– Думаю, Яшек, что пора готовиться к сражению.
Глава 5
Май 1967 года по старому календарю, пятьдесят второй год Предела, пятнадцатый год Мира, Краков
Они предстали перед ним, вооруженные до зубов старым, отслужившим свое оружием, типичным для преступного мира Закшувка, либо тем, что удалось найти в последний момент. Принесли ножи и сабли, чья родословная насчитывала десятилетия или целые века. У каждого за поясом торчали дубинки, самопалы и порой прилично выглядевшие, хотя и не новые пистолеты. Дунько отыскал даже довольно новый карабин, а герр Кунтц едва не приседал под весом мушкетона, который на гномьей спине выглядел как пушка. Также у них с собой были канаты, лопаты, топоры и мотыги. При взгляде на них сложно было сдержать улыбку.
Шиман появился в обществе пяти големов, которые должны были заняться транспортировкой сокровищ. Окрашенные в серые и бурые пятна, они становились почти невидимыми, когда в темноте прислонялись к стенам домов.
– Это все для дракона? – Кутшеба совладал с весельем и только поднял бровь, выражая неодобрение. – Я же говорил, что со зверем ничего не должно случиться.
– Если он на меня кинется, я буду думать не о том, от кого мне потом достанется, а о том, что либо он, либо я, – простонал герр Кунтц. – Если что, выстрелю ему в морду, и будет мерзавец лежать трупом. Я уже насмотрелся, что он может. Это на случай, если ваши тайные методы подведут, герр Океанский.
– Вот, собственно, – подал голос Гудрич, старый худой бандит из Львова, который переехал в Краков «на пенсию, так как тут спокойнее». – Прежде чем туда идти, я, как и мы все, хочу знать, как же ты, господин, этого дракона усыпил.
Он оглядел компаньонов, а те только кивали головами – согласно и хмуро. Только герр Кунтц скалился, выдавая, что именно он подсказал Гудричу эту идею – устроить почти бунт.
– У нас есть немного времени. – Кутшеба пожал плечами, как будто не заметил напряжения или оно его просто не заботило. – Если вдуматься, дело пустяковое. Дракон жрет только мясо, специально выращенное на городских фермах мясо, так? Из его кормления устраивают представление раз в день.
Гном побледнел от одного воспоминания об этом.
– Мы все это видели, – отозвался Дунько. – И что?
– Вы видели то, что хотят вам показать. А скажите-ка мне, уважаемые господа, что дракон пьет?
– Воду из Вислы? – попытался угадать самый молодой из них, Яцек, которого все называли Яйцусь, чем развеселил собравшееся общество. Напряжение спало, когда бандиты стали выдвигать гипотезы, как долго прожил бы дракон, испив из «вислянского колодца», или как бы справился с мутировавшими вислянскими рыбами, какими мамы пугали краковских озорников.
– Так все-таки, что дракон пьет? – герр Кунтц прервал веселье. У него заметно портилось настроение, пропорционально тому, как настроение Кутшебы улучшалось.
– Воду из источника, вино, мед, порой даже водку, – пояснил Кутшеба. – Все проверяется так же тщательно, как и мясо. Отобранные узники пробуют эти напитки, прежде чем они попадают к дракону, чтобы узнать, не отравлены или не испорчены ли они. И знаете, это чудище получает действительно отменные напитки.
– Это какие-то бредни, – возмутился Дунько. – Так ты их подменил или нет? Вышло?
– Вышло.
– Как? – гном уже не говорил – кричал. – Как, черт тебя дери, господин, ты подменил дракону воду?!
– Они проверяют, не отравлено ли питье, – сейчас уже Кутшеба радостно скалился на Кунтца, – но никто не проверяет, насколько оно крепкое. Достаточно было подменить бочки у поставщика. На такое же хорошее вино, но тяжелее и крепче. Узники не жаловались, что получили более крепкое вино на дегустацию, так как настроение и вкусы дракона – не их дело. То, что напиток не отравлен, доказал тот факт, что с ними ничего не случилось. Они же не опьянели от одного стакана. Другое дело – дракон, который выпил уже пять бочек этого вина.
– Если я правильно понимаю, – как всегда, когда в разговор вступал мастер Шиман, остальные замолкали, – вы не отравили дракона, а напоили?
– Так даже лучше, правда? Я наблюдал сегодня за ним во время кормления. Он вызвал беспокойство стражников, слишком громко рычал. Оказалось, что это было драконье пение. Он запросил вина и получил еще одну бочку. А потом еще одну. До четырех он напился в хлам. А сейчас спит как убитый. Единственное, что вам может не понравиться, – это его храп.
Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира
– В это время большинство из них спит, – проговорил Мочка, как будто принятие желаемого за действительное могло принести удачу экипажу «Батория». Он ежеминутно бросал обеспокоенные взгляды на Кутшебу, удивляясь, почему тот вместо своего капюшона надел шлем, бывший частью оснащения дирижабля.
– Капюшон позволяет чувствовать себя самым большим смельчаком в округе. Но плохо защищает от обломков, – пояснил ему Кутшеба, но Мочке трудно было осознать это. Что бы ни думали населявшие мальчика духи, в глазах ребенка уже не было желания мести.
