– Понимаю, – улыбка погасла на лице Кутшебы, а в его глазах появилось нечто такое, отчего даже Корыцкий почувствовал холод. Полковник с трудом совладал с собой и покрутил на пальце кольцо четок. – А еще я понимаю, что сдержал слово. Я проинформировал вас о группировке Революции, о которой вы понятия не имели, и выдал вам одного из их главных связных. Герр Кунтц ведь выжил после стычки с драконом, правда? Готов поспорить, что после этого он чуть ли не нараспев всё рассказал. У вас на руках все доказательства связи берлинской сети с Революцией, а возможно, и десятки других следов. Шиман теперь работает на вас. А в качестве бонуса: я ведь показал пробелы в системе охраны дракона и Вавеля. Я предупреждал, что возьму за это плату. А вы всего лишь помогли мне договориться с драконом.
– Твоя плата не должна была навредить городу.
– А каким это образом она ему навредила? Банк, вероятно, уже получил нового президента, кандидатов там хватает. Так что город потерял?
– А тридцать трупов и раненые?
– А это случайно не были самые фанатичные болельщики или свихнувшиеся бандиты? Сколько нелегальных магов вы выкрали между делом? Не говоря уже о скотоводах, которые выращивают чудовищ.
– Я должен быть еще и благодарен тебе? Хочешь похвальную грамоту от мэра? Орден?
– Информацию.
– Проваливай из моего города!
– Так и сделаю. А информация мне в этом поможет.
– Ближайшие ворота находятся в пяти минутах ходьбы отсюда. Если поторопишься, успеешь до закрытия.
– Я понимаю ваше негодование, полковник. Если хотите, мы можем сидеть здесь до утра и пререкаться за водочкой. Но это будет хоть и приятная, но всё же пустая трата времени. Либо вы меня арестуете, либо вы мне поможете.
– Арестовать-то я тебя не арестую… – Корыцкий махнул рыжей официантке. Ни о чем не спрашивая, она поставила перед ним литровый бокал пива и ушла, покачивая темно-рыжим хвостом, что виднелся из разреза юбки. Все трое мужчин проводили ее взглядом. Шулер прочитал ее ауру. После чего вдруг закашлялся, схватил принесенный только что бокал пива и залпом осушил его. Корыцкий наблюдал за этим с каменным выражением лица, после чего указал пальцем на бога и, глядя на Кутшебу, сообщил: – А вот теперь я разозлился! Именно из-за этого вашего проявления нахальства и неуважения к властям и традициям нашего древнего, мать его… и вашу тоже, города.
Он встал, направляясь к выходу.
– С этого момента платим мы. И я буду должен вам услугу, – прокричал Кутшеба, глядя при этом на Шулера и не переставая удивляться его поступку.
– Эта женщина… – простонал бог. – Она…
Он замолчал.
– Помесь, – закончил Корыцкий, снова усаживаясь за стол. Он подозвал официантку: – Малгося, с этого момента платить будут эти господа. Принеси нам три бокала темного. Тут много таких, – продолжил он, когда девушка ушла. – Не знаю, как они рождаются, и не хочу знать. Но есть и полуволки, и полумедведи, а также их помеси с обычными людьми… Так отчего же не может быть помеси с лисами?
– Она происходит не от лисы, – пробурчал Шулер.
– Ну как же? А от кого?
– От белки, – прошептал бог, потому что огненная Малгося вернулась к ним на удивление быстро. Хотя от Корыцкого она никогда не требовала денег, но сейчас протянула руку к Кутшебе.
– Белки? – одновременно повторили Корыцкий и Кутшеба, глядя ей в спину. Они переглянулись, одновременно скривились от отвращения и снова стали наблюдать за девушкой.
– Я знаю, что вижу, – настаивал Шулер.
– Но как… от белки? Это же, наверное, невозможно?
– Я предпочитаю не знать, как. – Шулер опустошил бокал до половины. – Ни за что на свете!
– Вот именно. – Корыцкий почесал затылок. – Было такое дело… лет двести назад в Кракове. Как-то мне захотелось проверить старые судебные книги, тогда я еще в полиции работал. Знаете, из-под Рыночной площади иногда вылезают старые трупы, поэтому надо было знать, с чем имеешь дело. Ну и оказалось, что двести лет назад под Серой Каменицей повесили такого чудака… за сношение с белками.
Они помолчали. Достаточно долго для того, чтобы заказать еще пиво. Малгосю, похоже, задел чрезмерный интерес с их стороны, поскольку на этот раз заказ принесла ее коллега. Новая официантка казалась обычной, пока Шулер не рассмотрел спрятанный посреди лба третий глаз. Мара почувствовала угрозу и быстро окружила мысли Кутшебы маскирующим заклинанием. У Корыцкого была своя защита.
– Считаете, что этот чудак… возродился? – наконец сказал Кутшеба.
– Скорее, в кого-то вселился. В Кракове полно душ осужденных. Черт тебя дери, меняем тему! Ты должен мне услугу, так?
– Я свалю отсюда. По-моему, это уже неплохая услуга…
– Нет, ты точно хочешь меня разозлить. Говори, что тебе нужно. А я сам решу, сколько это стоит.
Кутшеба подвинул Корыцкому сложенный лист бумаги. Он отбросил манеры и стал обращаться к нему на ты. Общие заговоры сближают людей.
– Есть там одна фамилия, место жительства и дата рождения… как и смерти.
