Наверное, дядя Джон ей не поверил, как и Марселин, напряженно переглянувшаяся с Китом. Эйс, кажется, вообще выпал из реальности и ничего не слышал, только смотрел пустым взглядом перед собой. Неужели она выглядела настолько сумасшедшей?
Пайпер не знала и боялась спрашивать. Что, если на самом деле они не выбрались из Башни? Что, если Карстарс и Гасион нашли способ залезть к ним в головы и теперь показывали худший сценарий? Что, если Третий не выйдет из зала суда?
Она вновь повернулась к дверям, но те были закрыты. Использовать Силу сальватор не решалась, боясь, что та выйдет из-под контроля. Пайпер чувствовала слишком много всего – и при этом совсем ничего, что пугало сильнее. Разве она не должна ощущать хоть какие-то эмоции Третьего? Она с каждой секундой все лучше чувствовала Николаса, беспокойно прыгавшего с места на место, но не Третьего.
– Сколько можно? – пробормотала она, обойдя вокруг дяди Джона в сотый раз. – Почему так долго? Я ничего не чувствую… Это же ненормально!
– Я, кстати говоря, тоже, – влез Николас, выпрыгнув перед ней. – Так быть не должно. Может, Арне, как и Ренольд, умеет подавлять связь?
– Зашибись! – Пайпер вскинула руки. – Еще и Ренольд, а с ним Иснан… Господи, зачем ты мне о них напомнил?
Николас втянул голову в плечи и виновато уставился на нее. Пайпер мгновенно ощутила острое желание обругать себя или удариться головой о стенку. Может, хоть так до нее дойдет, что срываться на Николасе не стоит. Он ведь хотел помочь. Даже не зная Третьего, Николас был готов заступиться за него. Пайпер следовало быть более вежливой с ним хотя бы за это, но она не могла.
Ей было страшно. Сколько уже прошло с тех пор, как королева Ариадна выставила всех из зала? Точно больше часа, а для Пайпер – вечность. Если так и дальше будет продолжаться, Сила точно вырвется из-под контроля.
– Почему так долго? – повторила Пайпер, начав беспокойно дергать цепочку кристалла. – Сколько он там клятв приносит? Миллион?
Дядя Джон устало вздохнул. Внезапно шума в зале стало намного больше. Пайпер испуганно огляделась, сжав кулаки, но увидела только уйму незнакомых людей, наблюдавших за ними. Всего лишь случайные искатели, рыцари, вампиры, оказавшиеся в зале Истины. Слухи, должно быть, удавалось сдерживать лишь пару часов, но теперь вся коалиция знала, что Третий вернулся. И те, кого Пайпер видела сейчас, хотели убедиться в этом лично.
– Только этого не хватало, – раздраженно пробормотал Джонатан и, обернувшись к кому-то, почти крикнул: – Себастьян, пусть наши уходят.
Двери громко скрипнули, и все присутствующие разом затихли. Пайпер не успела даже обернуться – услышав, как Марселин озадаченно пробормотала:
– Не то, что я ожидала.
Пайпер во все глаза уставилась на Третьего, вышедшего из зала собраний. Судя по уверенной и даже дерзкой улыбке, которую он продемонстрировал каждому из рыцарей на посту, Арне взял контроль над телом. Это подтверждало и то, что Третий совершенно спокойно шел в их сторону без рубашки, демонстрируя крепкие мышцы и огромное количество шрамов.
– О боже… – выдохнула Пайпер.
Третий остановился, развернулся лицом к залу собраний и низко поклонился. Не с уважением, как Пайпер ожидала от него, а с явной насмешкой.
Третий выпрямился, и шрамы на его спине стали видны абсолютно всем. Пайпер уже видела шрамы и ожоги, стянутую кожу, пятна всех оттенков синего и черного; видела вереницы слов, хаотично разбросанных по всей спине Третьего. Она не должна была паниковать и ужасаться, но паниковала и ужасалась.
Пройдя еще немного, Третий остановился, раскинул руки и начал медленно поворачиваться, будто хотел продемонстрировать себя со всех сторон. Взглядов, полных страха, непонимания и отвращения, стало больше. Третий притянул все внимание к себе и, кажется, сделал это намеренно.
– Смотрите, – громко сказал он. – Обсуждайте. Я ведь для вас только ручной сальватор, да?
Да, он точно издевался. Но если бы Пайпер не знала его, она бы решила, что он совсем не против так поступать. Поэтому она, игнорируя попытки Кита и дяди Джона остановить ее, подошла к Третьему. Он замер, заметив ее, и опустил руки.
Пайпер подумала, что сейчас весь мир рухнет, но когда Третий поднял уголки губ в ободряющей улыбке, рухнуло ее сердце. Она едва не прыгнула вперед и крепко обняла Третьего. Ладони будто сами собой раскрылись и попытались прикрыть наиболее крупные шрамы на спине.
– Что они заставили тебя сделать?
Голос прозвучал настолько глухо, что Пайпер побоялась, что ее не услышали. Но Третий вдруг очень тихо рассмеялся – смех отдался вибрацией во всем ее теле – и произнес:
– Ничего, с чем я бы не смог справиться.
– Но…
– Пусть смотрят. Я для них действительно лишь ручной сальватор, не более.
– Я думала, ты не хочешь показывать их, – Пайпер легонько постучала пальцами по его спине, задев линии нескольких шрамов.
