«Помоги ей», – упрямо повторил Ренольд.
– Она же жива, в чем проблема?
«Огради ее от хаоса».
– Задолбал уже! – раздраженно бросил сальватор, резко выпрямляясь. – Если так хочется, найди способ помочь ей самостоятельно, но меня не втягивай. Что, не можешь? – тут же уточнил Иснан, изобразив притворное удивление. – Какой кошмар… Что же ты так ослаб? Может быть, думаешь, что сумеешь защитить и девчонку, и Четвертого?
Ренольд не ответил, и Иснан воспринял молчание как знак согласия. Это было так очевидно, что даже смешно: сакри все еще пытался защитить Четвертого и Рейну, подавляя связь между сальваторами только ему известным способом. Но если бы он все же попытался помочь искательнице, велика вероятность, что Иснан наконец ощутил бы эту связь и смог выследить Четвертого.
Каким бы благородным себя ни выставлял Ренольд, он, разумеется, предпочел бы, чтобы умерла искательница, а не сальватор Рейны.
Почему сакри пытается помочь ей, а не Иснану, своему сальватору?..
Ренольд никогда не говорил об этом. На все вопросы демона у него был лишь один ответ: «Думай. Все ответы давно перед тобой», а каждый день напоминал борьбу. Ренольд мог говорить, не умолкая ни на секунду, и всегда загадками, которые демону не удавалось разгадать. Мог молчать дни и недели, и если поначалу Иснан наслаждался тишиной, то постепенно она стала нервировать. Ренольд, если хотел, наблюдал за ним с какой-нибудь зеркальной поверхности, но никогда не являлся во плоти.
Сакри делал все возможное, чтобы вывести демона из себя. И иногда у него получалось, но только не сегодня: Иснан был уверен в себе и знал, что не станет помогать искательнице. Если ее тело и впрямь настолько слабо, что не выдерживает магии и хаоса, то пусть оно обратится в прах.
«Иснан», – устало повторил Ренольд.
Подвальная дверь громко заскрипела. По лестнице вытянулась тень, в ноздри ударили знакомые запахи. Иснан повернулся, готовый к очередным нотациям Маракса за то, что он находится здесь. Но демон лишь скользнул по нему ленивым взглядом, впустил в подвал двух демонов и одного мужчину, старательно протиравшего очки на ходу, и ушел, ничего не сказав.
– Пора переходить к новым подопытным! – воодушевленно произнес мужчина, подойдя к границе сигилов вокруг искательницы. – Мальчики, перенесите ее в комнату, о которой я говорил. Вторую тоже. Я займусь ею позже.
Иснан бросил косой взгляд на Твайлу: учитывая, что Хибай уничтожил ее рога почти под корень – и неизвестно, смогут ли они когда-нибудь восстановиться, – демоница держалась просто отлично. Большую часть времени она была без сознания, но изредка открывала глаза и, как слышал Иснан, грозилась убить каждого, кто к ней подойдет.
– Я сообщу, когда появятся первые результаты, – добавил мужчина, когда двое демонов практически синхронно приблизились к искательнице.
– Что конкретно ты собираешься с ними делать?
Мужчина посмотрел на Иснана и, поджав губы, покачал головой:
– Госпожа просила молчать об этом. Но уверен, что она потом обо всем расскажет.
«Если посчитает нужным, – неожиданно вмешался Ренольд. – Ты у нее не в фаворитах».
«Заткнись», – ответил ему Иснан, а вслух сказал:
– Не убей их раньше времени.
– Я бы никогда не позволил себе такого, – почти благоговейно пробормотал мужчина.
– Что ж, рад это слышать, – демон развернулся, спрятав руки в карманы брюк, и бросил через плечо: – Не переводи материал зря, Махатс, иначе в следующий раз я не стану рисковать и тащить тебе новую подопытную крысу.
Об инциденте, произошедшем двадцать восьмого марта, знала практически вся коалиция. К счастью, никто так и не узнал точно, ради чего Себастьян и Зельда вообще сунулись на тот аукцион, но слух о том, что они составили какой-то план, который провалился, распространился достаточно быстро.
Казалось, что каждый, с кем пересекался Себастьян, осуждает его за бездействие. Пока искатели и вся коалиция день и ночь работали, он ничего не делал. Но не говорить же каждому, что он помогает коалиции из зала Истины и уже знает, какие поиски возьмет, когда Марселин решит, что он полностью здоров.
Сильнее всего пострадала рука – первой помощи от Зельды было достаточно, чтобы немного унять боль и ограничить распространение хаоса, попавшего в организм, но требовался серьезный осмотр целителя. Себастьяну пришлось довериться Марселин: она вправляла ему кость и вливала столько отваров, что Себастьяна едва не начало тошнить. Марселин сделала все, что могла, но сказала, что шрам останется. Себастьяну было плевать. Хаос больше не пытался отравить организм, и этого было достаточно.
После этого, с перевязанной рукой и ногой, на которую даже не мог нормально наступать, Себастьян предстал перед принцем Джулианом, который сообщил, что теперь поисками Иснана, Маракса и Хибая, потенциальных виновников смерти Джевела, занимается коалиция, а Себастьяну и Зельде не следует вмешиваться до тех пор, пока к ним не обратятся напрямую. Их поиск был завершен, и теперь попытки добраться до демонов могут считаться нарушением правил и клятв. Только официальные поиски, одобренные Орденом. Только та работа, за которой может проследить коалиция.
