».
Если бы Предатель действительно был Предателем, Ариадна бы убедила лидеров коалиции, что Третьего сальватора нужно держать в тюрьме, за защитными чарами и ограждающими барьерами.
«Мы ошибались», – только и сказала королева, и принцесса Сонал ее поддержала, сославшись на Свет Арраны.
И как Гилберту понять, что Предатель на самом деле Фортинбрас? Как поверить, что его брат не умер в день Вторжения и не предал миры, а пытался защитить их? Он ведь видел, как тот убил Горация. Он видел воспоминания тысячи магов, слышал миллионы историй о том, как Третий сальватор вел за собой легионы демонов.
Он был лжецом, предателем, убийцей, клятвопреступником, и все эти годы Гилберт только так о нем и думал. Его имя было вычеркнуто из истории, его лицо исчезло со всех портретов рода Лайне, которые оказались в этом мире. Фортинбрас умер. Остался только Предатель.
А теперь выясняется, что Фортинбрас все же не умер.
«Это неправда, – хотелось сказать Гилберту, даже выкрикнуть, чтобы злость, терзавшая его изнутри, наконец выплеснулась наружу. – Не верьте ему. Он предал миры, он предал нас всех. Он предал меня. Не верьте ему!»
Но Гилберт смотрел на Клаудию, видел за ее спиной Шераю, застывшую возле дверей, чувствовал присутствие Энцелада. Казалось, будто он чувствует присутствие каждого в этом особняке, особенно – Предателя. Его запах ни на секунду не оставлял Гилберта, а его голос постоянно звучал в голове.
Клаудия не задавала вопросов, молча ждала, периодически осматривая кабинет. Иногда Гилберту казалось, что ее взгляд останавливается на двери, за которой крылись другие комнаты, в том числе спальня, будто Клаудия знала, что не так давно Гилберт в порыве гнева разгромил ее. Но потом взгляд ее темных глаз скользил дальше и точно так же останавливался на другом объекте. А после возвращался к двери.
– И чего вы хотите от меня, Ваше Высочество?
Гилберт так сильно сжал пальцы, что они хрустнули. Клаудия улыбнулась.
Что ж, если она не желает признавать в нем короля – пожалуйста, это ее дело. Главное, что коалиция признавала его королем великанов.
– Честности, – ответил Гилберт, немного подумав. – Доверия. Я хочу, чтобы мы были союзниками, Клаудия.
– Честность, доверие, – повторила Клаудия так, будто пробовала слова на вкус. – Вы хотите, чтобы я была честна с вами, хотите, чтобы доверяла вам, но не считаете, что должны делать то же самое. Почему вы не доверитесь мне? У тебя есть ответ, Энцелад?
Гилберт вздрогнул. Шерая, казалось, была удивлена не меньше. Она стояла за спиной Клаудии и изредка косилась в сторону, чтобы проверить, что чары, скрывавшие присутствие Энцелада, не спали. И Клаудия ни разу не обернулась на Шераю, чтобы заметить это, но она… смотрела в сторону окна. Будто знала, что там кто-то есть.
И даже сейчас, намеренно повернув голову туда, она не без издевки произнесла:
– Если вы хотели, чтобы я доверилась вам, не следовало использовать подобные чары. Я, конечно, благодарна за демонстрацию того, сколь сильна магия здесь, но предпочла бы, чтобы за мной не наблюдали исподтишка.
Гилберт напряженно сжимал кулаки, чувствуя, как вся его уверенность рушится. Вздохнув, он махнул Шерае, и она сняла чары. Энцелад стоял, прислонившись спиной к стене, и безучастно смотрел на Клаудию.
– Надо же, руки все еще на месте, – заметила она, поднявшись. – Это даже страннее, чем… ваша рыцарская форма. А теперь, если вы не против, Ваше Высочество…
– Стоять, – жестко произнес Гилберт.
Клаудия, что самое удивительное, и впрямь остановилась, но смотрела не на него, а на Шераю, преградившую путь.
– Возможно, я выбрал неудачное время, – примирительно подняв ладони, сказал великан. – Но я хочу, чтобы ты помнила, Клаудия: я всегда готов помочь тебе. Поэтому Энцелад будет сопровождать тебя и помогать в любом деле. Во избежание проблем, разумеется.
Рыцарь метнул на него убийственный взгляд, но промолчал. Гилберт представлял, сколько возмущения услышит после, и не был готов к нему. Наоборот, он бы с радостью и дальше слушал, как Энцелад рвется взяться за какое-нибудь дело, но не поручал бы ему чего-нибудь действительно важного. Не сейчас. Не так скоро после того, как Диона умерла. Но если Энцелад готов пойти на что угодно, чтобы добраться до Иснана, пусть будет так. Пусть следит за Клаудией и узнает, как завоевать ее доверие и доверие Предателя.
– Я в состоянии со всем справиться сама, спасибо, – ответила Клаудия, скользнув по нему холодным взглядом.
– У особняка особое устройство, и в нем легко потеряться. Энцелад прекрасно знает каждый сантиметр. К тому же… не все в коалиции в восторге от того, что вы здесь. Я лишь хочу, чтобы вы были в безопасности.
Клаудия вдруг рассмеялась, закачав головой и, скользнув по нему еще одним холодным взглядом, направилась к двери. На этот раз Шерая не препятствовала ей. Зато Энцелад, помедлив, посмотрел на Гилберта так, будто хотел задушить на месте.
Лишь после того, как рыцарь вышел вслед за Клаудией, Гилберт смог вздохнуть. Не с облегчением, а со страхом.
