Фройтер не хотел говорить о магических книгах, потому что подобным вопросом Лукреция будто отрицала, что что-то случилось. Будто это не она явилась к нему посреди ночи и заявила, что не может спать в пустой квартире. Будто это не Лукреция не успела спасти девушку из землян, единственную, которую она могла назвать своей настоящей подругой.
– Некоторые из ребнезарской библиотеки, – все-таки ответил Фройтер, – некоторые я нашел уже здесь. Вон ту, в красной обложке, мне подарил Стефан.
Лукреция, глаза которой были красными от слез, а рыжие волосы спутаны, слабо улыбнулась. Возможно, не следовало говорить о Стефане, все еще погруженном в сомнус, – это наверняка напомнило Лукреции о смерти Ирен.
Раньше Фройтер ничего не знал об Ирен. Но ночью, когда явилась Лукреция, она вывалила на него все, что только можно. Фройтер знал дату рождения Ирен, ее любимые цвета и блюда, сколько времени ей требовалось, чтобы собраться с утра, какие книги она читала, какой алкоголь пила, как общалась с клиентами, какая раздражающая музыка стояла у нее на будильнике. Лукреция рассказала ему каждую мелочь о земной девушке, с которой не только работала вместе и снимала одну квартиру, но и дружила много лет, а потом разрыдалась, показав ему окровавленный бейдж с именем Ирен.
Нападение на ювелирный магазин могло быть как тщательно продуманным планом, так и чистой случайностью, и именно последний вариант пугал Фройтера сильнее всего. Согласно ему, Ирен не повезло, и она была в числе людей, погибших из-за случайности: они оказались на своем месте и занимались своими обычными делами, когда появились демоны.
– Погоди, это что, древние фейские письмена? – Лукреция поставила кружку на тумбочку и подняла одну из потрепанных книг. Ее окружали различные книги, свитки и почти рассыпавшиеся пергаменты, и Лукреция, судя по всему, планировала изучить каждую строчку, прежде чем вновь заговорить о том, что произошло вчера.
– Дай-ка мне.
Фройтер взял книгу, пролистал ее и нахмурился:
– Да, кажется, это они.
– Часто развлекаешься расшифровкой этого ужаса?
– Не поверишь, но в последний раз это было еще лет пятьдесят назад.
– И что ты сумел понять?
– Смело предположить, что я вообще помню.
Лукреция рассмеялась – тихо и напряженно, будто заставила себя сделать это. Посмотрев на Фройтера, она хотела что-то сказать, но ее прервал звонок в дверь. Он насторожился, но сделал шаг в сторону коридора, когда звонок повторился. Лукреция быстро поднялась с кровати и едва не побежала следом, но остановилась, стоило знакомой магии коснуться их. Выдохнув, девушка пробормотала:
– Надеюсь, ничего страшного не случилось.
Фройтер едва не начал молиться, прося богов смиловаться над ним, но, увидев на пороге квартиры Николаса и Соню, осознал, что его молитвы тщетны. Как будто судьбу можно обмануть. Он видел этот момент еще в прошлый визит Николаса, Твайлы и Кита.
Не успел сальватор открыть рот, как Фройтер жестом пригласил их внутрь и сказал:
– Я могу попробовать.
Николас широко улыбнулся и прыгнул к нему, крепко обнял, начав бормотать благодарности. Соня была куда более сдержанной и вежливой: переступив порог, она закрыла дверь, сняла обувь и легкое пальто, после чего кивнула Фройтеру, почти склонившись в поклоне.
– Итак, – он посмотрел на них, застывших на месте, – что именно вы хотите от меня?
Николас собирался ответить, но Соня его опередила:
– Я изучила всю доступную информацию о детях Фасанвест, их магии и правилах, которым они обязаны следовать, и нигде не нашла упоминания, что вам запрещено раскрывать прошлое.
Уголок губ Фройтера дернулся.
– Прошлое, значит.
– Прошлое, – подтвердила Соня. Она держала спину прямо, а руки – сложенными за спиной, но Фройтер прекрасно видел ее волнение, практически чувствовал его кожей. – Я готова взяться за любой поиск и выполнить любую работу. Если, конечно, вам это нужно. В ином случае я могу заплатить.
– Мне не нужны деньги, и поиска, который можно было бы поручить, тоже нет. Так почему я должен искать что-то в твоем прошлом?
– Но ты пообещал! – жалостливо выпалил Николас.
– Я сказал, что могу попробовать. Это не обещание.
Фройтер вообще-то не собирался отказывать. Ему были интересны личные причины, побудившие Соню обратиться именно к нему, а не к кому-либо другому. Хотя Фройтер подозревал, что Николас просто притащил девушку сюда, едва узнал, что она хочет узнать что-то из прошлого.
Что такого ужасного там может быть, раз требуется дитя Фасанвест? Обычно люди прекрасно помнят свое прошлое и не позволяют посторонним заглядывать в него.
– Nacido en la sangre, – вдруг сказала Соня, наконец посмотрев ему в глаза. – Вы знаете, что это?
Лукреция, до этого скрывшаяся в комнате, вышла в коридор и крикнула нарочито весело:
– Иди сюда, Нико, тут куча книг, которые я хочу изучить!