– Дата недавняя, – пробурчал Корыцкий. – Слишком недавняя, чтобы ты имел с этим что-то общее. Наверное, – он подозрительно посмотрел на Кутшебу.
– Если бы я его убил, то зачем бы спрашивал о нем? Три дня спустя после нашей небольшой потасовки этот тип упал в пруд в парке во Львове и утонул. Я хочу знать все подробности его смерти, знать, кто после него всё унаследует, что решила безутешная в своем горе вдова и что сказал врач во время осмотра тела. Короче, всё.
– Это какой-то твой друг или типа того?
– Типа того, – спокойно ответил Кутшеба. – Он был мне близок… по-своему.
Глава 2
Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, над Вековечной Пущей
Недалеко от Минска Мочка наконец очнулся. Была почти полночь, и поэтому они смогли увидеть душу старого города со времен, когда его еще не захватила Вековечная Пуща.
Белесые, напоминающие свет луны и проникающие друг в друга тени людей, зверей и домов и даже деревьев – родом из тех времен, когда они принадлежали к миру фауны, а не демонов, бледным светом озаряли всё вокруг. Город, излучающий свет посреди мрака проклятой Вековечной Пущи, которая растянулась на тысячи километров, казался Ванде таким красивым, что ей хотелось к нему приблизиться. Однако она зря просила об этом Новаковского, который заменил Чуса за штурвалом. Мочка уже рвался к службе, однако Сара, равно как и бортовой врач, велели ему отдыхать.
– Ничего бы со мной не случилось, – пробубнила Ванда, всматриваясь в проплывающие мимо фигуры. – Они бы ничего мне не сделали!
– Я знаю, дочка, – Шулер гладил большой лапой ее светлые и легкие, словно ветерок, волосы. Он ощущал их светлыми. А Минск он видел как огромный вихрь несбывшихся историй. Ему было интересно, боялись ли одержимые деревья и орды демонов духов тогдашних жителей города. – Возможно, ты даже могла бы им помочь. Но они могут навредить дирижаблю и всем людям на борту. И птицы бы к нам приблизились.
– Яшек не может с ними поговорить?
– С одержимыми? Нет, малышка.
– А он действительно умеет разговаривать с животными? А то мне кажется, что он только хвастается, чтобы произвести на меня впечатление. Я еще не видела, чтобы он с кем-нибудь разговаривал.
– Потому что у нас нет ни одного животного. Я боюсь, что ты еще насмотришься на его способности, когда мы будем путешествовать по земле.
– Не могу дождаться, пап!
Не только она тосковала по этому способу передвижения. Кутшебе тоже осточертел дирижабль. Его угнетала теснота. Во время походов он всегда находил время удалиться от товарищей и отдохнуть от людей, особенно когда чувствовал, что слишком к ним привязывается. На борту воздушного корабля это было почти невозможно. Только он забирался в какой-нибудь тихий уголок, как его тут же кто-то находил. Хуже того – его не покидало предчувствие, что в критический для похода момент его проклятие даст о себе знать и навредит механике, которая приводит в действие «Баторий». Он хотел бы, чтобы они двигались лишь благодаря силе ветра, но тогда они не смогли бы оторваться от птиц. Птицы, похоже, тоже не знали усталости и рано или поздно должны были их настичь.
– Это же звери, а не демоны! – Новаковский, ранее убежденный, что птицы когда-нибудь выбьются из сил, теперь сдался. – Я понимаю, что они одержимы, но ведь у них есть тела. Их мышцы устают, требуют энергии!
– Может, они меняются? – задумался Кутшеба. – Достаточно, чтобы каждые несколько десятков километров новые птицы заменяли уставших. Мы видим постоянно одну и ту же стаю, но, может, она состоит из других, новых птиц?
– В таком случае, когда они нас настигнут, мы будем более уставшими, чем они. Я жду ваших дальнейших предложений, господин Кутшеба.
– Мы должны приземлиться где-то тут, – Кутшеба указал на карте на небольшой лес, окруженный со всех сторон степью. – Мы высадимся, а дирижабль полетит самостоятельно. Пусть его несет ветер, он уведет за собой погоню.
– Тогда они будут уже слишком близко и увидят нас!
– Я думаю, они гонятся за дирижаблем. Они на самом деле тупые. Если Вековечная приказала им гнаться за летающим кораблем, то они сосредоточатся на нем. В конце концов, в лесу они будут не так опасны.
– Лес населен духами?
– Это один из восставших детей Пущи, которыми она пыталась инфицировать Дикие Поля. Здешняя магия приручила его. По-своему, конечно. Он не атакует нас, если мы будем соответствующим образом себя вести. В лесу полно болот, нужно будет их перейти. Там есть остров, а на нем – город. Там мы и укроемся. Меня там знают с… лучшей стороны.
– Это люди?
– Да, русские. Но белые. Убегали из охваченной Революцией России на Запад, к Польше, но застряли там. Ими правит династия, начало которой положил один граф. Они ждут возвращения царя. В свое время я им немного помог.
– И что дальше?
– Если у нас будет достаточно серебра, они продадут нам лошадей. Мы восстановим силы, сможем купить кое-какие запасы и двинуться на север. Нужно будет преодолеть Дикие Поля, но я знаю несколько безопасных мест. В конце концов, там можно повстречать не только врагов. Это займет немного времени, но таким образом мы сможем добраться, наконец, до Тайги.