День еще не начался, а над Вековечной Пущей небо уже прояснялось. Это не первые лучи солнца взбирались по пням деревьев, а только их предвестники, пурпурные пряди зари из-за горизонта.
– Стража точно не спит. – Чус стоял за штурвалом. Когда он поглядывал на Мочку, то не мог скрыть раздражения. Что нервировало слугу марсианина в одержимом, Кутшеба не знал. Возможно, влюбленный в науку и технику Чус недолюбливал всяких сверхъестественных существ?
Людей, которые придерживались подобных убеждений, было на удивление немало. Хотя уже родилось новое поколение, которое не помнило, как выглядел мир, лишенный чудес, однако многие сопротивлялись или делали вид, что сверхъестественное их не касается. Среди них попадались даже пророки, предрекавшие растянувшийся на десятилетия апокалипсис, религиозные фанатики, совершенствующиеся в методах самобичевания, или самозваные научные мессии, безумные ученые, которые в тайных лабораториях искали лекарства от «метафизической заразы». В последние годы очень модной стала теория мультивселенной. Ее последователи считали, что марсиане прибыли не с другой планеты, а из какой-то параллельной реальности. Верившие в это искали врата, которые вели бы в параллельный мир, чтобы их закрыть. Мог ли Чус принадлежать к подобной секте? По мнению Кутшебы, это было маловероятно. При всех своих чудачествах, слуга слепо следовал за своим марсианином.
– Нам не приходится рассчитывать на то, чтобы застать их врасплох, – согласился Новаковский.
– Не без магии, – бросил Мочка. Его прямо распирало от желания применить свои силы. На всякий случай Кутшеба напомнил ему про план, который предполагал, что они не будут использовать первыми ни атакующей магии, ни какой-либо другой. Уж точно не над Вековечной, которая могла бы принять это за нападение. Кутшеба предпочитал сражаться подальше от Пущи, где-нибудь над Дикими Полями, чтобы полностью использовать способности одержимого. Однако он был вынужден согласиться с марсианином, что они могут не успеть добраться до Диких Полей.
– Если атаковать, то прямо сейчас, – настаивал марсианин.
По правде говоря, Вековечная Пуща могла дать им кое-какое преимущество. У них на борту не было настоящего мага, зато они располагали более мощными двигателями. Если противник тоже не использует магию, люди Новаковского должны победить. А если все-таки использует и Вековечная отреагирует так, как ожидается… Кутшеба только хищно оскалился.
– Два километра, – доложил Чус. – Через десять минут мы доберемся до зоны поражения.
Они не приближались к «Ягелло» в открытую. Только незаметно поменяли курс, стараясь отдалиться от границ Революции. Вместо того чтобы прямо подойти к вражескому дирижаблю, они делали вид, будто обходят его по дуге, стараясь сохранять максимально возможное расстояние.
– Они у меня в зоне поражения уже некоторое время, – радио заскрежетало голосом Грабинского, который притаился со снайперским карабином на верхней палубе. Бронированный мостик «Батория» располагался на нижней палубе. Кутшеба невольно сравнивал его с бункером. Бронированные стекла дополнительно были защищены решетками и ограждены железными фрамугами, покрытыми охранными рунами и фрагментами ритуальных песен. Железо должно было защищать не столько от пуль, сколько от демонов и духов, которые не выносили этого металла. – Я вижу их рулевую рубку. Там три чувака, пялятся на нас.
– Объявили тревогу? – спросил марсианин.
– Пятнадцать минут назад их было двое. Но они не кажутся слишком обеспокоенными. Если бы у вас были игрушки посовременнее, то мы бы могли уже сейчас приласкать их.
Хотя Новаковский любил новинки техники, «Баторий» он вооружил карабинами маузера старого поколения, обладавшими меньшей дальностью стрельбы, чем современные немецкие игрушки типа MG-42. В бронированных снайперских будках намного лучше проявляли себя карабины старой модели, имеющие большой угол обстрела. На каждом борту «Батория» находились три таких гнезда. Также их разместили на носу и корме дирижабля, предназначенного, как казалось, именно для боевых целей. С кем намеревались воевать его создатели, Кутшеба мог только догадываться. Кандидатов хватало.
Люди были вынуждены вести постоянную войну не только с организованными системами, такими как Вековечная Пуща или Революция. Зараженные территории, которые старалась отвоевывать Республика Наций, поддерживаемая армиями корпораций, кишели дикими ордами людей и нелюдей. Во главе некоторых из них стояли харизматичные вожди, способные на некоторое время под своими флагами объединить существа всех видов и создать из них грозные банды. Дикие стада других безумных демонов совершали разрушительные рейды на цивилизованные территории. Их целью были лишь смерть и уничтожение. Вооруженный «Баторий», попади он в такую ситуацию, нашел бы себе занятие. Однако в данный момент он готовился к сражению с людьми. По мнению Кутшебы, в этом была своя особая ирония, вполне соответствующая механизмам истории и не меняющейся, несмотря на все обстоятельства, человеческой природе.