– Строишь из себя ворчуна… а на самом деле ты просто любишь потрындеть, а, Кутшеба? – Грабинского не слишком-то впечатлило это эмоциональное выступление. – Как только выпадает возможность, начинаешь нудить мне, старику, так что до смерти становится скучно. А ведь сколько бы ты ни распинался, я и так знаю, что у тебя есть какой-то план. С самого начала был.
– Ты меня переоцениваешь.
– Если бы. Ты не охваченный безумием мститель, с которым мы когда-то вломились в контору фирмы, что должна была обеспечивать поезду охрану, а вместо этого сама обрекла его на смерть… Ты уже не стреляешь во всё, что движется.
– Я научился беречь патроны. А может, немного поостыл?
– Так я и поверил! Та черная дамочка не позволит тебе поостыть.
– Я говорил тебе, что демоны тоже меняются. А теперь, прости, работа зовет.
У них было с собой радио. Кутшеба убедил графа попытаться связаться с дирижаблем. Какое-то время телеграфист передавал сообщение Ростова на нескольких частотах, пока они не услышали ответ.
– Это «Болеслав Храбрый», – примитивное полевое радио работало без динамика, поэтому телеграфист должен был пересказывать им всё, что слышал в наушниках. – Говорят, что путешествуют с исследовательской миссией, цель которой – изучение ситуации на Диких Полях. Просят разрешение на посадку.
– Не здесь, – быстро ответил граф. – Передай им позицию Пристани Царьграда, пусть подождут там, над лесом. Им не разрешено садиться, пока я не прибуду.
– Они предлагают подвезти нас. Уверяют, что так будет быстрее, – через какое-то время сообщил телеграфист.
– Полететь! – глаза графа заблестели. – Вот это да! Поблагодари их за предложение, однако скажи, что мы вынуждены отказаться. Мы встретимся завтра, возле леса.
– Так это ваши противники? – спросил он тихо, как будто боялся, что его услышат солдаты в зеленых мундирах. Они стояли с Кутшебой рядом, глядя вслед удаляющемуся дирижаблю. – Вы сражались с ними, и теперь они гонятся за вами.
– Это может помешать нашему союзу?
– Вы – мой друг. Князь Кутузов понимает, что слово Ростова свято, а его дружба – вечна. Однако, возможно, нам придется проявить дипломатичность. Такие дирижабли очень пригодились бы в нашем деле.
Глава 9
Август 1969 года по старому календарю, пятьдесят четвертый год Предела, семнадцатый год Мира, Краковский тракт
– Кто-то изо всех сил старается нам помешать! – прогремел из-за стола мужчина, который украл личность Буртовецкого.
Последние три каравана позволили Кутшебе проявить себя в бою, поэтому, по рекомендации Евгения, его повысили. Как Станислава Бора, а именно так он здесь представлялся, его теперь допускали на некоторые совещания. У него появилась возможность присмотреться к цели. Ничего пугающего во внешности купца не было. Как и настоящий Буртовецкий, он был высокий, но вдобавок еще и толстый. Двигался резко, рассеянным взглядом перескакивал с лица на лицо, как будто ожидал атаки с любой стороны. На мгновение он задержал взгляд и на Кутшебе, однако не заметил в нем ничего особенного и гораздо больше времени уделил новому офицеру. Кутшеба не видел повода привлекать к себе внимание, поэтому молчал.
– Они нападают и на караваны других фирм, – выручил его Евгений, которому он осторожно подсунул несколько полученных в Кракове данных. – Д-дикие проникают на наши территории и атакуют наши пути снабжения. Идет война.
– Сами они до этого не додумались бы, – встревожился фальшивый Буртовецкий. – Кто-то за ними стоит. И для нашего общего блага нужно приложить все усилия, чтобы узнать, кто это. Я собрал вас здесь, чтобы сообщить важное известие. Несколько недель я веду переговоры с представителями цехов Кельце, Кракова, Ченстоховы и всех мест между ними, где останавливаются караваны. Большинство из них согласились, что никому не по силам защищаться самостоятельно. Мы заключили временный договор, который должен обезопасить нас. Так же, как и другие, я буду стараться защитить наши интересы. Господа, мне очень приятно сообщить, что я стал руководителем Галицийского общества охраны местного бизнеса. Мы располагаем весьма значительным бюджетом. Поэтому можно ожидать увеличения количества… как техники, так и людей.
Когда-то Кутшеба с Корыцким пытались понять, кто стоит за этими нападениями. И бывший офицер разведки предположил, что дикарей привели сюда не враги Республики Наций. Их главарь – кто-то из местных.
– Революции это выгодно только на первый взгляд, – пояснял он Кутшебе. – Как будто они хотят отнять у нас часть путей снабжения, но зачем? Информируют нас о запланированной атаке? И это во времена оттепели, когда наши дипломаты впервые встретились с их дипломатами? Какой им смысл атаковать нас сейчас? Я скорее поверю, что это кто-то из наших пытается сорвать переговоры еще до их начала.
– Потому что война – это бизнес?
