Эйкен едва унял дрожь в пальцах и сумел вставить зажженную палочку благовоний в деревянную дощечку, стоявшую напротив низкого камня под кедром в саду. Это было единственным, на что согласился Гилберт.
Когда Фортинбрас рассказал Пайпер, о чем хочет просить Гилберта, он объяснил, что настоящих воинов провожают совсем не так. Но у них не было возможности сделать все по правилам. В этом ритуале каждый сам выбирал слова, которые проведут душу Магнуса дальше и не дадут ему заблудиться в лесу богини смерти Мерулы. А благовония, выбранные ими, укажут богине путь к новой душе, которую она проведет в мир спокойствия. Финальным этапом станет лишь указание того, кто говорил. Здесь каждый выбирал сам.
Странно это было. Очень странно. Пугающе. Пайпер знала детали, потому как Фортинбрас раскрыл их несколько дней назад, но никак не могла избавиться от ощущения, что это очень-очень странно.
Даже Эйс, который пошел с ней, выглядел сбитым с толку. Но, поняв, в чем дело, сказал, что будет неподалеку.
Когда Эйкен, казалось, закончил с мысленной речью, он поднял вновь дрогнувшие ладони, прижал палец к пальцу и закрыл глаза. Прошла всего секунда, полная боли, отчаяния и базилика, выбранного Эйкеном, и он наконец произнес:
– Твой ученик.
Магнус учил Эйкена сражаться, стоять за себя, использовать не только сокрушитель, но и любое оружие. И хотя Пайпер слышала об этом обучении немного, она точно знала, что Эйкен был учеником Магнуса. Как и она сама.
Прежде чем подойти и занять место Эйкена, Стелла нервно оглянулась и повела носом. Пайпер осторожно проследила за ее взглядом: в глубине сада, так, чтобы их заметили не сразу, стояли хмурый Гилберт и Шерая. Эйс и дядя Джон были чуть ближе, и только Эйс выглядел обеспокоенным. Дядя Джон внимательно следил за Фортинбрасом и, казалось, мог прожечь в нем дыру.
Только рыцари расположились всего в метре от них, и Пайпер практически чувствовала их взгляды, впившиеся им в спины. Хотелось попросить отойти, дать еще немного пространства, но, натыкаясь на жесткий взгляд Энцелада, который все еще владел Нотунгом, она останавливалась.
Время шло, но Стелла ждала. Пайпер не уловила момента, когда все изменилось, просто в какую-то секунду девушка перестала вглядываться в глубину сада. Она повернулась к камню, вставила зажженную палочку и отошла на шаг, уставившись в небо. Стелла смотрела так долго, что, когда заговорила, ее хриплый голос был едва слышен:
– Твоя подруга.
Запах можжевельника защекотал нос. Спустя доли секунды к можжевельнику присоединился шафран.
– Твоя сестра, – быстро произнесла Клаудия и, устремив взгляд перед собой, отошла в сторону.
Фортинбрас попросил Пайпер быть последней. Она знала – если он не сумеет собрать свои мысли сразу, то впадет в отчаяние.
Наверное, он и был в отчаянии. Фортинбрас держал в руках благовония и смотрел на них как на пустое место. Спустя долгие минуты он поднес к палочке указательный и большой пальцы, между которыми загорелся слабый голубой огонь, и поджег ее. По воздуху разлился запах лаванды.
Пайпер ждала, сжав кулаки, и молилась, так, как умела, чтобы этот ритуал сделал их крепче, а не разбил окончательно. Даже спустя две недели ей было очень больно.
Фортинбрас собирался озвучить конец своей мысленной речи, но запнулся. Клаудия переглянулась с Пайпер. У Третьего было слишком много ролей, и Пайпер сомневалась, что он сможет выбрать одну. Ожидание и выбор длились так долго, что аромат лаванды почти растворился, когда Третий наконец произнес:
– Твой брат.
