– Кто эта девушка? – спросил он у мары. – Что ты можешь о ней сказать?
В этот раз, возможно опасаясь Сары, темное создание не вышло из его души.
«Я боюсь ее».
– Ты? Боишься?
«Существуют вещи, которых я боюсь. Например, твоя смерть».
– Это естественно. Тогда ты тоже перестанешь существовать. Но Ванда тебе не угрожает.
«Ты иногда бываешь таким глупым! – разозлилась мара. – Она не угрожает мне естественным путем. Но… я ее, похоже, полюбила».
– Что в этом странного? Ее все любят.
«Очнись, Мирек! Забыл, кто я?»
– Хм, ну да.
«Ну да».
Ее все любили. Может, в этом была суть? Может, Ванда навела какую-то порчу на «Баторий»? С какой целью? Но… она же не могла сглазить его мару?! Или могла?..
«Не будь идиотом».
– Господин Кутшеба? – один из людей марсианина предстал перед мстителем, словно перед своим офицером. – Господин Новаковский просит вас к себе.
– Я должен перед вами извиниться, – марсианин подал ему бокал коньяка. – Я должен был сразу к вам прислушаться. Возможно, мы бы избежали нынешних хлопот.
– Вы рассчитали, когда они до нас доберутся?
– У нас есть пара часов. Мы успеем долететь до Диких Полей. Хотя… едва ли успеем. Вы должны знать, что это мне не с руки. Мы удлиним наш путь.
– Почему мы не обошли Вековечную с севера? С Ледяными и с Асгардом можно договориться. И тех, и других можно купить. Вековечную – нет.
– Слишком длинный перелет над Польшей был для нас нежелателен. Я не думал, что они будут гнаться за нами за границами страны и… Галицийских железных дорог. Боюсь, это не первая и не последняя ошибка, которую я допустил во время этого похода.
Он замолчал. Но он мог больше ничего и не говорить. Границы стали источником опасности в Мире без Войны. Предел стер с карт существовавшие ранее государства. В России произошла революция, Австро-Венгерская и Турецкая империи распались под влиянием национальных восстаний, поддерживаемых пробужденными богами и демонами, такими же злыми, как и повстанцы, которые массово обращались в новую веру. Давно умершие короли Польши боролись против немцев плечом к плечу с Перуном и Сварогом, вилы сформировали отборную гвардию легендарного князя Марека, который вел сербские войска против турок, пытавшихся спасти свою империю. Днепр и Неман вспенились из-за водяных дев, которые ради освобождения затягивали в пучину царских солдат.
Посреди всей этой неразберихи появились марсиане, которые пытались отвоевать себе место в этом мире. Последние верные им божества только усиливали хаос, но не так, как боги десятков других рас, которых марсиане завоевывали раньше, – эти взбунтовались и начали охотиться на пришельцев. Из этого кровавого хаоса и родились такие создания, как Вековечная Пуща. Люди, марсиане и более рассудительные боги поняли, что если они не начнут сотрудничать друг с другом, то быстро погибнут. Но это сотрудничество никогда не проходило гладко.
Во времена Предела каждый спасался как мог. Были основаны бизнес-союзы и созданы личные армии. Когда наступил Мир, патриоты – убежденные, что им удастся построить независимые государства, – поняли, что проблема не только во внешнем враге. Галицийские железные дороги не видели причин отказываться от полученного могущества. Они заключали межнациональные контракты с другими сильными корпорациями. И тогда, чтобы сравнять силы, националистические идеалисты создали Республику Наций – странное формирование, которое превратило значительную часть Европы в квазифедерацию государств с новыми границами.
Перед лицом угроз демонических гегемоний никто не хотел войны между людьми, поэтому они пошли на ряд компромиссов. Польшей стал править король, выбираемый из числа представителей возрожденных древних династий, поскольку только эти правители имели власть еще и над частью национальных духов, демонов и божеств. Галицийские железные дороги функционировали почти как государство в государстве. Границы этой корпоративной территории не совсем совпадали с границами Польши. На юге ГЖД имели большее влияние, чем на севере, где роль гегемона выполняла возрожденная Ганза. Хотя оба эти формирования официально оставалась в принудительном союзе, который был обязателен ввиду множества заключенных контрактов, сферы влияния были четко разделены, однако на их границах иногда случались стычки. Несмотря на это марсианин не мог рассчитывать на помощь Ганзы, которая в политических вопросах во многом соглашалась с Галицийскими железными дорогами.
– Понимаю, – Кутшеба кивнул. – Я принимаю извинения. Но боюсь, значительную часть дороги нам придется одолеть по земле. Почему вы не построили самолет? Он же быстрее?
