– Данталион.
Мужчина скривил губы, подняв на Шераю насупленный взгляд. Будучи первосотворенным вампиром и их королем, он общался с коалицией чаще всего. Брал на себя всю тяжелую работу и позволял рассматривать себя со всех сторон, как экспонат в музее. Особенно в первые годы после Вторжения, как будто это он был неожиданным гостем в мире, который сильно отличался от Сигрида, и нуждался в тщательной проверке на верность. Шерая знала его так же хорошо, как Марселин и Стефан, – оттого и была уверена, что он выслеживал Махатса, сумасшедшего ублюдка, который ставил эксперименты на сигридцах, землянах и демонах, преследуя только ему известную цель.
Данталион ненавидел, когда кто-то лез в его жизнь, а в последнее время подобное случалось все чаще. Но еще сильнее он терпеть не мог, когда ему давали возможность, которую он давно ждал.
– Не представляю, зачем тебе Махатс, – пробормотал Данталион, пряча кулаки в карманы брюк, – но если я найду его – убью.
– Сначала он ответит перед судом.
– Преступление против коалиции Махатс совершил позже, чем разрушил мою жизнь.
Николас заинтересованно посмотрел на него. Данталион рыкнул, показывая клыки.
– Он ответит перед судом, – сурово повторила Шерая.
Должно быть, дельце и впрямь важное. Само преступление Махатса обеспечивало ему довольно жестокие наказания у фей, но раз уж Шерая говорит, что сначала будет суд… Что же такого важного всплыло и почему именно сейчас? Есть ли тут какая-то связь с беспорядочно открывающимися брешами по всему миру?
Впрочем, Данталиону это было не очень интересно. Этот мир – гнилое место, и защищать его стоило лишь потому, что иного пока не нашлось. Но будь воля Данталиона, он бы с удовольствием отдал Второй мир на растерзание демонов. Так же, как когда-то отдали его. Это было бы лишь малой платой за то, что пережили он и первые вампиры.
– Что вы обнаружили? – наконец спросил Данталион.
Шерая промолчала. Николас напряженно переводил взгляд с нее на вампира, пока не сообразил, что он – причина затянувшегося молчания.
– А я не уйду, – надувшись, произнес юноша.
– Тогда поговорим позже. Просто начинай искать Махатса.
– Мне нужно в Картахену, – напомнил Данталион.
– Но…
– В Картахену, – едва не прорычал он, чувствуя, как начинает по-настоящему злиться. – И мне нужны деньги. Много. Желательно все, что у тебя есть.
– И с чего бы мне давать тебе деньги?
– Я очарователен.
Для убедительности вампир даже улыбнулся. Шерая скривила губы.
– Мне нужна гарантия.
– Чего конкретно? Что я не потрачу все деньги на вино?
– Ах да, спасибо, что напомнил об этом. Теперь мне нужны две гарантии.
Данталион раздраженно выдохнул. Обычно ему нравилось, когда женщины с ним спорили и даже дерзили, но Шерая – это что-то с чем-то.
В обмен на знания о Махатсе Данталион выторговал себе достаточно денег. Бонусом шла метка из сигилов – стоило коснуться ее, и Шерая поймет, что он готов вернуться обратно через созданный портал.
Но Данталион не представлял, когда вернется.
В Картахену вампир явился вовсе не для того, чтобы покупать цветы и идти на кладбище. Но раз уж он здесь, следует навестить могилу семьи Гарсиа. И когда это он стал таким сентиментальным?
Данталион держался почти месяц. Появлялся в особняке Гилберта, только когда требовала ситуация. Через других узнавал, как справляется Марселин и не нужна ли ей помощь вампирского клана. Искал черт знает куда девшуюся Пайпер. Появлялся в местах открытия брешей, устранял демонов и следил, чтобы люди, ставшие случайными свидетелями, не сболтнули лишнего.
Данталион старался делать то же, что и всегда, но почему-то с каждым днем все чаще бесился из-за любой мелочи и все сильнее боролся с желанием просто поселиться у Гилберта, чтобы отваживать всех, кто обращался к Марселин.
– Хватит прятаться, – тихо произнес вампир, выдержав преследование целых две минуты.
Несколько секунд спустя раздались торопливые шаги. Николас догнал вампира и пошел рядом, стыдливо опустив глаза.
– Ну? – спросил Данталион.
– Что – ну?
– Зачем увязался?
– Говорил же – хочу Картахену посмотреть…
Мужчина фыркнул:
– Возвращайся назад. Я не собираюсь с тобой нянчиться.
– Я не ребенок! К тому же… ты не туда свернул.
Данталион резко остановился. Какая-то женщина врезалась ему в спину и разразилась гневной тирадой.
– Ты дважды свернул не туда, – очень тихо добавил Николас под суровым взглядом вампира.
– А ты знаешь, куда я иду?
– Знаю.
– Почему так уверен, что иду не туда?
– Магия подсказывает.
– Вот пусть твоя магия и устраивает тебе экскурсию, а я не вызывался. Все, кыш! – Данталион замахал руками, пытаясь отогнать мальчишку. – Отвали от меня.
И чего только этот крысеныш прицепился к нему? Будто мало в особняке Гилберта разных чудиков, которых можно доставать глупыми вопросами и нелепыми просьбами. Взять хотя бы того же Эйса, из-за которого у Энцелада скоро начнется нервный тик.