Ей не следовало стараться настолько сильно, что это становилось заметно каждому, но Лукрецию вряд ли можно было остановить. Если она все слышала и даже примерно поняла, о чем речь, то точно не станет мешать Фройтеру. Даже если он очень хотел, чтобы им действительно помешали.
Фройтер не хотел разбираться с прошлым Сони и тем, что в нем скрыто. Он хотел быть рядом с Лукрецией, чтобы точно уловить момент, когда тоска и горе вновь сожмут ей сердце, и помочь тем, чем только сможет.
Но Соня Кински, пришедшая к нему, – это проблема. Особенно когда она говорит о «рожденной в крови», а ее волосы красные, как самая настоящая кровь.
– Идем.
Гостиная впервые показалась ему холодной и пустой. Указав на квадратный стол, за который Соня послушно села, Фройтер быстро перенес лежавшие на нем бумаги и папки куда подальше.
– Итак, – проговорил он, садясь напротив девушки, – ты хочешь узнать, что было в твоем прошлом?
– В младенчестве, – уточнила Соня.
– Почему именно это время? Я уж подумал, что после эриама тебе напрочь отшибло память о земной жизни.
– Нет, это все я прекрасно помню. Но… – она замялась, сложив руки перед собой, и начала медленно перебирать пальцами воздух.
– Альтан сказал тебе, что ты умерла в младенчестве.
Соня резко вскинула голову, пораженно выдохнув.
– Я вижу этот разговор в твоих глазах. И если ты хочешь, чтобы я помог, то лучше говори прямо, а не заставляй меня вытягивать из тебя каждое слово.
– А что насчет оплаты? – неуверенно напомнила Соня.
– Давай договоримся так: я посмотрю, что мне откроется, а ты пообещаешь не болтать об этом на каждом углу и не рассказывать, кто заглянул в твое прошлое. Я и сам буду молчать. Рожденные в крови – это не милое прозвище, а, скорее, проклятие.
– Проклятие из хаоса? – не поняла Соня.
– Нет, не из хаоса. Это я образно. Однако то, что я могу увидеть, вполне может оказаться настоящим проклятием.
– Хорошо. Спасибо.
– Рано благодарить, я еще ничего не увидел. А если и увижу, тебе это не понравится.
Фройтер на секунду прикрыл глаза, пытаясь отговорить себя от участия в этом сомнительном деле, но отказ в помощи Соне был равносилен отказу Николасу. Может, они и не были слишком близки, но Фройтер хотел помочь.
Он вдохнул, выдохнул, открыл глаза и самым миролюбивым тоном, на который был способен, спросил:
– Где ты родилась?
– В Нью-Йорке.
– Ты уверена?
– Да, конечно.
Фройтер кивнул, посмотрев ей в глаза. Кажется, из-за этого Соне было максимально неловко, но прямо сейчас его волновало только прошлое, очень медленно выстраивавшееся перед ним.
– Где ты жила до того, как случился эриам?
– В детском доме.
– С какого возраста?
– Если верить записям, то с четырех.
– Мир тебя не отвергал?
– Верно.
– Значит, там должны были сохраниться записи о тебе… В каком возрасте случился эриам?
– В пятнадцать.
– При каких обстоятельствах? С подробностями.
Соня затихла, опустив плечи, и на секунду Фройтеру открылось то, что он так пытался увидеть: события, произошедшие с ней еще в младенчестве. Прошлое напоминало плотную пелену тумана, через которую виднелись лишь мутные, медленно движущиеся силуэты, но с каждым мгновением они становились четче.
– Я возвращалась с дополнительных занятий, – тихо начала Соня, наверняка даже не догадываясь, что с каждым ее словом Фройтер видел все больше. Прошлое смешивалось: то, что случилось десять лет назад, и то, что произошло совсем недавно, сливалось в один поток воспоминаний, который Фройтер старался разделить. – Я всегда сокращала путь через ту улицу, из-за круглосуточных магазинов там всегда светло и… Не знаю почему, но там были демоны. Демоны и Данталион.
Это длилось лишь мгновение, но Фройтер увидел все так, будто в тот момент сам был на месте Сони, практически почувствовав, как сильная рука сжимается на его шее, а красные глаза горят во тьме.
– Он принял меня за демона. Тогда и случился эриам.
– Почему он остановился?
Фройтер не узнал собственного голоса. Сидящая перед ним Соня все чаще растворялась в образах своего прошлого, и ее голос начинал звучать будто из-под воды.
– Не знаю. Но когда прибыли искатели и маги, он уже не пытался убить меня. Он будто забыл обо мне.
– Что было потом?
– Зал Истины, Орден и мистер Сандерсон. Он сказал, что у меня была истерика, но я этого не помню.
– Самая обычная реакция для землян, прошедших эриам. Ты тогда все еще жила в детском доме, да? Кто забрал тебя оттуда?
– Мистер Сандерсон. Он сказал, что все решил и мне больше не нужно возвращаться туда.
– Ты решила остаться в Ордене?
– Да. Не знаю почему. Я, кажется, тогда вообще не соображала.
– Охотно верю.
Хоть это произошло не в младенчестве Сони, Фройтер уже видел нить связи, протянувшуюся через всю ее жизнь. Ту самую, которую в одно мгновение распознал Данталион и которую упустил, стоило магии и хаосу вновь прийти в равновесие и надавить на него, вынуждая потерять интерес к Соне.