– Забрал? Как вещь?
– Если тебе будет угодно считать так, то да.
– И он пошел?
– У него не было выбора. Власть дает некие привилегии, которыми я не грешил пользоваться. На тот момент его отца парализовало, а мать умирала. Я отправил его учиться к лучшим магам моего брата. Естественно, Ромен получал монеты и смог более-менее ухаживать за матерью. Но она не прожила и нескольких месяцев. Отец же, наоборот, поправился и решил вернуть себе сына.
– Ты не отдал его?
– Конечно нет. Я не знаю, что с его отцом сейчас, но Ромен подле меня уже очень много Алых лун. Он спасал меня, а я спасал его. Раньше мы общались только как господин и слуга, но все изменилось, когда он принял на себя удар, который предназначался мне.
– Зачем он это сделал?
Я бы так точно не поступила. Только не в случае с принцем.
– Я сам узнал это лишь недавно. Он благодарен мне за то, что его мать смогла прожить без боли и в достатке. Немного, но смогла.
И тут меня осенило:
– Так вот почему он обозлился на меня. В нашу первую встречу я напомнила ему о корнях. О том, что он – маг, а прислуживает равку.
– Ты напомнила ему об отце. Он не любит эту тему.
– Как и меня.
– Ты его раздражаешь, тут уж не поспорить.
– Это взаимно.
– Он спас тебе жизнь.
На это мне сказать нечего. Если бы Ромен не вытащил меня из воды, сама бы я не выбралась.
Охотник внутри проснулся и поднял голову к небу, и, принюхавшись, я поняла. Мы не одни.
– Суртуры. – Это единственное, что я успела сказать.
В это же мгновение по темным камням со скоростью света на нас понеслись прислужники ночи.
Равк прикрыл меня, но я тут же оттолкнула его и встала рядом:
– Не надо меня защищать.
– Как скажешь.
Сжав в руке острый камень, я отступила на пару шагов назад. Стоило мне принять боевую стойку, как первое чудище прыгнуло на меня, еще даже не спустившись со скалы. Целясь в грудь, мне удалось с первого раза пробить тело суртура. Ветерок подхватил пепел и разнес его по округе.
Я не знаю, что делал равк, но с его стороны пепел валил достаточно сильно. На мгновение повернувшись к нему, я увидела, как принц голыми руками оторвал голову суртуру. Однако отвлекаться было плохой идеей, ведь в эту секунду на меня набросилось очередное чудовище, и стоило мне прикоснуться к нему, как вновь перед глазами вспыхнул огонь. На этот раз это длилось дольше обычного, и я поняла, что девочка скоро из него выйдет. Я увидела Матерь в обличии ребенка. Именно такой она явилась на Мэроу. А я, касаясь суртуров, смогла увидеть последнее, что они запомнили.
Как только я вонзила камень в тело суртура, он рассыпался, а меня сбил с ног другой. Однако сделать я ничего не успела, его разорвал равк.
Посмотрев на принца, я увидела в его золотых глазах переливающийся огонь. Я что, поцарапалась? Ему снова нужна кровь? Чего он так смотрит?
– Крови больше не дам, – бросила я.
– Я и не просил, но думаю, что ты скоро сама мне ее предложишь.
Встав, я отряхнулась от праха суртура и спросила:
– С чего это вдруг?
– Захочешь испытать что-то поистине грандиозное.
– Самомнение у тебя…
Однако равк не дал мне договорить очередное унижение его чрезвычайно важных достоинств и сообщил:
– Идем. Недалеко от нас Ромен, Гвиана и Аргос.
– Ты их чувствуешь?
– Да. Особенно недовольство Гвианы. Нужно спешить, иначе Ромен свернет ей шею.
Преодолев затяжной поворот, в свете серпа луны я увидела, как в отдалении Колум успокаивает Аргоса, рядом с ними сидит Меланта, а ближе к нам расположились Гвиана, один из равков и Ромен. Гвиана что-то тараторила, Ромен же пытался отойти от нее, но она поймала того за рукав и продолжила тираду.
Больше никого не видно. И теперь мне ясна причина слез ребенка. Его мамы среди выживших не было. Как и людей с корабля, нескольких воинов и лошадей. Океан поглотил практически всех, но мы-то пока еще живы. И наш путь только начался.
Вершина горы
Третьими были сотворены ликаны, чья сила заключалась в скорости и преданности. Однако преданность была направлена только на свой клан, Матерь и Отца. С первой секунды своего появления ликаны стали самыми высокомерными обитателями Мэроу. Их дар – немыслимая скорость, с которой никто и ничто не может сравниться. Также они обладали исключительным зрением даже в ночное время и животным обонянием. Их тотемное животное – барс, которое позволяло ликанам оборачиваться в ирбиса и быть достойными противниками равкам в бою. Для поддержания баланса прародители сделали их слабыми при свете солнца, но сильными при свете луны.
– Как он? – спросила я у Колума, кивая на Аргоса.
Мальчишка сидел на холодном камне вдалеке от всех и смотрел пустым взглядом на шумные волны океана. Мне кажется, что я даже знаю, о чем он думает. Где-то там в этих волнах покоится тело его матери.
Нужно было оставить ее в доме Лилии. Но если она была хорошей матерью, то ни при каких обстоятельствах не осталась бы там. Однако узнать это нам не суждено.
