Один из пунктов удивил Дункана. Первой женой Симмонса была Лин Коцумель Эрленд. Из досье Эрленд Дункан помнил, что раньше она была замужем за неким Симмонсом. Когда он смотрел это досье, это еще ни о чем ему не говорило. Дункан тихо засмеялся. Итак, Эрленд не знает, что этот таинственный незнакомец, ее шеф, не кто иной, как ее бывший муж. Симмонс, наверное, вдоволь посмеялся под маской во время их подпольных встреч.
Дункан вернулся к Симмонсу, вложил карточку на место и поволок бесчувственное тело в глубь склада между двумя штабелями больших ящиков. Через минуту Симмонс открыл глаза и стал вертеть головой. Потом, еще не совсем придя в себя, уставился на Дункана. Дункан держал в левой руке баллон с ТП, готовясь пустить его в ход, если Симмонс бросится на него. Правой рукой он снимал парик.
Симмонс вытаращил глаза.
— Узнаете? — спросил Дункан.
Симмонс проглотил слюну и хрипло выговорил:
— Кэрд! Дункан! Как вы…
— Как я вас нашел? У меня свои методы.
— Где… она?
— Эрленд? В данный момент в каменаторе.
— Это она вам сказала?
— Под ТП. Все, кто говорил мне то, что я хотел знать, делали это не по своей воле. Так что не вздумайте их наказывать. Как ваша голова?
— Болит, но не сильно.
— Я дал вам минимальную дозу. Здешние мониторы включены? Не лгите. Они так же опасны для вас, как и для меня.
— Включены, но видят только пустую комнату.
— Я вам верю, однако проверка не помешает.
Дункан быстро достал из-за спины баллон и брызнул Симмонсу в лицо наркотиком с дюймового расстояния. Симмонс отключился, непроизвольно отвернувшись от струи. Поправив ему голову, Дункан уложил его затылком на сумку. Он жалел, что не может допросить Симмонса в более спокойном и надежном месте. Но нельзя же было тащить его к Клойдам или к Эрленд. Придется получить необходимую информацию прямо здесь.
Дункан сел на собственную сумку рядом с Симмонсом. Первый вопрос, который он задаст, будет касаться электронной системы, с помощью которой Симмонс выходил на связь с Эрленд.
Дункан уже открыл рот, и тут кулак Симмонса двинул его в подбородок.
Дункан упал навзничь и остался лежать в полном замешательстве, а Симмонс тем временем привстал и бросился на него. Симмонс мог бы оглушить его еще капитальнее, но еще не обрел свою полную силу. Удар не лишил Дункана сознания, а Симмонс встал с пола не так быстро, как сделал бы это в обычных условиях. Повинуясь рефлексу опытного бойца, Дункан выбросил вперед левую ногу, угодив Симмонсу в пах. Тот взвыл от боли и упал на бок, держась за ушибленное место. Дункан поднялся на ноги, хотя и не так быстро, как сделал бы до удара, и сначала двинул ногой Симмонса в челюсть, а потом дважды по ребрам. Тот не потерял сознания, но обмяк. Челюсть у него отвалилась, глаза остекленели. Казалось, что боли он не чувствует.
Дункан уже оправился от удара кулаком, но был по-прежнему ошеломлен. Он не мог понять, почему ТП не подействовал. Как видно, Симмонс только сделал вид, что потерял сознание. Однако ТП из того же баллона действовал и на Джаккуд, и на Эрленд. Симмонс же по какой-то причине обладал иммунитетом. Дункан чувствовал себя так, словно уже выигрывал забег и вдруг наткнулся на стеклянную стену.
До сих пор он считал себя единственным человеком в мире, от природы невосприимчивым к наркотику правды. Могли, конечно, быть и другие. Но эта способность, несомненно, встречается очень редко, так что вероятность столкновения Дункана с себе подобным была чрезвычайно мала.
Тряся головой, точно он никак не мог поверить в то, что случилось, Дункан просмотрел содержимое сумки Симмонса. Он нашел там баллончик с ТП и катушку с лентой-наручниками. Перевернув Симмонса лицом вниз, он завел ему руки за спину и обмотал запястья клейкой лентой. Потом посадил Симмонса, прислонив его спиной к штабелю.
Тот закашлялся, скривился от боли и открыл темно-карие глаза. Дункан, нежно погладив свою ушибленную челюсть, сказал:
— Тебе ввели какое-то вещество, нейтрализующее ТП. — Это был не вопрос, а утверждение.
— Да. И я тебя почти что сделал.
Дункан подошел к Симмонсу, но не настолько близко, чтобы тот мог достать его ботинком, и, глядя сверху вниз, сказал:
— Я тебе не враг, если ты сам не захочешь стать моим врагом. Я обработал тебя ТП только потому, что не было другого способа узнать у тебя правду. Выходит, теперь я в тупике, если ты сам не пожелаешь мне помочь.
Симмонс свирепо смотрел на него.
— Ты знаешь, что я не поддаюсь ТП? — спросил Дункан. — Что я могу лгать в бессознательном состоянии?
Симмонс кивнул.
— Стало быть, нет никакой опасности, если меня поймают. Я тебя не выдам. Только ты знаешь, что я здесь, и только я знаю твое имя. Под ТП я ничего о тебе не скажу. А ты мне в любом случае расскажешь все.
— С чего бы это?