Себастьян чувствовал себя максимально бесполезным. Марселин сказала, что ему следует полностью восстановиться и только потом вновь браться за работу, с чем согласились Джонатан и родители, но искатель не мог сидеть на месте. Он хотел понять, почему демоны напали на место проведения аукциона, какие цели преследовали и куда забрали Соню.
Алекс с ним почти не разговаривал, любые попытки Себастьяна объяснить, что сейчас он ограничен в возможностях и не может полноценно заняться поисками Сони, встречались со скептическим взглядом.
Он впервые с этим столкнулся. Алекс всегда знал, когда Себастьян прав, и прислушивался к нему. В свою очередь Себастьян вовремя реагировал, если видел, что Алексу становится хуже, и делал все возможное, чтобы помочь брату.
Но сейчас все, что он делал, так это ждал: когда перестанет хромать и наконец сможет нормально ходить; когда Марселин скажет, что можно браться за поиски; когда Зельда перестанет надоедать ему всякой чушью.
Обычно искатель забывал о поиске сразу же после его завершения и брался за следующее дело, но только не в этот раз. Навязчивые мысли не отпускали. Себастьян почти не спал, мало ел и с трудом заставлял себя глотать отвары, приготовленные Марселин.
Зельда не помогала: то появлялась, то исчезала, но одинаково досаждала своим присутствием. Теперь, когда им не нужно было работать вместе, эльфийка могла делать все, что придет в голову, но она продолжала делать вид, будто они одна команда. Не ограниченная правилами Ордена, Зельда искала правду своими способами, но успеха не добивалась. Себастьян предпочел бы, чтобы она оставила его в покое, но вместо этого внимательно слушал все ее отчеты, запоминал, задавал вопросы. Это будто вошло в привычку, и Себастьян не понимал, хорошо это или плохо.
Казалось, сегодня все собрались в зале Истины – в просторной гостиной, где искатели чаще всего просто отдыхали, и пялились на него. За час Себастьян поймал на себе так много взглядов, что просто устал отвечать на каждый. Рука протестующе ныла от напряжения, и Себастьяну пришлось отложить отчеты, снять повязку и на глазах у всех нанести мазь, – и его это даже немного взволновало. После этого на него почти не обращали внимания.
Всего лишь искатель, отлынивающий от работы. И не важно, что раненый.
Себастьян не заметил, как задремал. Кто-то едва ощутимо пнул его ногу, и он едва не дернулся, но, услышав низкий смех Паскаля, только нахмурился.
– Очень смешно, – пресно отозвался Себастьян, посмотрев на все еще смеющегося искателя. – Я даже забыл посмеяться.
– Просто хотел подбодрить нашу легенду, так скоро вышедшую на пенсию, – с притворным чувством восхищения ответил Паскаль, падая в кресло напротив. – Чем занимаешься в свободное время? Кроссворды отгадываешь? Ухаживаешь за садом?
– Конечно. Уже придумал, где закопаю тебя.
Паскаль вновь рассмеялся, но больше ничего не сказал. Он выждал несколько минут, будто собираясь с мыслями, и все же произнес:
– Твой отец вернулся.
У Себастьяна дернулся глаз.
– И ты говоришь об этом только сейчас?
– Ну… Он не в настроении.
– Он не в настроении с десятого октября тысяча девятьсот девяносто восьмого.
Хотя, может, и с января того же года. Возможно, Себастьян не угодил отцу еще до рождения.
Паскаль приподнял уголки губ в неуверенной улыбке, а Себастьян молча собрал все отчеты, не решаясь оставить их под вниманием искателя, и поднялся на ноги – правая мгновенно отозвалась глухой болью.
– Удачи! – бросил в спину Паскаль намного громче, чем, наверное, планировал. – Когда я сказал, что он не в настроении, я и имел в виду, что он совсем не в настроении!
Кабинет Августа находился не так уж и далеко, но дойти до него, не растеряв стопки отчетов и остатки достоинства, было сложно. Но Себастьян справился. Не обращал внимания на косые взгляды, не замечал напряжения во всем теле, игнорировал тупую боль в правой ноге и онемение раненой руки. Не так уж и страшно, если представить, что ожидало дальше.
Искатель постучался исключительно для приличия и, не дожидаясь ответа, вошел в кабинет. Обычно аккуратное, даже педантично обставленное помещение за последние месяцы превратилось в захламленное место, требующее тщательной уборки. Картонные коробки со старыми делами; на полках скопилась пыль; стол завален бумагами и картами.
Прямо напротив Августа Гривелли, сидевшего за столом, застыли четверо молодых искателей.
Себастьян оставил дверь открытой, положил отчеты на ближайшую полку и бросил искателям:
– Свободны.
– Не указывай им, – строго заметил Август, нахмурившись. – Мы, если ты не заметил, разговариваем.
– Я вас поздравляю и желаю долгих лет жизни в честь такого удивительного события, – саркастично заметил Себастьян, складывая руки на груди, – ведь разговор – это именно то, на что ты совершенно не способен. Но раз уж ты сегодня бьешь рекорды, поговори и со мной.