– Если они хотят видеть мои шрамы взамен точного формирования клятв – пусть будет так. В конце концов, Арне сказал, что у меня слишком хорошее тело, чтобы прятать его под одеждой.
Пайпер прыснула от смеха и пробормотала:
– Это точно.
– Он прав? – растерянно уточнил Третий. – Я, честно говоря, совсем не понял, о чем он.
Третий отстранился, и Пайпер окатило волной стыда. Хотелось исчезнуть и понадеяться, что Третий не начнет задавать странных вопросов о том, зачем она обняла его, – как это было с поцелуем, например. Но он неожиданно улыбнулся чуть шире и произнес:
– Я вспомнил свое имя.
Горло Пайпер сжалось. Было что-то особенное в том, как Третий улыбался прямо сейчас. Не вымученно, как до этого, и не с довольно хилой надеждой, которую пытался внушить.
Он знал, что все плохо. Не мог забыть об этом ни на секунду. Но он вспомнил свое имя, которое не мог вспомнить двести лет, и даже несмотря на то, что представился им на суде, фактически сказал ей об этом первой.
– Я вспомнил свое имя, – повторил он с меньшей уверенностью.
Должно быть, Пайпер молчала слишком долго. Или краснела, как идиотка. Хотелось думать, что из-за внимания, направленного на них, и абсолютной неподвижности рыцарей, не попытавшихся остановить Третьего. Если они его не тронули, значит, Третий принес клятву коалиции и будет верен ей до тех пор, пока они не покушаются на его жизнь и остальных. Это должно было занять все мысли Пайпер, но вместо этого она улыбнулась, чувствуя, как слезятся глаза, и сказала:
– Привет, Фортинбрас.
– Здравствуй, Пайпер.
Глава 22Спи спокойно, словно не было войны
Артур бездумно пялился на содержимое чашки – крепкий травяной чай с лимоном и апельсином, который Лиэр заварил по рецепту Одовака, – и пытался привести мысли в порядок. Фроуд с ним пока что не связывался. Строго говоря, Артур сам должен был сообщить ему, что готов вновь взяться за работу, а не ждать персонального приглашения. Но проблема заключалась в том, что он не мог.
– Тебе нужно добавить в чай душицу.
Артур поднял голову и посмотрел на Марселин, поставившую на стол поднос с огромным количеством грязных склянок и чашек.
– Все нормально, – вяло отозвался рыцарь. – Я вообще не хотел пить чай. Одовак заставил.
– И правильно. Лиэр, пожалуйста, найди мне душицу.
Юноша, оторвавшийся от натирания винных бокалов до блеска, повернулся к Марселин и молча кивнул.
Артур невольно усмехнулся: было странно наблюдать за тем, как Лиэр выполняет свои обычные обязанности, делает то же, что и всегда; что весь мир продолжает двигаться, а Дионы больше не было рядом.
– Все нормально, – повторил Артур, махнув ладонью. – Я просто…
«Я просто не знаю, что делать», – хотел сказать он, но вместо этого, пройдясь по Марселин рассеянным взглядом, уткнулся локтями в стол и спрятал лицо в ладонях.
На самом-то деле он знал.
Они не давали друг другу клятвенных обещаний. Жили одним днем, уверенные, что впереди еще тысячи таких же дней. Они были воинами, которые всегда шли рука об руку со смертью и знали, что в какой-то момент все может закончиться. Думали, что готовы к этому, и единственное, что пообещали друг другу – не совсем уж торжественно, как следовало бы, – что не будут стоять на месте. Со смертью одного жизнь другого не заканчивается.
Марселин поставила перед ним чашку со свежезаваренным чаем. Артур моргнул, посмотрел на нее и опустил плечи. Границы времени размылись окончательно. Спать в собственной комнате стало невозможно: Артур знал, что так не бывает, но постоянно, ложась в кровать, чувствовал запах Дионы – сандал и жасмин, которые она так любила. Доспехи и меч, которые он так и не очистил, напоминали о том, что он не успел. Энцелад с ним не разговаривал.
Энцелад ни с кем не разговаривал. Только передал командование рыцарями Фроуду. Даже Гилберт до сих пор не добился от него ни слова.
– Выпей, – сказала Марселин, и Артур вновь моргнул, уверенный, что она давно ушла. – Тебе нужно отдохнуть.
– Не могу, – пробормотал рыцарь, но чашку все же взял. – Я не знаю.
– Что? – тихо уточнила Марселин.
Артур хотел остановить себя. В конце концов, Марселин хватает своих проблем. Суд над Третьим сальватором, по завершении которого он принес коалиции клятву, состоялся два дня назад, и Марселин, насколько знал Артур, все ждала момента, когда Гилберт позволит ему разбудить Стефана. У нее были свои причины для волнения, которые терзали ее долгие месяцы, и потому Артур хотел остановить себя. Но почему-то не смог.
– Я не знаю, что делать.
Он стал рыцарем из-за эриама, который случился в семнадцать лет, и был уверен, что работать на благо коалиции – то, ради чего он существует. Когда он по уши влюбился в Диону и чувствовал себя полным идиотом, которому никак не удавалось привлечь ее внимание, его вера не угасала. Он был уверен, что коалиция – его дом, и какое-то время спустя, когда Диона уже смеялась с его глупых шуток и целовала каждый раз, когда хотела того, он убедился в этом еще раз. Но Диона умерла.