересекалась с каменной, в парапете были устроены воротца с деревянными створками, запертыми на засовы.
– Свернем? – предложил Лаймо.
– Не стоит, – отозвался Шертон. – Каменный тракт ведет в Суаму, здешнюю столицу. Туда и пойдем.
В новую деревню за едой они отправились втроем, пообещав Нэрренират, что обязательно вернутся.
– Арс, что с ней? – спросила Роми, шагая рядом с Шертоном по блеклой траве.
– Не знаю. В болезнях богов я не разбираюсь.
– Мы ее плохо кормим, – вмешался Лаймодий. – Она ведь громадная, ей нужно много еды.
– Тогда давайте купим ей побольше вкусного, – предложила Роми. – Может, тогда поправится… О, смотрите, здесь строят дома из цельных бревен!
– Потому что бревна для них – самый дешевый строительный материал, – наставительным тоном сказал Лаймо.
Ему хотелось показать свое превосходство над этой девчонкой. Она совершила преступление, она пыталась разбить ему голову, из-за нее все они угодили в Облачный мир – и, несмотря на это, Шертон, секретный императорский агент, обращается с ней мягче и заботливей, нежели с законопослушным гражданином Лаймодием Гортониусом, сотрудником Департамента Налогов и Сборов. Несправедливо. Роми ему не нравилась. Дерзкая, самонадеянная, непочтительно отзывается о великих богах – если Лаймо позволял себе что-нибудь в этом роде, мать тут же давала ему увесистый подзатыльник, а она ведет себя так, словно ей все можно!
В деревне их появление вызвало переполох. Крестьяне с настороженным удивлением разглядывали загорелых Шертона и Лаймо, а на Роми таращились, разинув рты. Пока Шертон покупал в крайнем домике продукты, поглазеть на пришельцев сбежалось полдеревни. Люди охали, перешептывались, хихикали, потом из толпы вышел староста с окладистой бородой и объяснил, неодобрительно покачивая головой, что девка в мужской одежде – это грешно и богопротивно. Ее надобно переодеть по-людски, а не то высшие силы прогневаются.
– Значит, здешние боги еще вреднее наших, – заметила Роми. – По крайней мере, наши не интересуются, как мы одеты.
На беду, сказала она это достаточно громко. Староста услыхал. Деревню они покинули, провожаемые проклятьями, улюлюканьем и похабной руганью. Если б Роми и Лаймо были вдвоем, вдогонку полетели бы комья грязи и камни, но крутой вид Шертона отбил у деревенских охоту доводить дело до физического контакта.
– Когда путешествуешь, приходится считаться с местными обычаями и предрассудками, – оглянувшись на оставшиеся позади бурые домики, сказал Шертон. – При случае купим тебе дамскую одежду, а пока возьмешь мою шляпу. Надвинешь на лоб, спрячешь волосы – и вполне сойдешь за мальчишку.
По обе стороны от каменной дороги тянулись грядки, разделенные хлипкими изгородями на прямоугольники неравной величины. Дальше поднимались к небесам желто-коричневые древесные гиганты – они слегка покачивались, и казалось, будто они задевают своими плоскими колючими верхушками облачный небосвод. Между стволами зеленел низкорослый подлесок. Небо стало темнее, а даль туманней: приближались сумерки.
– Идемте скорее, – предложила Роми. – Вдруг она почувствует себя хуже?
– Знаешь, почему ты о ней заботишься? – Лаймо не терпелось выплеснуть накопившееся раздражение, и смолчать он не смог.
– Почему? – прищурилась Роми.
– Я не хочу бросать ее, потому что она великая богиня. Каковы бы ни были боги Панадара, мы должны почитать их. – Он повторял слова, которые бессчетное число раз слыхал от матери. – Низшие должны чтить высших, это наша доля. А ты не чтишь никого! У тебя на руке Знак Нэрренират, ты ей нравишься, и на самом деле тебе это приятно, как бы ты ни притворялась. Это льстит твоему непомерному самолюбию!
– Что?!
Роми остановилась и повернулась к нему, охваченная бешенством. Ее выдержки хватило ровно на две секунды, а потом она треснула Лаймо кулаком по носу. Тот попытался ударить ее в подбородок, но не успел – Шертон схватил его за шиворот, а девушку за локоть и растащил в стороны.
– Вы бы хоть драться сначала научились… – процедил Шертон сквозь зубы.
Он без усилий удерживал обоих, не давая им сцепиться. Правда, Роми он старался держать поделикатней.
– Лаймодий, ссору затеял ты, – заговорил он после паузы. – Если это еще раз повторится, будешь драться со мной, а не с ней.
