– Я понимаю, почему ты называешь так Твайлу, – продолжила Соня. – Но я-то тут каким боком? Остальных ты называешь das darun. Как это переводится?
– «Сбившийся с пути», – с готовностью ответил Альтан.
– Ничего не понимаю, – пробормотал Алекс, и это были его первые слова за весь ужин.
– Еще поймешь, – продолжая сиять, произнес демон. – Малыш Нико сказал, что Рейна для того и взяла вас с собой – чтобы дать время на поиск.
– Но я не…
– А вот что насчет тебя… – демон перевел взгляд на Соню и добавил: – Ты уверена, что хочешь знать? Ответ может не понравиться.
– Мне не нравится, что нас втянули в какую-то ерунду. Спасибо, уж с переводом незнакомых слов я как-нибудь справлюсь.
Должно быть, она сказала что-то не то, или была чересчур дерзкой, или, наоборот, недостаточно напористой… Соня не знала. Альтан вдруг улыбнулся еще шире и будничным тоном, будто они обсуждали погоду, сказал:
– Судя по тому, что я вижу и чувствую… Да, все именно так, моя mer daran. Ты умерла еще во младенчестве.
Глава 10Пусть свет не видит моих черных и глубоких желаний
Сонал выглядела недовольной. Гилберт не знал, в чем крылась истинная причина: то ли завтрак недостаточно роскошный, то ли слуг не было, то ли Рокси Гривелли без умолку болтала о своем последнем поиске, в результате которого едва не погибла.
Впрочем, сейчас Гилберта меньше всего волновало недовольство Сонал. Он не любил ставить ультиматумы, но с принцессой пришлось: либо она каждый раз завтракает, обедает и ужинает с ним, либо и дальше сидит взаперти и ни с кем не общается. С того самого дня, как Гилберт впервые поговорил с ней, Сонал начала требовать больше: внимания, слуг, объяснений, подчинения. Больше всего, что только было во власти Гилберта. Когда он, должно быть, в сотый раз повторил, что хозяин – он, а не она, Сонал отказалась от еды. Тогда Гилберту надоело терпеть это, и Диона по его приказу едва ли не вытаскивала принцессу из комнаты и тащила в столовую.
Особняк превращался в сумасшедший дом, и Гилберт никак не мог этому помешать. Сонал была свято уверена, что раз Гилберт принял ее, то должен все свое внимание уделять только ей, и никому больше. Должен всегда быть рядом, объяснять ей устройство этого мира, помогать осваиваться и просто скрашивать времяпровождение своим присутствием. Гилберт этим и занимался, не имея возможности помочь коалиции по-настоящему. Он не был обязан постоянно любезничать с Сонал и делать все возможное, чтобы она была счастлива, но…
Коалиция нуждалась в людях. Демоны выползали из всех щелей. Эйс обрел магию. Ровену убили.
Голова Гилберта раскалывалась.
Сонал вдруг вскрикнула и подскочила на ноги. Великан вскинул голову, готовый к чему угодно, но увидел только черную треххвостую кошку, запрыгнувшую на стол.
– Ваше Высочество, – стараясь удерживать на лице учтивую улыбку, сказал Гилберт, – не нужно так пугаться. Это всего лишь драу.
– Какая разница, драу или нет? – возмущенно воскликнула Сонал, отряхивая рукав рубашки так старательно, будто он успел испачкаться. – Что эта дрянь здесь делает?
– Она вообще-то все слышит, – обиженно пробормотала Рокси, подзывая кошку к себе. – И она не дрянь! Ее зовут Салем.
Сонал взмахнула рукой, будто надеялась заткнуть Рокси. Гилберт едва подавил усмешку: Рокси Гривелли невозможно заткнуть даже старшим искателям, она всегда будет отстаивать свою точку зрения и не отступится, пока не достигнет желаемого.
– Вы издеваетесь надо мной?! – возмутилась принцесса, повернувшись к Гилберту с таким разъяренным взглядом, будто собиралась убить его голыми руками.
– Скажите мне, чем вы недовольны, Ваше Высочество, и я сделаю все возможное, чтобы исправить это. Однако, – быстро добавил он, когда Сонал уже хотела ответить, – вам следует принять во внимание тот факт, что я не намерен жертвовать удобствами моих дорогих гостей и крепкими дружественными отношениями, что установились между нами за эти годы, ради ваших минутных прихотей и капризов. Это Второй мир, Ваше Высочество, а не Лэндтирс, и я здесь король.
Хорошо, что Рокси не стала напоминать: никакой он не король. Его статус был мнимым, но необходимым, чтобы удержать под контролем не только тех людей, о которых некому позаботиться, но и самого Гилберта. Он даже не прошел Матагар и не имел права называться королем великанов, но, будучи единственным выжившим после Вторжения великаном, подобные тонкости волновали только его. Даже Стефан не высказывал своих мыслей по этому поводу.
Возможно, если бы Стефан сейчас был рядом, он бы придумал, как сгладить все острые углы и успокоить принцессу.
Если бы Стефан сейчас был рядом.
Успехов у Марселин не было. Она продолжала искать способ развеять сомнус, но теперь еще уделяла внимание и Эйсу – тот отказывался сообщать коалиции о том, что с ним произошло, пока не научится управлять открывшимся даром, – и Марселин взяла заботу о нем на себя.
– Вы меня даже не слушаете!