— Если ты не скажешь, кому непосредственно подчиняешься, ты умрешь. Здесь и сейчас. Я не шучу. Скажу тебе еще, что собираюсь возглавить СК. Это была застойная, бесполезная организация, но больше такой не будет.
— Ты не можешь знать, что мы замышляем! — прорычал Симмонс.
— Правильно. Именно это я и хочу узнать. Однако это будет несколько труднее, чем я думал. Раз тебе введен анти-ТП, значит, он введен и твоему начальнику. Но те, кто ниже тебя рангом, противоядия не получили. Почему?
Ожидая ответа Симмонса, Дункан быстро соображал: всего обнеделю назад он применил ТП к своему деду Гилберту Иммерману, он же советник Дэвид Ананда. Иммерман не проявил противодействия. А ведь он был главой СК, как, возможно, и других подпольных группировок. Почему же анти-ТП не ввели ему?
Симмонс ответил — он был не дурак и не хотел умирать:
— Ладно. Анти-ТП, или АТП, как мы его называем, был получен в манхэттенской лаборатории одной группой, с которой мы союзничаем. Возможно, это та самая, в которой ты состоял, когда был Кэрдом. Посылка со средством прибыла 5 сюда поздним вечером прошлого вторника. Она предназначалась только для каждодневной верхушки СК. Про Ананду я ничего не знал, как не знал и того, что он находится в Башне Ла Бреа. Он, очевидно, еще не получил противоядие, не знаю почему. Возможно, его порцию выслали секретным маршрутом в Цюрих, в то время как он был здесь по делу, касающемуся тебя и Сник. Как бы там ни было, ясно, что АТП ему не был введен. Иначе твой ТП на него бы не подействовал. Какая ирония, верно? Еще чуть-чуть — и он мог бы получить иммунитет. И ты никогда не узнал бы от него, как выйти в эфир по секретной системе вещания.
— Своего командира ты, надо полагать, не знаешь, — сказал Дункан. — Он всегда был в маске и в балахоне до пят, когда встречался с тобой?
— До сегодняшнего утра. Сегодня он назвался мне, поскольку мы оба получили АТП. Он сказал, что мы можем больше не опасаться допроса.
— Есть и другие способы заставить человека говорить.
— Но они противозаконны.
— Конечно, — улыбнулся Дункан. — Так кто же этот человек?
У Симмонса одеревенело лицо.
— Старые привычки побороть нелегко, — сказал Дункан. — Но возможно, если постараться.
Он взглянул на часы. Было 10.39. К 11.30 все горожане приготовятся занять свои места в каменаторах. Вскоре после полуночи выйдут из своих цилиндров жители среды. Должно быть, Сник, Клойды и Джаккуд места себе не находят от волнения. Джаккуд нужно до полуночи вернуться к себе домой. Клойдам, правда, можно и не каменироваться — люди, живущие в их квартире по средам, тоже состоят в СК. Но нетерпеливая, нервная Сник может отправиться к Эрленд, пренебрегая опасностью. Или решит, что его взяли ганки, и устроит в городе целый тарарам. Впрочем, нет, этого она делать не станет, пока не узнает, что случилось с ним.
— Я не могу отвести тебя к нему. — Симмонс попытался расправить связанные руки и перекосился от боли.
— Понимаю. Ты только скажи мне, что требуется, а что я буду делать потом…
Лицо Симмонса выражало страдание, точно его завинчивали в тиски. Он открыл рот, но не смог ничего выговорить. Страх и нежелание говорить связали ему язык.
— Тебе придется сказать. — Дункан направил на Симмонса пистолет — Я буду отжигать тебе пальцы на ногах, один за другим, пока ты не заговоришь. Никакого удовольствия мне это не доставит, но я это сделаю. А если я отрежу тебе хотя бы один палец, мне придется тебя убить. Ты не сможешь удовлетворительно объяснить вышестоящим лицам свое увечье. Я не хочу, чтобы кто-то знал о нашей встрече, поэтому просто убью тебя, когда ты выложишь все — а ты выложишь. И твое убийство внесут в список нераскрытых дел.
— Хорошо, я скажу! — пронзительно выкрикнул Симмонс.
Дункан постарался не выказать своего облегчения. Ему казалось, что он способен выполнить свою угрозу, но он не узнал бы, так ли это, пока не дошло бы до дела. И ему совсем не хотелось пытать этого человека, хотя тот приложил руку к покушению на него и Сник и к убийству Кабтаба.
— Его зовут Юджин Годвин Дишно, он сегодняшний директор лос-анджелесского банка данных! Помоги мне, Боже!
— Он ничего тебе не сделает, обещаю, — заверил Дункан. — Где он живет?
Он не удивился, услышав, какую должность занимает Дишно. У директора банка данных в руках огромная власть. Он может без особого труда вводить в банк ложную информацию, почти не опасаясь, что его на этом поймают. Марк Твен когда-то сказал: «Покажите мне предрассудки любой нации, и я буду управлять этой нацией». Человек, управляющий потоком информации любого общества, поистине управляет и самим обществом. В данном случае — штатом Лос-Анджелес. Дишно, конечно, обязан выполнять распоряжения правительства, но он мог безнаказанно заниматься и тем, что приказывал ему СК — или всемирный советник Ананда. В определенных пределах.
Начав говорить, Симмонс ответил на все вопросы Дункана. Через пять минут Дункан получил всю информацию, в которой нуждался. То есть всю с его точки зрения, о чем не следовало забывать. Может быть, нужно было спросить еще о чем-то. И когда он узнает, о чем, будет уже поздно.