– Я так и знала, – ласково произнесла Ариадна. – Подумай, пожалуйста, над моим предложением. Мне бы не хотелось, чтобы ты лез в дела фей без объяснений.
Будучи одним из лидеров, Ариадна была обязана проследить за ситуацией и убедиться, что демоны не попытаются вновь открыть здесь брешь, и потому сделала шаг в сторону.
И упала.
Боль разрывала сердце и тело.
Ариадна завопила и прижала руки к груди. Все ее существо будто превратилось в хрупкий хрусталь, по которому побежали трещины. Она ломалась, ломалась и ломалась, рыдала во все горло и пыталась остановить неумолимо рвущиеся нити, тянувшиеся от Сердца фей к сердцу наследника.
Мир раскалывался на миллионы мелких частиц, пылал магией и хаосом, силой, неподвластной смертным, но открывшей секрет феям в глубокой древности. Мир распадался на несколько слоев: пока тело Ариадны кто-то придерживал, пока кто-то совсем рядом использовал магию, ее душа умирала в мучениях вместе с другой, совсем юной, и внутри ее вновь образовывалась пустота.
Нокс считал, что привык к потерям. Он был старшим, сильным, умным. Он умел ценить то, что имел, и тех, кого знал. Нокс никогда не забывал говорить другим наследникам, как гордится их успехами и как хорошо они работают на благо коалиции и всех фей, и не забывал чтить память ушедших. Каждый день он молил богов, чтобы там, где оказалась Мелина, его погибшая возлюбленная, она не знала страданий и боли. Каждый день он благодарил богов, что они не отняли жизни тех, кто был ему дорог.
Сегодня боги его не услышали. Возможно, они уже давно его не слышат.
Нокс вздохнул, проведя ладонью по лицу, и признался едва слышно:
– Я не знаю, что будет.
Изольда, вампирша, стоявшая рядом, лишь подняла бровь. Она возглавляла вторую группу, в которую входили вампиры и феи, вместе работавшие над поисками Хибая. Это было довольно смелым и опасным решением – позволить им работать вместе, но не зря на роли командиров были выбраны именно Нокс и Изольда. Нокс мастерски управлялся с чарами и знал, как завоевать чужое доверие, и как найти ответы там, где их тщательно прячут за сотнями учтивых фраз и завуалированных угроз. Изольда же была не столь общительна, и взаимопонимания у нее, как слышал Нокс, и того меньше, но она была убедительна, изобретательна и чрезвычайно умна. Ее решительность и даже агрессия, проявляющаяся не так часто, уже много раз спасали их жизни и приводили туда, куда нужно.
Ее группа оказалась на месте первой. Они разделились меньше часа назад, и за этот час в доме, спиной к которому они стояли, жизнь Ровены оборвалась.
– Она там уже давно, – наконец сказала Изольда, качнув в сторону дома темно-русой макушкой. – Запах просто отвратительный.
– Я говорил с ней утром. Она была… в порядке.
Как странно. Чуть больше двух месяцев назад они праздновали становление Ровены наследницей, семнадцатой из них. А сегодня их вновь шестнадцать.
Ноксу хотелось сжаться в комок и зарыдать. Он не любил показывать слабость, но сдерживаться, когда менее чем в десяти метрах лежит сестра по Сердцу, ее иссушенная оболочка… Нокс считал, что привык к потерям, но их число росло, а его сердце не склеивалось обратно.
– Там пахнет Хибаем, – добавила Изольда. – И кем-то еще. Что-то приторно-сладкое, как… гниющая плоть, подслащенная чем-то. Мерзкий запах.
Нокс прикрыл глаза. Он не желал подробностей, но он был здесь, отвечал за вверенных ему вампиров и фей, отвечал за Ровену, тело которой до сих пор не убрали – не раньше, чем королева увидит его своими глазами.
– Я не понимаю, зачем демонам это, – произнес Нокс, подняв голову к небу. Тучи висели совсем низко, должно быть, вот-вот начнется дождь.
– Убийства? Ради крови, наверное. В правильных руках любая кровь станет оружием.
– В их убийствах нет логики. Господин Илир, тот мужчина, которого нашел Диего…
– Джевел.
– Это еще не доказано.
– Всегда есть место для теории.
Нокс хотел ответить, но тело вдруг ощутило вспышку столь знакомой магии. Беро открыл портал в пяти метрах от них и сразу же отступил в сторону, низко склонив голову. Нокс бы последовал его примеру, выражая не только уважение, но и сожаление об утрате, однако взгляд его сапфировых глаз вцепился в лидера вампиров, на которого опиралась его королева. Даже в последние дни зимы королева выглядела так, будто собралась на прогулку в летнем саду: сегодня на ней было атласное платье с вырезом и объемными рукавами, темно-синий цвет которого делал ее аквамариновые глаза еще ярче. Но Нокс видел и то, чего никто бы не увидел: дрожь не от холода, а от страха и боли; мокрые дорожки на щеках; призрачная кровь, забрызгавшая собой все вокруг; следы от порванных нитей.
Оттолкнув от себя Данталиона, тут же оскалившего зубы, Ариадна быстро направилась к ним.
Каждый ее шаг был преисполнен грозности, величия и ярости.