Лаймо сник, но виноватым себя не почувствовал. Он сообщает о своих выводах, а его за это бьют – что ж, это в порядке вещей. К такой последовательности событий он с детства привык.
– Пошли, – отпустив их, приказал Шертон.
Заметив ориентир – крытую соломой сторожку с облупившимся крашеным крылечком посреди огорода, – они свернули с дороги (Шертон перемахнул через парапет, Роми и Лаймо перелезли) и по тропинке меж двух изгородей направились к лесу. Роми сердито молчала. Она всегда старалась быть честной, и перед другими, и перед собой, и сейчас хотела разобраться, прав насчет нее этот вредный Лаймодий или нет. Лаймо, в свою очередь, пытался предугадать, чью сторону возьмет Шертон, если зачинщицей следующей ссоры будет Роми.
Оба упустили тот момент, когда ветви кустарника на опушке закачались и из зарослей появилось пятеро вооруженных мужчин. Одеты они были получше, чем крестьяне в деревне, но чересчур пестро. Золотые серьги в ушах, засаленные шейные платки из тончайших кружев, браслеты на волосатых ручищах. В Нижнем Городе так одеваются воры или наемные головорезы, сорвавшие крупный куш. В животе у Лаймо заворочался холодный комок.
– Далеко ль идете, путники? – спросил рослый чернобородый детина.
– Далеко, – спокойным голосом отозвался Шертон.
Лаймо хотел предупредить его, что это, скорее всего, разбойники, но не мог издать ни звука. Слова замерли в горле.
– А вы не торопитесь, путники. Посидим, поговорим…
Двое других двинулись к Шертону, обходя его с боков. Один даже успел до половины вытянуть меч из ножен. А вот то, что произошло дальше, произошло слишком быстро, чтобы Лаймо или Роми успели уловить детали. Только что громилы нарочито небрежной походкой приближались к Шертону – и вдруг стремительно метнулись навстречу друг другу, сшиблись лбами так, что послышался хруст, и отлетели в стороны, сбив с ног еще двух своих сообщников. Шагнув к чернобородому вожаку, Шертон отвел его руку с блеснувшим мечом, и вожак беззвучно осел на траву. Замершая на месте Роми смотрела, широко раскрыв глаза, но так и не поняла, что Шертон с ним сделал. Вдруг ее грубо рванули назад, к шее прикоснулось зазубренное лезвие.
– Эй, ты! – заорал тот, кто держал ее. – Твою девку зарежу! Стой и не…
Над макушкой у Роми что-то свистнуло, хватка ослабла, нож упал к ее ногам. Потеряв равновесие, девушка тоже упала. Схвативший ее разбойник лежал на траве, из переносицы у него торчали лучи стальной звездочки, по лицу расползались темные струйки.
Трещал кустарник.
– Ты ранена? – встревоженно спросил Шертон, склонившись над Роми.
– Нет. – Она испуганно помотала головой.
Из ранки на шее сочилась кровь, но порез был неглубокий, просто кожа разорвана.
Шертон рывком вытащил звездочку, вытер о куртку разбойника и оглядел поле боя: один убит, трое без сознания, самый умный сбежал.
– Идем!
Ему хотелось поскорее увести отсюда ребят. Для него такие стычки давно уже стали неизбежной составляющей его жизни, но они-то, цивилизованные горожане, к насилию не привыкли. Лишь бы не начали от него шарахаться, вот это будет досадно… Время от времени он бросал на них испытующие взгляды. Лаймо брел, беспокойно озираясь, вздрагивая при каждом шорохе. Роми прижимала к шее чистый платок, то и дело косилась на Шертона – боязливо, нерешительно, порой с отчаянием. Казалось, она переживает нешуточную внутреннюю борьбу. «Проклятье, – подумал Шертон, – теперь я буду для девчонки пугалом!» Он угрюмо отвернулся, впитывая лесные звуки и сверхчувственные впечатления: за ними не следят, все спокойно.
– Арс… – измученным голосом начала девушка. – Я понимаю, что у вас свои дела… очень важные…
– Что, Роми?
– Наверно, вы не согласитесь, и я понимаю, что не имею права настаивать… Вы не могли бы научить меня так же? Хоть немножко?
– Чему научить?
– Приемам. Самообороне… – Она опустила взгляд, ожидая отказа. Из-под испачканного платка скользнула за ворот алая капля.
Так вот в чем дело… Значит, он не оттолкнул ее?
– Роми, я готов научить тебя всему, чему ты захочешь и сможешь научиться. Только учти, будет трудно.
– Ничего. Спасибо, Арс!
Если она пойдет к нему в ученицы, расстанутся они не скоро. Эта мысль заставила Шертона улыбнуться. И Роми повеселела. Теперь она шагала по лесу, гордо подняв голову.