у.
Я не стала танцевать с охотником, но и просто так отпустить его не смогла. Мы отошли к колонне, за которой я пряталась от принца, и начали разговаривать.
Я столько в жизни не говорила.
Вопросы лились из меня с небывалой ранее быстротой. Но я не могла отделаться от мысли, что принц все время на меня смотрел. Я чувствовала, как мой профиль прожигали взглядом. Не могла расслабиться ни на мгновение. Словно на меня направили десятки огненных стрел, и стоит мне выдохнуть, противники отпустят тетиву.
Все же я отвлеклась от Эмета и нашла равка взглядом, он танцевал с какой-то придворной дамой, мило ей улыбался и, склонившись к уху, что-то шептал. Надеюсь, она ему оттопчет ноги. Заканчивая каждый круг танца, он бросал на меня прицельный взгляд, а я постоянно ловила себя на мысли, что стою недостаточно ровно, что нужно поднять подбородок вверх.
Он ушел раньше, чем я. Однако прежде, чем покинуть залу вместе с королем и королевой, равк подошел к одному из магов и что-то приказал ему. Это что-то определенно было – «не спускай с нее глаз». Все оставшееся время бедный маг даже не моргал. Но все же мне удалось расслабиться рядом с таким же, как и я. Кто бы мог подумать, что я встречу охотника.
Эмет рассказал мне о многом. Я о таком даже не подозревала. Например, он сказал, что можно понять, из какого рода был мой отец.
– Как это? – удивилась я.
– Мой отец был магом, и поэтому я унаследовал от него тонкую грань общения с животными.
– Ты разговариваешь с… козами, например?
Эмет улыбнулся, и на его щеке появилась ямочка. Я почему-то улыбнулась в ответ, но, спохватившись, тут же поджала губы. Словно улыбка – это что-то постыдное и недозволенное.
– Я с ними не разговариваю, – пояснил он. – Понимаю их на интуитивном уровне. Они меня слушаются и принимают за своего. За вожака, за того, кто может о них позаботиться, кто сильнее и мудрее их.
– Так ты понимаешь любых животных?
– Да. Думаю, да, – ответил Эметнейм и сделал глоток из кружки. – А какой дар у тебя?
– Боюсь, что никакого. С животными не общаюсь. Людей в воздухе не подвешиваю, – сказала я, бросив взгляд на Колума. – Мысли не читаю. – Вспомнила о принце.
– Может, есть что-то другое?
Мне тут же вспомнился момент, когда я научилась владеть мечом. В одну секунду. Без подготовки и тренировок.
– Я… хорошо орудую мечом, – не уверена, что об этом стоит упоминать. Если когда-то Эмет станет моим противником, то лучше бы темноволосому мужчине не знать о моих навыках.
Но я уже это сказала.
Что-то внутри меня верило охотнику, я не считаю его потенциальным врагом. Надеюсь, это что-то не ошибается.
– Насколько хорошо? Долго училась? – с интересом спросил Эмет.
– Дело в том, что я не училась вовсе. Дала «слово» и пошла уничтожать суртуров. Это было глупо. Но там, в лесу, я почувствовала силу, которая… опьянила меня. И меч сам собой начал управлять моими руками. Но так только с мечом, стрелы я пускаю не очень хорошо. – Почему я все ему рассказываю? Это опасно.
– Могу поздравить, твои дальние родственники, скорее всего, сегодня здесь, – сказал охотник и провел рукой в воздухе.
Оглядев залу, я шепотом спросила:
– Равки?
– Воины – да.
– Кто бы мог подумать. – Перед глазами появилась физиономия принца, которого давно уже нет в зале. – Я же их ненавижу.
– Я заметил.
– Это ты о принце?
– Да.
– Он раздражающий.
– Есть такое.
– Ты его знаешь?
– Относительно. Я пару раз давал «слово» его старшему брату, и нам, так сказать, пришлось пересекаться.
Мы замолчали на какое-то время, но я все же решилась задать вопрос, который действительно меня тревожил:
– Эмет, почему я тебе все рассказываю? Я никогда так много о себе не говорила, а сейчас я просто…
Вместо ответа охотник взял мою руку и мягко сжал пальцы. Я тут же вырвала свою руку. Одно дело говорить, трогать меня не нужно. Даже если он решил успокоить меня. Неважно. Эмет прищурил голубые глаза и объяснил, бросив короткий взгляд на мою только что освобожденную ладонь:
– Это нормально – инстинкт охотника заключается не только в том, чтобы найти добычу, но и… Как бы объяснить? Это как у животных, ворон сторонится змеи, но никогда не бросит другого ворона, даже если он попадет в змеиное гнездо. Это заложено в нас, и противиться этому невозможно. Ты рассказываешь все о себе не из-за глупости, а потому что чувствуешь, что от меня не идет агрессия в твою сторону, только добро… Я тебе не враг.
Тогда почему его касание моментально отрезвило меня и напомнило о том, чтобы я никого не подпускала к себе? Ни-ко-го.
– Добро… Не думала, что добро существует. – Я попыталась перевести тему разговора в более нужное русло. – Что ты говорил про кодекс?
– Я удивлен, что ты ничего не знаешь о кодексе. Ты же охотник.
