Если Третий откроет душу, она увидит все: то самое празднество у фей, на следующее утро после которого началось Вторжение; само Вторжение и попытки Фортинбраса защитить север; множество смертей. Она увидит Дикие Земли от начала и до конца, каждый день, который Третий провел в безумстве, когда о нем заботились сначала Клаудия, а после и Магнус.
Она увидит Магнуса, его улыбку и смерть, разорвавшую Фортинбрасу сердце. И Розалию, добровольно отказавшуюся от хаоса и расставшуюся с жизнью ради того, чтобы спасти его.
Фортинбрас даже не пытался скрыть, что чувствует себя напуганным. Посмотрев на Пайпер, он замер, надеясь, что одного взгляда на нее хватит, чтобы напомнить себе, ради чего он затеял весь этот спектакль. Первая яростно мотала головой и требовала, чтобы он не соглашался. Даже когда принц Джулиан напомнил ей, что решение исключительно за Фортинбрасом, она неустанно повторяла, чтобы сальватор даже не думал открывать Ариадне душу.
Но он должен был. Ради своих кертцзериз.
– Я лишь прошу говорить вас только о том, что действительно важно, – наконец произнес он, переведя взгляд с Пайпер на улыбнувшуюся королеву Ариадну. – Только правду.
– Зависит от того, что я увижу.
– Смерть, Ваше Величество. И если вы готовы к ней, пожалуйста, смотрите. Я открою вам душу.
Пайпер громко ударила ладонью по подлокотнику. Или по ограждению. Может, даже по плечу Николаса, который был рядом. Фортинбрас не знал, но звук был такой, будто что-то сломалось.
Корона великанов исчезла из его рук. Гилберт сердито нахмурился и повелительным жестом отогнал рыцарей, все еще стоявших между ними. Подошедшая королева Ариадна, казалось, ничуть не волновалась из-за отсутствия кандалов у Фортинбраса. Аквамариновые глаза феи на мгновение стали ярче. Третий сглотнул, вспомнив, как Башня без остановки воссоздавала празднество при Ребнезарском дворе, где он танцевал с Гвендолин. В первый раз ее платье было аквамаринового цвета, а он подумал, что это бирюзовый.
Фортинбрас ощутил, как чары постепенно охватили его, лишив способности двигаться, связно мыслить и даже дышать. Зал суда и люди, в руках которых была его жизнь, исчезли. Вокруг была только темнота, нападающая снова и снова, будто голодный зверь, рвущий его на кусочки.
Страх, боль, чистое безумие – то, из чего состоял Фортинбрас после Вторжения. Он дотла выжег Инагрос и от Башни, где его держали долгие месяцы, не оставил даже камня, но действовал, не осознавая этого. Дикие Земли пытались убить его, и он убивал их в ответ. При встрече с Клаудией он едва не принял ее за тварь, а она врезала ему по лицу ножкой от кресла с такой силой, что он ошарашенно смотрел на нее почти десять минут.
Каждый день, который Фортинбрас помнил, проносился перед ним меньше, чем за секунду. Все слова, которые он слышал, каждое из чувств, которое охватывало его. Фортинбрас видел, из какого безумия и отчаяния его вытаскивали Клаудия и Магнус; как возрождалась Омага, а Киллиан первые месяцы буквально ходил за ним по пятам; как он нашел способ склонить Катона к сотрудничеству и даже создал клятву, связавшую их; как он сопроводил Стеллу в Омагу, где она решила остаться вместе с ними; как в землях Энтланго он уничтожил Башню, в которой находился Эйкен.
Королева видела каждый его день, будто пролистывала книгу. Фортинбраса едва не трясло от боли. Двести лет пролетели всего за несколько секунд, и в воспоминаниях стала все чаще появляться Пайпер. С каждым днем ее становилось все больше, и как бы сильно Фортинбрас ни пытался сбросить чары королевы, у него ничего не получалось. Он не мог объяснить желания скрыть, как часто Пайпер была рядом и как много она для него значила, и не мог не признать, что с каждым воспоминанием ему становилось легче.
Оказывается, все это было реальностью: прогулка по Омаге, празднество, небесные киты, проклятие, разорвавшее ему спину. Пир у фей, яхади и крамольные мысли, которые никак не оставляли его. Поцелуй, вскруживший голову, и ее слова о том, что она просто захотела поцеловать его.
Элементали великие, это было по-настоящему, и Фортинбрас хотел, чтобы это повторилось. Хотел коснуться теплой, как солнце, кожи Пайпер и почувствовать вкус сладости на ее мягких губах.
Фортинбрас мотнул головой, и зал суда вдруг вернулся. Исчезли картины прошлого, легионы, которые он пытался сдерживать, реки крови, города и поселения, построенные на костях. Исчез момент, когда Пайпер первой поцеловала Фортинбраса. Воздух трещал от магии и чар.
Фортинбрас еще раз осторожно оглядел зал, людей, смотревших на него, отшатнувшуюся королеву Ариадну, Гилберта. И Пайпер.
Боги, она стояла прямо перед ним. Вместе с Николасом, который выглядел так, будто вот-вот расплачется.
– Покиньте зал суда, – приказала королева Ариадна. – Все, немедленно!
– Вы издеваетесь?! – возмутилась Пайпер, резко обернувшись к ней. – Никуда я не уйду!
– Ты желаешь принести клятву на крови вместе с ним? Хорошо, моя милая, пусть будет так.