Гилберт встрепенулся и уставился на Сонал – она подошла почти вплотную и, кажется, действительно озвучивала свои претензии, которые он прослушал, погрузившись в мысли. С его стороны это было непростительным, но Гилберт до того устал, что вместо извинений улыбнулся и ответил:
– Вы учли, что я не намерен бегать за вами, как собачка?
– И вы еще называете себя королем! – процедила принцесса.
– А вы со мной не согласитесь? Рокси, разве я не король?
– Король, – буквально пропищала Рокси.
– Вот, Рокси со мной согласна. Почему же вы упрямитесь, Ваше Высочество? Вы же знаете, что я могу вам помочь, но лишь в том случае, если вы пойдете мне навстречу.
Коалиция нуждалась в Сонал, но принцесса, похоже, не нуждалась в них, раз продолжала упрямиться и строить из себя страдалицу.
Даже сейчас она с вызовом смотрела на Гилберта и будто ждала, когда он уступит, признает ее превосходство и откажется от своего. Возможно, в прошлом, еще в Ребнезаре, он бы так и сделал. Будучи ребенком, он восхищался не только ее красотой, но и умом, который она демонстрировала, прибывая к их двору. В те времена она сияла, будто была с ног до головы украшена золотом, и напоминала настоящую королеву, даже не принцессу.
Тогда Гилберт считал, что Фортинбрасу повезло, но брат объяснил ему, что Сонал не идеальна. Она умеет притворяться милой и любезной, умеет очаровывать всех и каждого, но она также умеет кричать так, что дрожат стекла в окнах, и бить слуг, посмевших ей перечить. Гвендолин, единственная принявшая Сонал достаточно холодно, повторно объяснила Гилберту, что Сонал лишь поддерживает образ любящей и заботливой принцессы. А потом, в день, когда двое сальваторов явились ко двору и сказали, что пришли за Третьим, он увидел, как Сонал сорвалась. Она кричала и требовала встречи с королем и королевой для подписания нового брачного договора, и Гилберт испугался. Ему было одиннадцать, и его вполне могли обручить с Сонал. Разница в возрасте принцессу абсолютно не волновала.
Возможно, в прошлом Гилберт бы и признал ее превосходство. Либо из-за того, что был ослеплен ее совершенством, либо из-за страха, который появился позже. Но Вторжение научило его не отступать даже в самых сложных и безвыходных ситуациях.
– Ваше Высочество, – старательно удерживая улыбку на лице, сказал Гилберт, – нам незачем спорить. Как насчет прогулки по моему саду? Уверен, вам…
– Свет Арраны не гаснет, – практически выплюнула Сонал, перебив его, и, развернувшись, стремительно вышла.
Уннер, которой Гилберт сказал все время быть рядом с принцессой, появилась будто из пустоты и тут же последовала за ней.
Слова Сонал продолжали греметь в ушах Гилберта.
«Свет Арраны не гаснет» – не только девиз рода Арраны, стоявшего во главе Лэндтирса, но и напоминание каждому сигридцу: люди из рода Арраны всегда знают правду. Это дар, священный и несгибаемый, благодаря которому суд Лэндтирса всегда считался самым справедливым во всем Сигриде.
Гилберт считал, что Свет Арраны был утрачен во Вторжении, но теперь не был в этом уверен. Он никогда не слышал, чтобы Сонал демонстрировала наличие столь уникального дара или использовала его, но, возможно, он был просто слепым и глупым, раз не замечал очевидного – он ведь даже не сразу понял, что при дворе Ребнезара Сонал притворялась.
Возможно, она притворялась и сейчас. Или же Свет Арраны действительно был в ее крови, и, следовательно, Сонал всегда узнает правду.
– Гилберт, – тихо позвала Рокси.
Он почти забыл о ее присутствии. Рокси молча указала на его тарелку, откуда Салем пыталась утащить кусочки десерта.
– Прекрасно, – вздохнул Гилберт, проводя ладонью по лицу. – Что еще она ест?
– Все, кажется. Один раз попыталась съесть руку Алекса.
– Объясни ей, чтобы она ничего в моем доме не портила. Я скажу Одоваку, что теперь у нас живет всеядная кошка, но если она хотя бы царапину оставит – я буду очень зол.
– Салем хорошая, – пробормотала Рокси, протянув к кошке руки и отодвинув ее от чужой тарелки. – Она же… Ее Высочество же не потребует выгнать Салем?
– Я ей запрещаю. Если Сонал будет хоть что-то говорить про нее, сразу же обращайся ко мне, – пробормотал Гилберт, посмотрев на Рокси. – Я разберусь, вот увидишь. Просто наслаждайся отдыхом и не забывай пить целебные отвары.
– Они мне больше не нужны! – горячо возразила девушка, прижав Салем к груди. – Я полностью выздоровела!
– Либо пьешь отвары, либо возвращаешься домой.
– Ладно, – быстро сдувшись, согласилась Рокси. – Не хочу домой, там сейчас очень пусто…
Гилберт едва не выпалил извинение за лишнее напоминание о том, что ее родители и один из старших братьев заняты важными поисками, а другой пропадает неизвестно где. Он мог, наверное, все же извиниться, но знал, что Рокси не настолько ранимая, чтобы нуждаться в этом. Тем более у Гилберта был другой вариант, который он откладывал из-за присутствия Сонал.
– Лука, – сказал он, прекрасно зная, что эльф, в какой бы части особняка ни находился, обязательно услышит его, – принеси, пожалуйста, то, что я просил подготовить.