Глава 24Засыпая каждый вечер
За почти две недели Гилберт заметил за Стеллой исключительно грубую физическую силу, которую она, однако, по просьбе Третьего сальватора практически не применяла.
Слово «просьба» было слишком странным для описания того, как Третий раздавал приказы. Одного его слова было достаточно, чтобы Стелла и Эйкен не вступали в споры. Шерая сказала, что таким образом Третий пытается обезопасить их всех, не только Стеллу и Эйкена, и, честно говоря, Гилберт совсем в это не верил. Все не могло быть настолько простым и очевидным, поэтому он вознамерился лично разобраться в происходящем.
Отыскать Стеллу было нетрудно: в отличие от Клаудии, она терпеть не могла сидеть взаперти и в основном без устали носилась по всей территории. Барьеры и сигилы, оповещавшие о ее местонахождении, были на каждом шагу, да и Зен постоянно следовал за волчицей, однако это ничуть не успокаивало Гилберта.
Сегодня после завтрака Стелла практически сразу же куда-то умчалась. Гилберт помнил, что клятва и барьеры не выпустят ее с территории особняка, но ее поспешность так разозлила, что он случайно оставил трещину на столе. Тогда Клаудия посмотрела на него как на идиота, но, не говоря ни слова, горделиво встала со своего места и ушла, подчеркнуто не замечая последовавшего за ней Энцелада. Николас и Эйс мгновенно занялись Эйкеном, который в основном бесцельно бродил по особняку и изучал его, тогда как Третий сумел вовлечь Шераю, Марселин и Стефана в обсуждение особенностей сомнуса, которому подвергся Стефан. Сбежала только Стелла, будто не могла находиться в обществе других людей дольше чем пять минут.
Гилберт обнаружил ее в саду, под огромным кедром, окруженным фиолетовыми кустами. Стелла лежала в своем человеческом обличье и хмуро смотрела на раскинувшиеся над ней ветви. Зен стоял всего в метре от нее и выглядел так, будто его сейчас стошнит.
– Доброе утро, – произнес Гилберт, сцепив руки в замок.
Стелла не ответила. Эльф кивнул, давая понять, что заметил короля, и вновь посмотрел на девушку.
– Стелла.
Она только вздохнула, все так же задумчиво глядя на ветви.
– Стелла, – настойчивее повторил Гилберт.
Она приподнялась и посмотрела на него так, будто планировала сожрать живьем. Гилберт улыбнулся, напоминая себе, что эта девушка лишь стала жертвой обстоятельств и вряд ли по доброй воле связалась с Третьим, следовательно, он должен быть очень осторожен и…
– Доброе утро, – буркнула Стелла, ложась обратно.
– Я очень рад, что в наших отношениях такой прогресс.
Стелла подняла голову и удивленно уставилась на него. Солнце, пробивавшееся сквозь ветви, бросало на ее лицо блики света, из-за чего желтые глаза казались еще ярче, пронзительнее, внимательнее.
– Могу я поинтересоваться, чем ты занята?
– Лежу, – ответила она таким тоном, будто разговаривала с неразумным ребенком.
– Кровать в твоей комнате недостаточно мягкая? Мне распорядиться, чтобы ее заменили?
– В комнате? – повторила Стелла, переводя взгляд обратно на дерево. – А. В комнате. Как угодно, Ваше Высочество.
Уголок рта Гилберта дернулся, однако Стелла этого не заметила. Выждав немного, он спросил:
– Может быть, мы прогуляемся?
– Зачем?
– Просто так. Погуляем, подышим свежим воздухом. Познакомимся поближе. Я думаю, что мы могли бы стать друзьями, Стелла.
Она села и сощурилась, вглядываясь в его лицо. Гилберт бы стойко выдержал ее внимание, как и ощущение, будто ее взгляд пробирает до костей, если бы Стелла вдруг не пожала плечами и не бросила:
– Ладно.
Девушка быстро подскочила на ноги и, не отряхиваясь, пошла по каменной дорожке вперед. На футболке сзади отпечатались грязные пятна, в волосах запуталась трава и несколько крохотных веточек. Гилберт подавил желание убрать их и, приказав Зену оставить их, последовал за Стеллой.
Через два метра она остановилась и резко обернулась.
– Что-то не так? – надеясь звучать миролюбиво, уточнил Гилберт.
– Когда люди гуляют, они идут рядом, – проворчала Стелла. – Великаны не исключение. Форти мне рассказывал.
У Гилберта едва не выбило землю из-под ног. Что за фамильярность, что за дикость?.. Лишь Розалия называла так Фортинбраса, и Третий уже давно не был тем самым Фортинбрасом, который допустил бы подобную вольность.
Но вместо того, чтобы указать Стелле на ошибку – в конце концов, он вознамерился завоевать ее доверие, – Гилберт сказал, подойдя ближе:
– Разумеется.
Более абсурдной ситуации и не придумаешь. Чтобы не мучиться, Гилберту следовало сразу попросить Стеллу стать волчицей и засунуть руку ей в пасть.
Впрочем, это и интересовало Гилберта едва не в первую очередь: как Стелла научилась менять обличье? Он ни разу не слышал о подобной магии. Во всех мирах лишь боги могли представать в облике, который выберут и сочтут подходящим, да перевертыши крали чужие. Неужели хаоса в Стелле так много, что и она способна на это? Будь она настоящим перевертышем, барьеры и клятвы убили бы ее. Будь с ней что-то не так, магия особняка давно бы сообщила об этом.