– Твою же мать! – бросил Энцелад, когда Лукреция врезала ему по лицу. – Если ты не угомонишься, я тебя просто вырублю, – громко прошипел рыцарь, прижимая брыкавшуюся девушку к груди.
– Отпусти! Она там, отпусти!
Сердце Дионы почти сжалось. Шерая сказала, что на момент возгорания внутри здания были люди, но неизвестно, успели ли они спастись. Один человек, если верить магии, уже сгорел дотла. Несколько минут назад Салем – кошка, везде таскавшаяся за Рокси Гривелли, – юркнула в здание, будто хотела лично во всем убедиться. Знания Дионы в области магии и хаоса были значительно уже, чем у настоящих магов, однако она знала, что из такого пожара никому не выйти живым. И Салем, спустя мгновение появившаяся возле ее ног, только подтвердила это.
Заметив застывшую кошку, прижавшую все три хвоста к лапам, Лукреция истерично закричала.
Диона присела на корточки возле Салем и пробормотала:
– Ты нашла что-нибудь конкретное?
Кошка подняла голову и шевельнула хвостами, возле которых будто из пустоты появился пластиковый бейдж красно-желтого цвета. Сглотнув, Диона взяла его, удивляясь сохранности, отряхнула от пепла и сажи и прочитала имя, написанное на нем.
Лукреция затихла и выжидающе уставилась на Диону заплаканными глазами, кажется, она даже перестала обращать внимание на Энцелада, крепко державшего ее. Заметив, как брат медленно кивнул, Диона сделала неуверенный шаг вперед и тихо сказала:
– Мне жаль, но Ирен не выжила.
Лукреция всхлипнула и тяжело осела на землю. Энцелад отпустил ее. Диона не представляла, что делать. Она так часто встречалась со смертью, что привыкла к ней. Вторжение и коалиция научили Диону держать эмоции под контролем и жить с мыслью, что смерть всегда рядом. Рыцари, вампиры, искатели и эльфийские охотники погибали чаще остальных, ведь они всегда были в первых рядах и никогда не уклонялись от сражений. За двести лет Диона видела столько смертей, что они уже не должны были ее трогать, но почему-то это происходило. А ведь она даже не знала, кто такая Ирен.
Переборов себя, Диона протянула Лукреции бейдж. Маг вцепилась в него, прижала к груди и тихо заплакала, опустив голову.
– Они нашли источник, – отойдя вместе с сестрой в сторону, тихо сообщил Энцелад.
Диона обернулась к зданию и увидела, как огонь начал утихать.
– У тебя кровь.
Диона фыркнула, когда Энцелад провел рукой по ее виску.
– Я хочу пролежать в ванной сто часов, – пробормотала она, стараясь максимально расслабить свои напряженные мышцы, но при этом не упасть в грязь лицом.
– Ну-у, – протянула подошедшая Шерая, – попробуй. Завтра вы сопровождаете Гилберта на обед у принца Джулиана.
Диона тихо чертыхнулась и обернулась к магу. И как Шерая только умудрялась всегда выглядеть так идеально, будто только-только принарядилась? Не то чтобы Диона сильно хотела сражать всех красотой – стоит признать, что она была прекрасна даже в доспехах, залитых чужой кровью, – но Шерая всегда выглядела до того безупречно, что Диона начала задумываться о существовании какой-то скрытой и таинственной магии, поддерживающей лоск.
– Завтра? – проворчал Энцелад. – О боги…
– Еще и у принца Джулиана. Неужели мы сегодня не настрадались?
– Вы уже устали? – уточнила Шерая, собрав руки на груди. В левой руке Диона заметила смятый листок – наверняка письмо, в котором и говорилось о завтрашнем обеде.
– Да, мы устали, – ничуть не теряясь под ее суровым взглядом, ответил Энцелад. – Нас было слишком мало. Чудо, что никого не потеряли.
Обычно Энцелад не позволял себе спорить или высказывать недовольство. Еще с Кэргора он был тем самым командиром, который всегда держал на лице маску непоколебимой уверенности и спокойствия. И спорить с Шераей ему не было смысла – они находились на одной стороне и всегда действовали в первую очередь на благо своего короля и во вторую – на благо коалиции. Но сейчас он был прав.
Рыцари работали день и ночь, являясь не только к месту появления брешей, но и участвуя в поисках сальватора и демоницы (уже найденных), убийц короля Джевела и наследницы Ровены. Они, как и вампиры, почти не отдыхали, были везде и всюду, и даже еще совсем неопытные из рыцарей принимали непосредственное участие в делах коалиции. Энцелад никогда бы не позволил необученным соваться в пекло, но Фроуд, фактически являвшийся вторым командиром, не обладал той же стойкостью. Он был исполнительным, но ему не хватало сметливости Энцелада. Решения, которые он принимал, порой шли вразрез с теми, которые мог принять Энцелад. За последнюю неделю это стоило им жизней пятерых рыцарей, Фроуд же лишился двух пальцев на левой руке.
Энцелад лишь хотел получить гарантию, что пока они будут сопровождать Гилберта на некстати образовавшемся обеде у эльфийского принца, их людей не отправят туда, где они могут погибнуть.
