Ухмыльнулся.
— Любишь пожестче, Персик? Кровь и боль — твое все? — хмыкнул. — Вставай, хватит разлеживаться, — легонько хлопнул его по заманчиво округлой ягодице. — Так и быть, заслужил мою личную тренировку, раз уж долги все равно отдать не сумел.
Но мальчишка отреагировал нетипично, шарахнувшись в сторону. Все его эмоции затопило отчаянием.
— Я нормальный! И я готов рассчитаться сразу со всем, если вам такое нравится, капитан! Но я не подстилка, не шлюха, чтобы таким образом покупать какие-то дополнительные поблажки! — выкрикнул он, в то время как на длинных ресницах блеснули слезы.
Изумленно замер, поражаясь его логике и мировоззрению, но все же оставлять открытым конфликт не стоит. Да ещё и его эмоции…
— А кто сказал, что ты не нормальный? — серьезно спросил его. — Секс — это всего лишь секс. Он создан чтобы быть приятным. И с чего ты взял что я считаю тебя шлюхой или подстилкой? Ты хотел тренироваться, я предлагаю тренироваться. В чем проблема?
Мальчишка настороженно замер, тяжело и часто дыша. Затем настороженно и недоверчиво взглянул.
— Снова издеваетесь, да? — сказал он с горечью и через паузу добавил: — Капитан.
Закатил глаза к потолку. Все же каков баран! Намучаемся мы с ним ещё! Наплачемся!
— И зачем мне над тобой издеваться? Накручиваешь себя на пустом месте. Даже если б мы трахнулись тут к взаимному удовольствию, что бы это изменило? Кроме того, что оба бы вышли из этого помещения удовлетворенными?
Персик какие-то время молчал, должно быть, анализируя мой ответ.
— Тогда зачем? У вас есть Кей. И раб. И, наверняка, ещё полно, — он хмуро уставился на меня исподлобья, все ещё пребывая в напряженном состоянии, но хотя бы уже не в таком как минуту назад.
— Что зачем? Выражай мысль конкретнее, Персик, — искренне улыбнулся, но затем уже строже добавил: — И снова обращение. Поверь мне, четвертый палец ты точно пока что не выдержишь.
Мальчишка ругнулся себе под нос и тихо пробормотал, словно запоминая:
— Капитан… капитан…
А затем уже сказал нормально:
— Зачем вообще это все… ну… с пальцами… капитан, — закончил он уже тихо, смутившись.
Хмыкнул. Ну ладно хоть уже не истерит.
— Я не привык отказывать себе в удовольствиях. К тому же, ты нравишься мне, нравишься Тайре. Я рассматриваю тебя как возможного постоянного спутника, — пожал плечами, отвечая чистую правду.
Какое-то время в зале стояла оглушительная тишина, прерываемая лишь шумным дыханием Персика, который явно не мог подобрать слов от обуревавшего его шока.
— А меня спросить не нужно, капитан? — наконец выдохнул он хоть что-то.
— Так я пока ничего и не предлагаю. Говорю же — рассматриваю. Когда предложу — у тебя будет возможность отказаться. А пока… должен же я понять, сможем ли мы с тобой адекватно взаимодействовать.
Мальчишка молчал. Его эмоциональный фон неожиданно притушился. Наконец, он покосился на штаны, валяющиеся у входа.
— Я могу идти, капитан? — спросил он нейтральным тоном.
Прищурился.
— От тренировки отказываешься? — пристально посмотрел на это недоразумение. — Я предлагаю научить тебя обращаться демоном. Мне уже надоело постоянно возиться с этим.
— Я согласен, капитан, — тут же выпалил он поспешно, уже забыв, что хотел убежать от меня. Хмыкнул.
Только вот все же зачем-то потянулся к штанам.
— Нет. Не трогай. Будет лучше если ты останешься голый и будешь видеть себя в демоническом облике целиком. Иди сюда, к зеркалам.
Глава 42. Маркус
Персик неуверенно посмотрел на меня, на штаны, так и оставшиеся на полу, на зеркала, но затем решительно тряхнул головой и подошел ближе.
— Что я должен делать, капитан?
— Принеси вон тот мат из угла зала. Садись на него лицом к зеркалу как можно ближе. Хорошо, — быстро нажал на нужные точки, посылая магический импульс, и переждал пока он очнется от боли. — А теперь смотри в зеркало. Да не в сторону! На себя смотри. Внимательно, рассматривай, подмечай какие-то детали, тонкости. Не думай о чем-то постороннем — только ты. Я скажу, когда хватит. И да, можешь вставать, поворачиваться, чтобы рассмотреть лучше.
Сел рядом, облокачиваясь спиной на стену, и на время прикрыл глаза, прокручивая в голове всю доступную мне информацию по обороту. Приблизительно через полчаса все же встрепенулся.
— А теперь смотри мне в глаза и рассказывай, какой ты.
Мальчишка полыхнул удивлением.
— То есть как это, какой я, капитан?
Вздохнул.
— Размер когтей, чешуи в разных местах, цвет, фактура… Давай.
С интересом смотрел на мальчишку, пока тот пытался что-то там рассказать, путаясь и явно не слишком внимательно рассматривая себя до этого.
— Ладно, — наконец прекратил его пытку. — Теперь расскажи мне как ты обращаешься в человека.
Крис нахмурился.