– Что? Нет, погодите…
Фортинбрас кожей ощущал всеобщее волнение, лишь возраставшее с каждой секундой. Королева могла быть требовательной в мелочах, но если она заговорила о клятве, значит, увидела все, что ей было нужно. Судя по лицу королевы Ариадны, ей совсем не понравилось сокрытое в его душе, но ей требовалось еще. Без посторонних глаз и ушей. Без сальваторов и лишних свидетелей.
– Оставьте нас, – требовательно повторила королева. – Сейчас же.
Пайпер вцепилась в руку Фортинбраса так, что ему показалось, будто кости хрустнули.
– Вы его и пальцем не тронете, – угрожающе произнесла сальватор.
– Если ты не желаешь принести клятву на крови вместе с ним, немедленно покинь зал.
– Но вы не можете просто… – неуверенно начал Николас.
– Могут, – перебил его Фортинбрас. – Если это действительно клятва на крови, то в их же интересах, чтобы все прошло без происшествий. Ни угроз, ни случайных убийств. Вы увидели то, что хотели, Ваше Величество? Вы увидели правду?
– Покиньте зал, – не моргнув и глазом, повторила королева.
Другие лидеры коалиции с ней не спорили, даже вопросов не задавали. Молчаливые наблюдатели – тоже. Фортинбрас смотрел перед собой и старался как можно меньше обращать внимания на Джонатана из семьи Сандерсон, пытавшегося увести Пайпер. Третий ненавидел себя за то, что хотел, чтобы она осталась, но и не хотел, чтобы она видела весь ужас, который задумала королева Ариадна. Поэтому, удерживая на лице уверенную улыбку, обратился к Пайпер и Николасу:
– Все будет хорошо. Пожалуйста, подождите, пока мы закончим с клятвой. Это недолго. Я справлюсь, – понизив голос, добавил он. – В конце концов, я все равно сильнее.
Это было ложью лишь отчасти. Магии в этом мире было так много, что после стольких лет ограничений она могла свести его с ума.
Пайпер не сдавалась до последнего – он видел это по ее глазам, постепенно становившихся все ярче. Но в какой-то момент свет магии погас, и она покорно кивнула, опустив плечи. Джонатан мгновенно взял ее под руку и быстро повел к выходу. Николас, неуверенно потоптавшийся на месте еще несколько секунд, сделал шаг вперед и исчез, будто его и не было.
Фортинбрас оглядел опустевшие места, где еще минуту назад сидели наблюдатели, и наткнулся на сосредоточенный взгляд эльфа Йозефа. Массивные двери хлопнули. Значит, остались только лидеры коалиции и маги. Даже рыцари вышли.
– То, что я увидела… – начала королева Ариадна и практически сразу же замолчала, посмотрев на него замутненными глазами. – Волнующе. Пугающе. Невозможно. Вот как это было. Мои чары никогда не лгут, но и ты…
– И я не лгу, – послушно согласился Фортинбрас.
– Твой грех не исчез, Третий сальватор. Однако я позволю тебе прожить чуть дольше, чем ты того заслуживаешь.
Не успел Гилберт возмутиться, как Фортинбрас добавил:
– После еще нескольких исследований моей души, я полагаю.
– Это необходимая мера.
– Прекрасно понимаю и потому готов оказать вам содействие. Но не забывайте: я пообещал, что это ненадолго.
Гилберт громко скрипнул зубами. Данталион, лениво развалившись на своем месте, переглянулся с принцем Джулианом. Сонал внимательно изучала Фортинбраса и ловила каждое его слово, тогда как светловолосый мужчина, имени которого не было в памяти Пайпер, просто наблюдал за действиями королевы Ариадны.
– Я рада, что мы друг друга поняли, – сказала она, растянув губы в хищной улыбке. – Но прежде чем мы начнем, я хочу, чтобы ты сделал кое-что. Согласишься – и сформируешь клятвы так, как тебе нужно.
Фортинбрас даже бровью не повел. Ариадна не могла поверить ему так скоро и так просто, – он чувствовал непередаваемый запах отчаяния и злости, окутавший ее, – но и не могла отрицать увиденное.
Поэтому Фортинбрас не посчитал нужным отвечать. Королева и так прекрасно знала ответ, как и все, кто сейчас наблюдал за ее действиями, знали его.
– Я рада, что мы друг друга поняли, – медленно, будто смакуя каждое слово, повторила королева Ариадна. – И я рада, что ты готов идти на сотрудничество, Третий сальватор. А теперь покажи нам шрамы на своей спине.
– Пайпер, пожалуйста, – уже со злостью повторил дядя Джон. – Пайпер!
– Что? – огрызнулась она, резко обернувшись к нему.
– Пожалуйста, позволь Марселин осмотреть тебя.
Сама Марселин, которая, как оказалось, все это время находилась в зале Истины вместе с Эйсом и Китом, уговаривала ее принять помощь с той самой минуты, как они покинули суд. Но Пайпер не соглашалась – уже исключительно из упрямства, которое только возрастало с каждой секундой.
– Сила уже излечила все раны.
– Но я должна… – начала Марселин, но дядя Джон ее перебил:
– Твоя одежда в крови, Пайпер. Меня это пугает. Пожалуйста, пусть Марселин осмотрит тебя, пока есть время. От того, что ты тут ходишь и переживаешь, легче тебе не станет.
– Ты за меня переживаешь или за себя? Может, за Эйса? Я в порядке, правда, – торопливо ответила Пайпер, сумев выдавить улыбку. – Если я здесь, значит, я в порядке, верно? Все хорошо. А это… – она рассеянным движением указала на свою одежду и нервно рассмеялась: – Пустяки, расслабься.