Он подошел к дверям и оглядел площадь. По ней уже бежали, свистя изо всех сил, мужчины и женщины в зеленом. Их было только пятеро. Пока. Скоро их здесь станет намного больше. В ту же секунду он увидел Кабтаба — тот, волоча Сник на буксире, пытался протиснуться в дверной проем. Наконец ему это удалось, и его тело левиафана как пробка вылетело на середину площади, попутно сбив с ног женщину-органика. Следующего ганка — здоровенного мужчину — священник убрал с дороги мощным ударом кулака и с победным ревом устремился вперед. В это время Сник, отцепившаяся от него, но все еще влекомая силой инерции, пролетела полплощади и свалилась, как сноп. Навстречу им устремился еще один органик — высокая, крепко сбитая женщина. В руках она держала баллончик с паралитическим туманом и метила прямо в лицо Кабтабу. Он попытался выбить баллон, но женщина так крепко в него вцепилась, что пришлось расслабить хватку ударом кулака в челюсть. От остальных двух ганков падре отделял естественный барьер из высыпавших на улицу участников драки. Но со всех сторон уже сбегались, создавая оцепление, новые и новые зеленые мундиры.
За это время Изимов выключил везде свет и уже ждал Дункана, придерживающего двери, пока Кабтаб и Сник не оказались в магазине. Тогда Изимов закрыл дверь, но не запер ее, так как не имел на это права: магазин был частным, а не государственным владением.
— Ради Бога, скорее! Уходим! — сказал Изимов и исчез в задней комнате.
В полумраке Дункан мог разглядеть разбитые и исцарапанные лица Кабтаба и Сник.
— Втравил ты нас в заваруху, — сказал он Кабтабу.
— Да черт с ним! Зато повеселились! — ответил падре.
— Я жалею только об одном, — тяжело дыша, сказала Сник, — что все силы потратила в таверне, вместо того чтобы хорошенько всыпать ганкам!
И они поспешили за Изимовым. Пробежав несколько других магазинчиков, вызывая пристальные взгляды покупателей и продавцов, они выскочили на улицу 10АВЗ, более известную под названием улицы Гостеприимной. На некоторых стенных экранах уже передавали информацию о беспорядках в таверне. Репортеры шли буквально по пятам органиков-умиротворителей.
Изимов, отдуваясь и потея, как в сауне, быстро вел своих спутников по лабиринту магазинов, улиц и складских помещений. Наконец они вышли на площадь, по краям которой стояли как административные, так и жилые здания. Изимов направился к одной из дверей, пестро раскрашенной под стать его радужному одеянию. Он просунул в дверь свое удостоверение личности, и дверь отъехала в сторону. Когда он шагнул внутрь, тут же автоматически включился свет.
— В первую очередь займемся вашими ранами, — сказал хозяин и пригласил их в ванную комнату, где, проведя минут двадцать у аптечного распределителя, они привели свои лица в почти приличное состояние. Но чтобы они полностью регенерировали, нужно было прождать еще с полчаса.
— Современная медицина! — сказал Изимов, провожая их в гостиную. Он вздохнул. — Если бы так же легко, глотком из какой-нибудь бутылочки, можно было вылечить и социальные болезни!.. Присаживайтесь, чувствуйте себя как дома. Я мог бы предложить вам выпить, но, по-моему, вам уже достаточно.
— Хоть от нас и разит, как из пивной бочки, — резко сказала Сник, — на самом деле у нас не было ни малейшей возможности выпить хоть глоток.
— Но я вообще не держу в доме спиртного, — сказал Изимов с оттенком превосходства. — Да и вас я долго здесь держать не собираюсь. В мои планы вообще не входило приводить вас сюда. Мне было велено лишь передать вам инструкции в той дыре, а это уже само по себе было достаточно рискованным делом. И если ганки заметят, что мой магазин закрыт, хотя он должен работать до десяти, они меня начнут разыскивать, так что мне нужно как можно скорее вернуться. Я, конечно, могу заявить, что испугался пьяной драки и не хотел, чтобы и у меня устроили погром, но…
— Слишком много слов, — перебила его Сник. — Если всем нам надо скорее убираться, давайте инструкции.
— Да-да, конечно, — замялся Изимов, — но теперь… Я даже не знаю… Ситуация изменилась. Мы не знаем, к каким последствиям может привести эта несчастная заваруха. Возможно, мне следует дождаться новых указаний. Может, теперь они не захотят, чтобы вы получили это письмо. Бог знает, в какой опасности мы все теперь, когда вы привлекли к себе внимание ганков. Ведь это может изменить все планы, повлиять на саму структуру организации.
Он вытащил из кармана платочек и промокнул испарину на лбу.
— Все произошло быстро, и я сомневаюсь, что ганки смогут нас опознать, — сказал Дункан. — Бога ради, человече! Мы так долго блуждали во тьме! Мы изголодались по информации и горим желанием, просто страждем сделать что-нибудь для организации! Кстати, если вы ослушаетесь приказа, начальство может вам всыпать. Идите сюда и давайте письмо. И мы тут же уйдем. Как только заживут наши синяки и ссадины.
— Я же не знаю, что там, — сказал Изимов.
— Что? — спросили все трое хором.