– Который никогда не видел других охотников, – напомнила я.
– Кодекс состоит всего из трех простых правил. – Эмет на секунду задумался, смотря на танцующие пары. – Это даже не правила – скорее слово чести. Первое и самое важное, охотник никогда не бросит другого охотника в беде, только если это не противоречит второму пункту.
Конечно. Всегда должно быть какое-то «но».
– Что за второй пункт?
– Второй пункт гласит, что жизнь невинных куда ценнее, чем жизнь охотника.
– С чего бы это? Эти самые невинные ненавидят нас.
– А мы их нет.
– Я – да.
Эмет никак не отреагировал, а я тем временем в очередной раз осмотрела залу, пытаясь найти взглядом наглого равка. Зачем я его ищу? Чтобы понять, что опасность миновала. Зачем же еще…
– Все, что ты знала об охотниках, это правда, но лишь отчасти. Раньше, давным-давно, когда появились первые охотники, они были непосредственными спасителями Мэроу. Они самоотверженно истребляли суртуров, помогали существам в поимке преступников, возвращали домой потерянных родных. Они были…
– Слугами, рабами, бесхребетными они были.
– Почему ты так ненавидишь… всех?
Правда, почему?
В голове сразу всплыл образ женщины, что нашла меня и прятала под полом в своей старой и затхлой лачуге. Мола не была мне матерью, но именно она дала мне понять, что всем в этом мире на меня плевать. Потом был ее муж, который продал меня, как залежалую вещь. Следом была владелица борделя. Да, она обучила меня чтению и письму, но это не из-за ее великого сердца. Она хотела в дальнейшем использовать меня. Шрам – он использовал. Ему это удалось, как никому другому. Были и другие, более блеклые моменты. Я бы сказала, мелкие. Жизнь Нефел тоже не была сказкой. Даже Хозяин, у которого есть богатства, забил свою супругу насмерть. Существа воруют, убивают, лгут. Продают других существ, и им неважно, дети это или взрослые.
Когда я пыталась вспомнить хоть что-то хорошее, перед глазами всплыло лицо Нефел. Большего добра я ни от кого не видела.
– Есть исключение, – с улыбкой на лице произнесла я.
На какое-то мгновение взгляд Эмета поменялся и стал более внимательным.
– Это уже хоть что-то, – сказал он. – Слушай, мой родной дом находится на самой границе, возле Мертвого моря. Именно там каждую седьмую Алую луну собираются охотники.
– Для чего?
– Это что-то вроде места, куда съезжаются все части… одной большой семьи. Тебе там будут рады. Охотники еще в течение месяца после Алой луны остаются там. Отдыхают, общаются. Строят планы и рассказывают о достижениях.
Семья – интересно звучит. Никогда не была частью семьи. И не уверена, что хочу этого. Семья – это привязанность. Привязанность – это опасность. Опасность – это глупость. Глупость – это смерть. Я пока не планирую умирать. Эти мысли навели на новый вопрос.
– А как долго мы можем прожить?
Эмет сделал очередной глоток чего-то кислого, и я почувствовала неприятный запах из кружки, которую он бережно перекладывал из одной руки в другую.
– Мы живем дольше, чем люди, но намного меньше, чем истинные существа. Маги, равки, ликаны и хотты могут жить сотни лет, возможно, и тысячи. Кто знает? Самому старому охотнику, которого я встречал, было сто восемнадцать Алых лун.
Не очень много.
– Ты говоришь «истинные существа», но их кровь разбавлена, – возразила я.
– Ты права, тем не менее у некоторых кровь более сильна, и они могут существовать очень и очень долго. Вопрос в другом – не убьют ли их раньше отведенного времени?
Я пыталась запомнить все, что рассказывал Эмет, но в голове постоянно звучали слова невыносимого принца: «Ты слишком громко думаешь».
– Научи меня контролировать мысли, – попросила я охотника.
– Просто не поддавайся эмоциям, – ответил он, и я, не сдержавшись, закатила глаза:
– Это я уже слышала.
– От принца?
– Да. – Сделав паузу, я добавила более тихо: – Он мои мысли читал.
Эмет отвлекся от танцующих пар и внимательно посмотрел в мои глаза.
– Я знаю, что он читает мысли, и поэтому я послал ему одну.
– Какую?
Охотник молчал, и это настораживало, но тут он заговорил тихим голосом:
– Как ты думаешь, принц равков, предводитель армии, да и просто следующий наследник короны отдал бы то, что ему интересно, просто так?
То, что ему интересно?
– Думаю… нет, – ответила я.
– Вот именно. Поэтому я подумал о том, что моя нареченная уже слишком долго находится в объятиях принца и пора бы ее забрать.
О, Матерь!
– Что?! – вскрикнула я, но тут же, осмотревшись по сторонам, понизила тон: – Ты солгал. Нареченная?! Ужас какой.
– Да. – Эмет пожал плечами. – Первый пункт кодекса.
– Помогать охотнику – это я помню. А с чего ты решил, что мне была нужна помощь?
– Я видел, как ты от него сбегала, а потом наблюдал за вашим танцем, точнее, за выражением твоего лица, и пару раз я заметил, что ты готова была вылезти из кожи вон, но лишь бы отстраниться от принца как можно дальше.