– Что-то шевелится! – крикнул Николас, когда Данталион, махнув напоследок, пошел дальше. – Магия… движется. Где-то здесь.
– Конкретней.
– Не могу. Ничего не понимаю. Но что-то чувствую.
– Здесь? В городе?
– Нет. На кладбище.
Вампир все-таки остановился и уточнил:
– Прямо сейчас?
– Нет, это было давно… Может, месяц назад. Сейчас что-то вроде отголосков. Но мне не нравится это чувство. Будто что-то, что есть на кладбище, среагировало на мощную магию извне.
Месяц назад были: бал фей, нападение на особняк Гилберта, мнимая смерть Стефана и пропажа Пайпер. Все эти события стали центром мощной магии, которая могла оставить след на чем-нибудь. Но разве маги не сказали бы, если бы почувствовали что-то странное?
– Это не что-то обычное, – словно прочитав мысли, произнес Николас. – Это как… как будто там был я. Или Пайпер. Ощущение сальваторского присутствия.
Данталион выругался, подбежал к мальчишке и схватил его за плечи.
– Перенеси нас туда, живо!
Николас пискнул и перенес, даже не формируя портала. Данталион впервые сталкивался с подобной магией: никаких очертаний дверей, за которыми видны другие места. Словно его на долю секунды разобрали на мельчайшие кусочки, а после все вернулось на свои места.
Вампир стоял напротив чистого серого камня, простого и неприметного, с четырьмя высеченными именами и одной общей фамилией. Даты добавили позже: Данталион помогал Марселин с этим много лет назад, когда вампиру не было еще и двадцати.
– Мамочки, – выдавил Николас, осторожно подходя ближе. – Гарсиа? Тут что… родные Марселин?
– Пасть закрой, – бросил мужчина, присев на корточки перед каменной плитой.
Он не чувствовал чужого запаха, только выжженную солнцем траву, где-то далеко перерытую землю и ненавистный ладан. Могильная плита выглядела целой, даже новой. Данталион провел пальцем по каждому имени, пытаясь отыскать хотя бы малейшую трещину, но ничего не обнаружил. Все было так же, как и всегда.
– Ты уверен? – спросил мужчина, бросив на Николаса предостерегающий взгляд.
– Сказал же, что нет. Это очень странное ощущение. Если бы я владел Временем, я бы смог понять, что здесь произошло, но…
Николас развел руками, выпятив нижнюю губу.
– Пайпер не была здесь, это я точно знаю.
– И я не был. Может быть, это… Ну, Иснан? – почти шепотом добавил Николас.
Данталион закатил глаза. Фройтер сказал: утверждать, что Иснан является сальватором, можно будет лишь в том случае, если он увидит это в глазах демона. То, что Иснан был одним из тех, кто убил Аннабель, не означало, что он стал пристанищем для Ренольда. В подобную теорию верили только безумцы, например, Эйс, который, очевидно, и рассказал об этом Николасу.
– Я передам Шерае, чтобы тут все изучили.
– Только не говори ей, что это я обо всем узнал, иначе она меня убьет.
– Мур и так тебя убьет, потому что ты опять сбежал.
– А ты ее обокрал! – возмутился Николас. – Зачем тебе вообще деньги?
– Чтобы откупиться от твоих идиотских вопросов. Возвращайся обратно, пока я не сообщил, что ты здесь.
Вампир закатал левый рукав, показывая сигилы на запястье. Глаза Николаса, засиявшие фиолетовым светом, в ужасе округлились.
– Я помог тебе! Если бы не я, ты бы так и бродил по улицам!
– О, умоляю, заткнись. Ты сорвал меня с места, а я даже не успел найти нормальные цветы…
– Цветы? Зачем тебе цветы?..
Данталион устало вздохнул. Эта неделя настолько отвратительна, что у него не было сил держать язык за зубами.
– А-а-а, – протянул Николас. – Ну, я могу перенести тебя туда и обратно.
– Вали к черту, – бросил мужчина, нахмурившись. – Когда коалиция сунется сюда, они выбросят цветы.
– Тогда я…
– Заткнись. Если хочешь прожить на пару минут дольше, перенеси меня в другое место.
Сальватор мгновенно просиял.
– О, это я могу! Куда угодно – только скажи! Я много где был и знаю…
– Сладости и выпечка, – выпалил Данталион и, дождавшись, когда до Николаса дойдет смысл сказанного, уточнил: – Мне нужны пекарни. Давай, ищи мне все.
Глава 2Этот сон был всегда тревожим чем-то диким
Марселин совершала ежедневную процедуру: проверяла состояние Стефана. И держалась из последних сил, чтобы не разрыдаться возле его кровати.
Смотреть на него – неподвижного, спящего – было выше ее сил. Каждый раз, пересекая порог спальни, девушка хваталась за глупую надежду: именно сейчас он проснется. Но Стефан не просыпался, и с каждым днем Марселин казалось, что его грудь поднимается и опадает все реже.
Неизвестность сводила с ума. Хотелось закрыть глаза, досчитать до десяти и понять, что она не в особняке Гилберта. Хотелось вновь изучать все уголки огромного дома Стефана, гулять в саду и изредка выбираться в близлежащее поселение. Хотелось просыпаться и знать, что ее ждет очередной урок магии и что Данте, возможно, соизволит помочь им с ужином. Она представляла себе это так часто, что, в очередной раз осознавая, насколько все изменилось за двести лет, едва сдерживалась, чтобы не закричать во все горло.