— Что написано в письме. Я собирался дать карточку одному парню, который мне иногда помогает, а он должен был передать ее официантке и заплатить ей за то, чтобы она подала вам ее вместе с напитками. А вы бы прочли ее и стерли написанное. И вот, когда я собрался передать карточку тому парню, началась вся эта свалка. Я велел ему исчезнуть и…
— И вы позволили бы этой карточке побывать в руках тех, кто не является членами организации?!! — спросила Сник. — Я никак не могу в это поверить. Да вы представляете, что могло случиться, если бы свалка началась, когда этот парень уже вошел бы в таверну, но еще не дошел бы до официантки? Мы-то из этого выкарабкались бы, а вот вы можете прозакладывать свой жирный зад, что очень скоро ганки бы вас за него взяли.
— Нечего меня оскорблять! — Изимов снова промокнул испарину. — Мне было приказано передать вам карточку со всеми возможными предосторожностями. И ни в коем случае не делать этого лично. Теперь все пошло к чертям. Вы знаете меня в лицо. Поэтому, пожалуй, я отдам ее, что бы мне ни грозило со стороны организации, все равно спрятаться от нее у меня нет никакой возможности.
— А что они вам сделают? — спросил Дункан. — Убьют?
Глаза Изимова вылезли из орбит, челюсть отвисла. Он бешено вращал глазами и молчал.
— Не понял, — сказал Дункан. — Что вы этим хотите сказать?
— Нет! Нет! Они не станут меня убивать! Но меня могут исключить или наказать еще как-то иначе. Я не знаю. Откуда мне знать, как они наказывают своих членов? Я изолирован. Контакт идет по цепочке — от звена к звену. Я ничего не знаю даже о тех, с кем виделся. И никогда я не встречался с ними ни у себя в магазине, ни тем более здесь, в своем доме. Если бы только не эта проклятая заваруха!..
— Но вы же добровольно вступили в организацию, — сказала Сник, — и, наверное, бывали на каких-то сходках, встречах, где могли тоже с кем-то познакомиться.
— Да, бывал. Но все они происходили в полутемной комнате. Все присутствующие были в масках, и даже голоса транслировались при помощи специальных аппаратов. До сих пор я был только на двух таких собраниях. Оба проходили в тренировочных залах, которые иногда используют как церковь или синагогу. Оба собрания длились не более получаса. Мы давали присягу… — Он достал еще один платок. — Кажется, я слишком много говорю. Стресс. Постараюсь быть посдержанней. Вы ведь не выдадите меня?
— Нет. Но только в том случае, если вы отдадите нам карточку, — сказал Дункан и посмотрел на Сник, словно пытаясь ей сказать: «Надеюсь, что остальные члены организации из другого теста».
Изимов достал из кармана кусочек плотного серого картона.
— Берите.
Дункан взял карточку, Сник и Кабтаб подошли поближе. В уголке пустого бланка был квадратик, очерченный толстой черной линией. Дункан приложил туда большой палец, и на карточке тут же проступил текст на английском: «ВАС СКОРО ИЗВЕСТЯТ».
— Что за ерунда? — сказал Дункан. — Мы же и так знаем, что с нами скоро выйдут на связь.
Он посмотрел на Изимова в упор:
— И за это мы рисковали своими жизнями?
— Не знаю, — сказал Изимов, отворачиваясь. — И знать не желаю. Пожалуйста, сотрите текст и верните карточку мне.
Дункан машинально выполнил его просьбу. Изимов еще раз протер карточку большим пальцем, чтобы быть абсолютно уверенным, что надпись не сохранилась, затем взглянул на стенные часы и тихо вздохнул: до того как лица его нежеланных гостей окончательно заживут и они смогут наконец-то уйти, оставалось еще минут пятнадцать.
— Это полный идиотизм, — сказала Сник. — Вся ваша организация — полные идиоты.
— Не говорите так. — Изимов поднял ладонь, словно хотел отбить ее слова, будто теннисный мячик. — Просто они очень осторожны. И, несмотря на это, они все же решили дать вам знать, что о вас не забыли. По крайней мере, я это понимаю так. Я не читал карточку, но по вашей реакции легко представить, что там было написано.
Кабтаб осторожно потрогал пальцем щеку под левым глазом: опухоль и краснота почти исчезли.
— Наш новый друг слишком нервничает. А то, что содержание карточки не очень ясно, еще не говорит о том, что вся остальная компания — стадо тупиц и кретинов, — проворчал он. — В любом случае нам не остается ничего, кроме как следовать предначертанным путем. Нам и уйти-то некуда. Где бы они ни были, этого нам не позволят.
— Уж будьте уверены, — сказал Изимов.
Больше они не разговаривали на эту тему и лишь перекидывались комментариями по поводу идущих новостей.
Сначала показали, как органики собирали бесчувственные тела в фургоны. Затем показали нескольких драчунов в районном участке. И, конечно же, не показали ни одного допроса. Их вообще никогда не показывали. То, что репортерам позволили все это заснять, свидетельствовало о том, что ганки расценивают это происшествие как простую массовую пьяную драку. Репортерам даже разрешили взять интервью у тех, кого уже отпустили из участка.
Репортер: Одну минутку, гражданин. Вы не могли бы представиться и сказать, в чем вас обвиняют?