Перебарывая дрожь во всем теле, Нокс выступил вперед. Он не стремился защищать Изольду, ведь знал, что она справится и без него, Ноксу куда важнее было показать королеве, что он рядом.
Сначала она была наставницей, а после и до сих пор, хоть и не любила этого признавать, матерью. Каждому она дарила внимание, любовь и знание. Каждый был частью ее сердца, и смерть каждого мучительно убивала ее.
Нокс сделал еще один шаг вперед. Многие говорили, что он ведет себя слишком вызывающе и позволяет себе вольности, за которые следует наказывать. Но именно Нокс стал первым учеником королевы Ариадны и наследником Сердца. Он, должно быть, был единственным, кто знал всю правду о наследниках сердца прошлого поколения: о Рогире, Одане, Эйлау и всех, кто участвовал в битве за Сердце фей.
Может быть, Нокс и позволял себе лишнего, но он никогда не позволял своей королеве нести груз страданий в одиночестве. Он обнял Ариадну, не обращая внимания на Данталиона и Изольду. Объятие длилось всего секунду, однако Нокс знал, что результат достигнут. Когда он отступил и поднял взгляд на королеву, она вновь была собранна и еще более величественна.
– Итак, – тихо, но властно произнесла Ариадна, скользнув вспыхнувшими глазами в сторону Изольды. – Ты первой нашла тело.
– Именно.
– И ты не знаешь, кто лишил мою милую стольких литров крови.
– Мы выслеживаем Хибая, полагаю, что он причастен.
– Хорошо. Тогда открой мне душу, чтобы я убедилась в этом.
Данталион мгновенно выскочил между Ариадной и Изольдой и прошипел в лицо королеве:
– Не смей даже думать о том, чтобы своей дрянной магией лезть в души моих вампиров! Если так хочешь покопаться в чужих секретах – пожалуйста, смотри в мою душу. Но моих вампиров не трогай.
Ариадна никак не отреагировала на это и просто прошла мимо. К дому, внутри которого все еще лежал истерзанный труп Ровены. Целую вечность Нокс стоял, боясь пошевелиться, а потом все же сдвинулся с места.
Почти сразу же, как искатели оказались в доме Альтана, он сказал им ничего не ломать, иначе они точно лишатся десерта, и занялся оказанием помощи Твайле и Николасу. Сальватор был крайне настойчив и едва не прятался, требуя, чтобы сначала помогли Твайле, и той пришлось согласиться. Соня понятия не имела, как это все происходило: Альтан сказал, что в процессе лечения демоницы будет участвовать очень много хаоса, и постоянно защищать искателей от его отрицательного воздействия ему будет сложно, так что лучше им пока смирно посидеть на мягком диванчике в гостиной. Напоминание повторилось спустя почти два часа, когда Альтан, ничуть не уставший, явился за Николасом.
На этот раз избавление от чужого хаоса заняло два дня.
Альтан объяснил это смешением магии сакри, чужого хаоса внутри Николаса и того, что изначально имелся внутри его организма. Взрывоопасная смесь, которая вполне могла убить сальватора, если бы тот продолжал применять магию сакри. По прошествии двух дней Николас выглядел значительно лучше, только был очень сонным и уставшим. Твайла сказала, что это вполне нормальная реакция организма и что Николасу нужно лишь хорошо отдохнуть, чтобы окончательно прийти в себя.
Альтан не пытался их убить или отравить, сдать другим демонам или отвести в предположительно существующий жуткий подвал с инструментами для пыток. Альтан предлагал им какое-то тосканское вино из числа лучших, следил, чтобы каждый попробовал ньокки, которые, по его словам, сегодня получились особенно вкусными, и ни на секунду не отвлекался на проницательный взгляд Сони, направленный на него. Он не скрывал своих черно-красных глаз, но рогов почему-то не было видно, как бы искательница ни всматривалась.
– Mer daran, – с улыбкой промурлыкал Альтан, посмотрев на нее, – пожалуйста, хватит пялиться на мои волосы. Уверен, у твоего парня они будут пошелковистее.
Соня оторопело моргнула. Твайла разразилась смехом и едва не расплескала вино – она единственная пила его, показывая, что всецело доверяет Альтану. Кит удивленно переводил взгляд с Сони на демона, а Алекс, кажется, чуть не подавился.
Перебарывая оцепенение и стараясь выглядеть максимально уверенной, Соня спросила:
– Что значит «mer daran»? Очень похоже на сигридское «mel deren».
– Эти языки развивались одновременно, ничего удивительного, что в них так много схожих слов.
Соня очень надеялась, что это просто совпадение. Ей бы не хотелось, чтобы Альтан называл ее mer daran, что было очень похоже на сигридское «милая» или «любимая». Причем обращался он так только к ней или Твайле, предпочитая называть Кита, Алекса и Николаса das darun.
– Это не ответ.
– «Mer daran» означает «нашедший место под солнцем», – улыбаясь, ответил Альтан и откинулся на спинку стула, сложив руки за головой. – Раньше демоны называли так тех, кто отбился от стаи, помечали, как изгоев и предателей. Но мы уже много лет называем так тех, кто, несмотря на весь этот непрекращающийся кошмар, научился жить с людьми.
– Если бы еще только люди научились этому, – пробормотала Твайла, зло покосившись на Кита.