— Ну… я просто думаю о том, что я хочу видеть себя собой и все получается, капитан, — он плавно перетек в человеческую ипостась, явно подумав, испуганно вздрогнул и уставился на меня, словно совершил что-то плохое.
— Ясно, — усмехнулся. — Оборот в демона в идеале происходит точно так же. Частичный оборот уже сложнее, им владеют только уже совсем опытные демоны.
Снова подошел к нему, обращая, пережидая боль.
— А теперь смотри на себя более вдумчиво и сразу рассказывай, что ты видишь в зеркале.
Персик тяжко вздохнул и снова начал себя рассматривать, комментируя словно о статуе говорит, а не о самом себе.
— В человека.
И снова болезненный насильный оборот обратно.
— А теперь касайся себя, трогай в разных местах и говори, где твоя броня тоньше, где грубее и толще, какая она на ощупь, что ты чувствуешь, касаясь её.
Мальчишка удивленно и смущенно вспыхнул, но все же протянул руку к своему плечу, комментируя, рассматривая через зеркало, уже более личностно относясь к процессу. Снова оборот в человек и обратно в демона.
— Продолжай себя изучать взглядом и пальцами и слушай теорию, — убедился, что он продолжил себя изучать и заговорил: — Мальчикам с самого момента рождения необходимо обращаться как минимум три-четыре раза в месяц на несколько часов. С трех-пяти лет — уже три-четыре раза в неделю хотя бы по часу, совершенствуя боевую мощь, занимаясь каким-то видом спорта, допустимым для того возраста. Кто-то уже потихоньку берет палку в руки и отрабатывает начальные связки, повышает выносливость пока в форме игр. К десяти годам боевая форма благодаря таким занятиям формируется уже более совершенно и занятия становятся уже серьезнее и насыщеннее. Можно потихоньку брать пока ещё легкие мечи в руки, не боясь серьезно пораниться в тренировочном поединке. К двадцати годам в момент совершеннолетия как правило она уже полностью сформирована.
Посмотрел на внимательно слушающего меня Персика и решил все же не отказывать себе в удовольствии, попросив его снова обернуться в человека, а затем сел сзади, вновь его обращая, уже не убирая руки со спины, проведя пальцами по основанию крыльев, пластинам мягкой чешуи.
— Сколько раз ты обращался до Инферно? — спросил, похоже заставив мальчишку снова вспомнить плохое. — Сам, не самопроизвольно.
— Я… не помню. Обычно оно само как-то, капитан, — смутился тот, но сидел ровно, давая мне изучить его пальцами.
— В этом вся и проблема. Для того, чтобы контролировать оборот, нужно чувствовать себя одинаково человечком и демоном. Это твоя сущность, это сам ты, а не какое-то отдельное существо внутри. Самопроизвольных оборотов, когда ты целый, не случается. Получается, другие парни из того мира куда как проще принимали себя демонами и иногда пробовали обернуться, раз у них не все так запущенно, а ты отвергаешь сам себя, наталкиваясь на внутренний барьер. Что произошло, когда ты последний раз обращался в том мире?
— Я... я убил лучшего друга. Случайно, капитан. Мы просто повздорили, и я… Я не хотел! — в его глазах отразилась боль и вина, что он сейчас испытывал.
Вздохнул.
— У всех есть темные пятна в прошлом. То, что случилось — уже произошло, и ты ничего не можешь изменить. Твоя задача сейчас — не допустить, чтобы подобное произошло в будущем, научиться быть демоном, контролировать оборот. Ты таким родился и твоя вина не в том, что ты случайно убил друга, а в том, что ты не научился быть демоном, благодаря чему все это и произошло.
Какое-то время мальчишка молчал, замерев на месте. Затем снова глянул в зеркало, неуверенно себя рассматривая.
— Оборот болезненный потому, что ты намеренно подавлял в себе демона и продолжаешь это делать дальше. И он будет болезненным до тех пор, пока ты не прекратишь это делать, убедив себя в том, что ты какой-то монстр или кто ты там думаешь. Мы не монстры, хоть наш мир и жесток. Мы точно такие же существа как люди, эльфы, драконы, дриады и кто ещё там. Со своими слабыми местами, особенностями и возможностями. Одна из самых сильных и совершенных рас, не считая ангелов. И если ты думаешь, что белокрылые менее безжалостны и опасны, чем мы — ошибаешься. Мы стоим на одной ступени с ними. Только у них белые перистые крылья и мощная магия у каждого, а у нас клыки, когти, перепончатые крылья, броня и мощная магия женщин. Я исключение. Важен не внешний вид, а внутреннее содержание, — коснулся места, где бьется сердце мальчишки. — Ты всегда остаешься собой, кем бы ты ни был — ангелом, демоном, драконом, да хоть дриадой.
— Но другие расы в Инферно, они… рабы, капитан! Мой друг был человеком, и я относился к нему как к равному!
Хмыкнул.
— Да, в Инферно они рабы, но и в вашем мире есть рабство.
Наконец закончил его изучать.
— Боевая форма у тебя слабая. Нагрудные пластины очень тонкие. Один взмах меча посильнее и не выдержат. Место крепления крыльев также не развито. Несмотря на то, что мы не можем летать с земли, скинувшись с какой-то скалы — вполне, если попасть в нужный воздушный поток. Мальчики это ещё лет в десять тренируют, развлекаясь так. Тебя же сейчас скинь — разобьешься в лепешку — просто крылья не выдержат, вырвет все мышцы.