Шерая ничего не сказала – обычно Энцеладу было достаточно взгляда, чтобы понять, согласна ли она с ним. Они давно научились общаться без слов, чего Диона никак не могла достичь с кем-либо еще, кроме Энцелада и Артура. Иногда она совершенно искренне не понимала, как ее брат, не такой уж и чуткий, примерно двадцать четыре часа в сутки и семь дней в неделю напоминавший скорее статую, чем живого человека, общался с людьми. Он даже с девушками флиртовал совсем не так, как его учила Диона.
– Обсудим это в особняке, ладно? Для начала закончим здесь, – наконец проговорил Энцелад, громко хрустнув шеей. – И сделай что-нибудь с Лукрецией.
Сердце Дионы сжалось еще раз, но разум оказался сильнее. Энцелад был прав: Лукрецию следует успокоить и увести куда-нибудь, если она не желает помогать. От тел демонов все еще нужно избавиться, барьеры и чары, отводившие чужие взгляды, снять, а после, изучив сгоревший магазин вдоль и поперек, сообщить о нем земным пожарным службам.
Диона знала процесс от начала и до конца: кому следует помочь, где проконтролировать, на кого прикрикнуть, чтобы не прохлаждались, с телом какого демона быть аккуратнее. Каждого следовало обезглавить, каждого маги осматривали и заключали, пригодна ли та или иная кровь для вампиров. Каждое действие, слово, использование чар было выверено до того идеально, что у Дионы уже давно не осталось никаких вопросов. Она послушно отрезала демонам головы, стараясь действовать так аккуратно, чтобы их черная ядовитая кровь не попала на открытые участки кожи, хотя ей безумно хотелось забраться в горячую ванну и пролежать в ней вечность. И чтобы кто-нибудь сделал ей массаж плеч. Это было бы просто замечательно.
Когда алое пламя взметнулось вверх, разом поглощая все трупы, Диона поняла, что это конец. Маг Йозеф с эльфами как раз закончили изучать сгоревший магазин, но ничего интересного там не обнаружили. Должно быть, бейдж с именем Ирен был единственной вещью, которую демоны почему-то решили пощадить.
Диону одолевало любопытство, но лезть с вопросами она не спешила. Несмотря на свое состояние, Лукреция помогала как могла: кому-то залечивала незначительные ранения, кому-то объясняла, что здесь находилось раньше. Изредка Диона находила ее среди своих товарищей, но замечала не столько рыжие волосы, сильно выделявшие девушку, сколько мокрое от слез лицо и окровавленный бейдж, который та ни на секунду не отпускала.
Подойдя к Энцеладу, Диона поставила локоть на его плечо и подперла щеку ладонью, всем своим видом изображая утомление.
– Завтра мы идем к принцу, – пробормотала она, надеясь, что никто, кроме брата, не услышит. – Будет ужасно, если случайно появится новая брешь и мы должны будем отправиться к ней?
– Ужасно, – согласился Энцелад, склонив голову так, чтобы касаться ее головы. – Но это всего лишь принц.
– М-да… Мне нужны ванна, вино и Артур.
– Милостивые боги, сохраните мою психику от вас, – проворчал Энцелад под нос, пихнув ее в плечо.
В ответ Диона попыталась со всей силы ударить его, но Энцелад перехватил ее кулак. Они никогда не дрались по-настоящему, не видя в этом смысла, но время от времени Диону охватывал детский азарт.
Они могли бы и дальше шутливо драться и игнорировать чужие взгляды, но Шерая, вновь подкравшаяся со спины, сообщила, что откроет им портал в зал Истины, а сама останется, чтобы помочь Лукреции и затем снять все барьеры.
В особняк они вернулись уже ближе к ночи – с учетом того, что от одной бреши они сразу же отправились к другой, день и впрямь казался долгим и очень тяжелым. Особняк впервые за последние месяцы стал шумным. Пару дней назад Николас и демоница показались на границе, и последняя заключила с Гилбертом сделку на крови. Теперь ни один человек, драу или иная сущность в этом особняке не имели права вредить демонице – Твайле, как представил ее Николас. В то же время Твайла не могла навредить им, но она, что ставило Диону в тупик, и не пыталась.
Демоница была в меру вежливой, любопытной и очень даже эрудированной. Гилберт, старавшийся контролировать каждый ее шаг, настоятельно рекомендовал Твайле разделить с ним трапезу, и за все это время демоница ни разу не пожаловалась на его холодность или угрозы, сквозившие через слово. Твайла игнорировала и настороженный взгляд Сонал, которая, однако, не стала возмущаться или истерить из-за присутствия демоницы, чем шокировала всех.
Дионе казалось, что она не видела чего-то очень важного, что где-то затерялся еще один кусочек пазла, но никак не могла понять, какой именно. Эйс стал магом и отныне тренировался не только с ними, но и с Марселин. Николас, Кит, Алекс и Соня, теперь необычно тихая и задумчивая, вернулись вместе с демоницей. Твайла, казалось, и не была темным созданием.
Но что Диона знала о темных созданиях на самом деле?
Она была отнюдь не наивной, чтобы безоговорочно верить каждому слову коалиции, и знала о существовании демонов, не вступающих в конфликты. Они с Энцеладом придерживались принципа приказа: если им прямо сказали убить тех или иных демонов, значит, они должны убить их. Если распоряжения не было и Энцелад говорил, что вмешательство не стоит того, они не вмешивались.