– Он стал сиротой, – ответил маг, беззащитно пожав плечами. – Ему плохо.
– У него есть бабушка, – напомнила я.
– И дядя, – бросил Колум.
Да уж, с этим не поспоришь. Как только мы разберемся с Матерью и Шрамом, я верну Аргоса Лилии. Надеюсь, он вырастет таким же, каким был его отец. Достойным и добрым существом с открытым сердцем и чистыми помыслами.
Тем временем ночь была в разгаре, но мы не спешили двигаться в путь. Все устали, голодны и хотят пить. Но не это заставило нас отложить восхождение на гору. По словам равка, именно в центре горы мы найдем пристанище ликанов, а следовательно, и древнюю ведьму. Подняв голову ввысь, я не могла поверить, что мы практически дошли до нужного места. Однако убеждена я была в одном – местные нашему появлению не обрадуются. Эти горы – пристанище ликанов уже долгие-долгие Алые луны. Ликаны не суются в мир людей, равков, хоттов и магов и, в свою очередь, не ждут гостей. Тем более незваных.
– Это невыносимо, – сказала Гвиана и плюхнулась на огромный гладкий камень рядом со мной.
Я сделала вид, что не расслышала начало ее очередной тирады, а Колум и вовсе поднялся и ушел к Меланте, которая все время оставалась рядом с мальчишкой. Подлый предатель!
– Эва, ты что, оглохла?
– Нет, но не горю желанием слушать твои жалобы.
– Нет, вы посмотрите на нее! – крикнула Гвиана. – Хоть кто-то может мне помочь? Почему все делают вид, что кораблекрушение – это мелочь и не стоит обсуждать то, как мы пережили это? Мне вот было страшно до жути.
Краем глаза я заметила, как Ромен устало покачал головой и, обратившись к принцу, сказал:
– Нужно было спасти хоть одну лошадь, проку было бы больше…
– Что?! Ты… – начала возмущаться Гвиана, но смех равка прервал ее тираду.
Смотря на принца, я поймала ответный взгляд, в его глазах искрился смех.
– Я же тебе говорил, что моя компания далеко не самая скверная.
– Я помню.
Невольно я опустила взгляд ниже на рельефное тело равка и тут же отвела его в сторону. В голове всплыл образ его оголенной спины, и я одернула себя, начав думать о вороне, о котором я ничего не слышала с нашей посадки на корабль, и о мозолях Гвианы. Я вообще стараюсь думать о чем угодно, лишь бы из головы вышли мысли о равке. Но они почему-то всегда возвращались. Укус и то, что я испытала во время «кормления», привело меня в смятение и недовольство собой. Я не из тех барышень, которые готовы пасть к ногам принца. Он мне безразличен. Совершенно безразличен. Полностью.
Гвиана сложила губы в наглую усмешку и сказала принцу:
– Уверена, мысленно Эва с тобой не согласна.
– Он снова может читать мои мысли, – сказала я.
Гвиана выпучила глаза и посмотрела на меня как на прокаженную.
– Что? Ты потеряла наследный кулон суверенной семьи равков?
– Да, – ответила я.
– Тот, что был сделан из Древа Жизни и наделен высшей магией?
– Да.
– Уму непостижимо! Выходит, что Бастиан зря держит обещание оберегать меня?
– Нет, не зря, – вмешался Бастиан, смотря мне прямо в глаза. – Теперь мысли охотницы куда более занимательны, чем были ранее.
Щеки краснели, и я отвернулась. Невыносимый индюк! Его самомнение безгранично, а наглость столь высока, что гора перед нами в сравнении с его самолюбием кажется маленьким камушком.
– И что же такого занимательного в ее мыслях? – с хитрой улыбкой спросила Гвиана.
С замиранием сердца я ждала, что равк расскажет и о Шраме, и о других моих мыслях. «Я кастрирую тебя! Убью, а потом подвешу! Распотрошу и буду наблюдать, как птицы растаскивают твои останки, если скажешь хоть слово!»
– Думаю, мысли моей маленькой охотницы должны быть только между нами.
Резко повернувшись к нему, я хотела завопить уже в тысячный раз, как он раздражает меня, но лишь произнесла:
– Я тебе не маленькая охотница!
– Заметь, сегодня ты не возмущаешься против слова «моя».
– Невыносимый.
– Какой есть.
Закатив глаза, я ушла к Колуму и Меланте. Аргос спал, удобно устроившись на коленях девушки. А она сидела, прислонившись к камню. В ее взгляде, направленном на ребенка, было столько нежности и любви, что мое сердце непроизвольно сжалось. Так же на мальчишку смотрел Эмет. И теперь его нет. Любовь, нежность, привязанность – все это по-прежнему делает нас слабыми и уязвимыми.
Ночь прошла спокойно. Присутствие Аргоса не позволяло суртурам приблизиться к нам, но я дважды наблюдала красное свечение на вершине горы. Мы отдыхали по очереди. Мне на сон оставалось не больше часа.
Как только солнце показалось из-за горизонта, мы отправились на поиски приемлемого места, где скала не будет слишком капризной и позволит нам подняться на вершину.
Высоты я не боюсь. Надеюсь, что до наступления сумерек мы сможем подняться наверх. Иначе при нападении суртуров, если оно случится, мы будем беззащитны.