– Ну разумеется! Только это тоже бессмысленно, потому что война и так идет. Фабрики не успевают производить оружие для армии на зараженных территориях. Для нас это мелочи, но ты понимаешь, какие деньги идут на колонизаторские кампании, цель которых – заполучить Африку? Ни один бизнес не нуждается в еще одной войне.
– Тогда кто?
– Не знаю. Ганза? Независимые купцы, чьи позиции ослабели, могли обратиться к ней за помощью. По-моему, это какие-то семейные разборки. Кто-то на ком-то зарабатывает. Увидишь кто, и будешь знать, кто за всем стоит.
– Спасибо за помощь, блин!
– Ищешь чуда – иди к гадалке. А кстати… ты знаешь, что я напал на след Шулера?
Не спуская глаз с Буртовецкого, который принимал поздравления, Кутшеба всё больше укреплялся в подозрениях, что только купец оказался в выигрыше. С этого момента именно он руководил большинством поместий келецких предпринимателей, принимал решения о политической и организационной принадлежности. Он действительно потерял несколько стражников и часть товара, однако это можно было считать инвестицией. Человека, который погубил несколько сотен жизней, чтобы создать и накормить личного божественного хранителя, вряд ли остановила бы необходимость пожертвовать несколькими слугами.
– Что ты такой задумчивый? – Евгений ударил его по спине. – Идем обмывать успехи шефа. Т-ты с нами!
Офицеры стражи Буртовецкого встречались в корчме «У Седого». На этот раз они должны были выпивать до утра, громко и радостно. Во время таких пьянок они не жалели денег, поэтому им прощали и битую посуду, и отшлепанные ягодицы официанток, и даже несколько выброшенных из дверей клиентов, которые недостаточно быстро уступали дорогу капитанам караванов.
– А теперь мы еще более важные люди! – произнес тост Генрик Марешка, держа кубок так, что пиво проливалось на головы товарищей, сидящих рядом. Он был из числа капитанов, которые дольше всех служили у Буртовецкого, и поэтому был убежден, что он главный во всей их компании. – За здоровье нашего благодетеля, который так о нас заботится.
Все с радостью выпили. Кутшеба, не жалея горла, громко кричал ура в честь человека, которого поклялся убить. Он ударял кубком о кубки других капитанов и даже произнес несколько тостов. Смеялся так же громко, как они, кричал не хуже Марешки и даже подрался с каким-то стражником Болобова, главного конкурента Буртовецкового в Кельце. Болобов принадлежал к числу тех, кто не вступил в Галицийское общество охраны местного бизнеса, поэтому капитаны, находившиеся на службе у главы этого самого общества, криво смотрели на его человека, как только тот вошел в корчму.
Кутшеба воспользовался случаем, когда широкоплечий отошел от Болобова и направился к бару. Кутшеба приблизился к нему неровным шагом и, без лишних разглагольствований, предложил выпить за здоровье господина Буртовецкого. Секундой позже они уже валялись по полу, а приятели одного и другого азартно сцепились в рукопашной вокруг них.
– А хорошо ты, брат, его сделал! – Евгений больно бил Кутшебу по спине огромной ладонью. – Но, наверное, будет лучше, если я тебя выведу отсюда, пока его псы не прибежали искать виновника всего этого. А т-то они, мать их, уже понеслись жаловаться, поди…
Когда они уходили, прощались с ними громким ура. Евгений практически донес не стоявшего на ногах Кутшебу до его комнаты, где в этот вечер, к счастью, Басенька его не ждала. Господин Буртовецкий тоже праздновал, и каждая пара рук пригодилась для обслуживания гостей. Евгений толкнул товарища на кровать прямо в одежде, только сапоги с него снял и даже накрыл одеялом.
Кутшеба подождал пару минут, прежде чем встать – идеально трезвым, как всегда, когда ему помогала мара. Он не спал всю ночь, планируя дальнейшие действия. Сейчас, когда он подсунул агенту Корыцкого, с которым они катались по полу, разыгрывая яростную драку, информацию о том, что именно Буртовецкий стоял за атаками на караваны и что сам он планирует до конца месяца исчезнуть из Кельце, он должен был четко спланировать свои действия. Кое-что он уже предпринял. Теперь оставалось увеличить свои шансы на выживание. Или наоборот? Каждый следующий человек из его списка прикладывал всё больше усилий к тому, чтобы защититься от него. Может, лучше убедить оставшихся троих, что им уже некого бояться?
Он проигнорировал упыря убитого купца, который, как всегда, пришел его поторопить. Он обдумывал самые разные варианты, пока не услышал скрежет ключа в замке. Он быстро лег, делая вид, что спит, и, даже когда Басенька стала его раздевать, жалуясь на глупое мужское племя, которое не умеет развлекаться иначе, кроме как напиваться, он только захрапел. Вскоре он и вправду заснул, а Басенька легла рядом с ним, шепча спящему мужчине по очереди то едкие замечания, то комплименты.
Июнь 1972 года по старому календарю, пятьдесят седьмой год Предела, двадцатый год Мира, Пристань Царьград
Кутузов провозгласил тост за новых союзников. Выпили все, в том числе и Новаковский, который, казалось, благосклонно смотрел на нового конкурента – сидящего по другую сторону стола Генрика Якубовского, одного из самых могущественных людей Галиции, а может, и всей Польши.