– Может, и быстрее. Но менее полезен. Вы, наверное, знаете, что мы сделали после того, как вы взорвали наши корабли? Уничтожили вашу авиацию. Парадоксально, но во время войны у вас было преимущество в воздухе, потому что большинство наших… наших машин, соответствующих вашим аэропланам, осталось в ангарах носителей… Носители – это такие корабли, на которых мы перевозили маленькие воздушные корабли. Мы располагали лучшим сухопутным оружием и большим опытом, поэтому мы уничтожили большинство ваших самолетов, взорвали все ваши заводы. Мы отбросили в прошлое и существенно замедлили ваше технологическое развитие. За что я прошу у вас прощения. Это было нашей ошибкой. Потом настали времена магии, и только мы вместе с горсткой предусмотрительных людей попытались остановить полный технологический регресс. Всего пару лет назад мы стали отвоевывать пространство для марсиан. И людей. Правда-правда. Но самолета, который по грузоподъемности подошел бы для нашего похода, не существует. Ни один аэроплан не поднял бы в воздух то количество топлива, которого хватило бы, чтобы добраться до цели. А к весу топлива прибавьте вес людей, запасов еды и воды, оружия, снаряжения… Скорость – это еще не всё.
– Я рад, что вы так говорите, потому что нам придется значительно сбавить скорость, когда мы будем передвигаться по земле. Каким курсом мы следуем сейчас?
– Через час мы будем над Минском.
– Мы должны его обойти!
– Это не поможет. Мы только удлиним путь, и, скорее всего, нам не хватит времени.
– Над Минском у нас не будет никаких шансов выжить! Это единственный известный мне город, который Вековечная не обратила в пепел. Зато охватила своим безумием. Деревья там растут на крышах одержимых духами домов, словно на склонах гор. На улицах спят великаны из дерева и бетона. Я думаю, они уже ждут нас. Держа в лапах куски стен, которыми нас забросают. В конце концов, одному богу известно, что еще они задумали. Для начала я бы поставил на дивизион летающих каменных горгулий.
– У вас обширные познания. Тем не менее моя разведка доложила, что Минск – это одни руины. Что там не осталось ничего, кроме Пущи. И вам стоит знать, что разведка Галицийских железных дорог того же мнения.
– Я был там два года назад. Я знаю, что видел. Пуща экспериментирует, господин Новаковский, ищет новые решения. Вы сами только что в этом убедились.
– Ну что ж… меняем курс, – вздохнул марсианин. – Прошу меня извинить, но это лучше сделать сразу.
Май 1967 года по старому календарю, пятьдесят второй год Предела, пятнадцатый год Мира, Краков
– Сейчас же, – повторил седой верзила, будто думал, что его могли не услышать с первого раза. – Убирайтесь из моего города. Оба. Сейчас же. Мать вашу, не понимаю, почему бы мне не прихлопнуть вас на месте.
– Вероятно, это грозит разоблачением, не так ли? – предположил Кутшеба, не собираясь никуда уходить.
Нагло усмехаясь, они с Шулером уселись напротив полковника разведки. Они без труда нашли один из его любимых притонов на возрожденной улице Кошачьей. Когда Краков оградили новыми оборонными валами, вокруг них сразу же воскресли улочки, которые исчезли во время уничтожения старых городских валов в девятнадцатом веке. Среди них и улочка Кошачья. Современные жители Кракова все как один проклинали изысканные вкусы юристов девятнадцатого века, эстетические воззрения которых оскорбляли старые стены. Даже их руины были бы лучшей защитой от нечистых сил, чем обставленные статуями хранителей Планты. К счастью для города, Планты защищали и вороньи патрули, которые сохранили память о древних стенах, где гнездились целые поколения птиц.
Испуганные кричащие птицы обсели деревья, словно крепость, так же, как во времена Средневековья обседали зубцы несуществующих уже укреплений. Хотя вороны официально не работали на Городской совет и, казалось, больше всего облюбовали капюшоны и плащи чиновников в качестве цели бомбардировки отходами собственной жизнедеятельности, они всё же охраняли старые границы Кракова. Они ненавидели транзитных демонов и духов, возможно, по той же причине, по которой «старые краки» смотрели сверху вниз на людей, населяющих их город меньше шести поколений. У некоторых вороньих кланов, несущих службу на Плантах, родословная была длиннее, чем у знаменитых краковских династий.
– Разоблачение? – прыснул полковник Корыцкий. – Я тут свой. Вас я просто раздавлю, а повара спрячут ваши тела в кладовых. Сюда заглядывают клиенты, которые охотно отведают гуляш из человечины.
– Мой друг, вероятно, застрянет у них в горле… и ресторан потеряет свое реноме. Послушайте, я понимаю, что вы немного сердитесь из-за этого скандала…
– Ну, допустим, сержусь. Немного, – Корыцкий ядовито хмыкнул. – Тридцать погибших и две сотни раненых меня лишь чуточку раздосадовали, а сраного нагоняя от шефа, которого мэр угрожал выгнать ко всем чертям, я вообще не заметил. Но вот спаивание дракона и убийство одного из самых богатых и влиятельных людей во всем воеводстве не на шутку меня разозлили. Ты обманул меня! И что хуже – использовал!
– Не мог я споить дракона вот так сразу…
– Нашелся мне специалист по драконам и водке. Да ты вообще понимаешь, кого ты убил?