Не принц и даже не король. Брат. Сердце Пайпер сжалось, когда она поняла, как многое Фортинбрас вкладывал в это слово. Магнус был его братом по кертцзериз, а не по кантарацан, и все равно он считал связь с ним священной.
– Пожалуйста, – шепотом произнес Фортинбрас, остановив на ней свой взгляд, – не дай ему заблудиться в лесу Мерулы.
Пайпер и не собиралась. Даже если все эти ритуалы и боги до сих пор казались для нее дикими и сложными, даже если она забыла значение запахов, о которых ей рассказывали Фортинбрас и Марселин, она бы ни за что не посмела осквернить ритуал. Она сделает все, что от нее потребуется. Ради Магнуса. Так же, как он делал все ради нее.
Поэтому Пайпер выбрала жасмин. Марселин сказала, что жасмин – это равновесие и уверенность в себе. Как сальватор достичь этого ей помогал Фортинбрас, но именно Магнус вытащил Пайпер Сандерсон, человеческую девушку, из пепла и показал, что она – это не просто вместилище Лерайе. Он показал ей, что можно быть уверенным в себе будучи человеком, а не сверхсильным магом, а признание того, что ты боишься, становится первым шагом к обретению уверенности.
Если верить Фортинбрасу, Мерула услышит ароматы и сердца, а мысли – это лишь более удобный способ указать ей путь к душе. Но мысли путались, и звон в голове никак не утихал. Пайпер не знала, что сказать. Разговор с Эйсом, придавший ей уверенности, вдруг тяжким грузом лег на сердце.
Пайпер поймала взгляд брата. Эйс кивнул. Ей показалось, он даже ободряюще улыбнулся.
«Прости меня, – наконец начала Пайпер несмело. – Прости, что порой, если не всегда, была глупой, ленивой и недисциплинированной. Прости, что задавала мало глупых вопросов, над которыми ты бы мог посмеяться. Прости, что мы не выпили вместе по-настоящему. Прости, что я не могу показать тебе мир, в котором выросла».
Пайпер сложила руки в молитвенном жесте, как показывал Фортинбрас. Странно, непривычно. Пальцы покалывало. Но она подавила все странные ощущения и добавила: «И спасибо, что всегда верил в меня».
Ей потребовалось всего мгновение, чтобы вновь собраться с мыслями.
– Твое Золотце, – сказала Пайпер, прикрыв глаза.
Лишь бы Мерула не дала ему заблудиться в лесу.
Твайла знала, что прерывать ритуал, который должен помочь душе в лесу Мерулы, – преступление. Но еще она знала, что если пространственная магия особняка перестает мешать ей, этим нужно пользоваться.
Она случайно услышала, как Стелла сказала Клаудии выходить из комнаты и идти вместе с ней в сад, и решила попытать удачу. Особняк действительно перестал препятствовать, и когда Кит понял это, попытался остановить демоницу силой, но Твайла оказалась гораздо быстрее и проворнее. Она выскочила на улицу, едва не скатилась с крыльца кубарем и побежала в сторону сада. Все ее существо дрожало в нетерпении.
Каждую секунду каждого дня она была в ужасе, который не удавалось описать словами. Спокойный сон так и не вернулся к ней, еда потеряла свой вкус. Но Твайла добросовестно старалась восстанавливать силы и требовала от Кита, чтобы он передавал, как дела у Сони. Он действительно делал это – вероятно, просто из-за того, что сам жутко переживал за искательницу, – и новости о ней были пока что единственной радостью Твайлы. Она все еще ломала голову, каким зверским опытам подверг Махатс Соню, так как сама искательница ни о чем им не рассказала, и пыталась найти хоть какую-то информацию в огромной библиотеке Гилберта, но поиски не приносили успеха. Тот факт, что Соня восстановилась очень быстро, и вовсе ставил в тупик. С ней происходило что-то странное, и Твайла искренне переживала за нее. Пожалуй, только так она и справлялась с болью от того, что не может увидеться с Фортинбрасом и лично убедиться, что он в порядке. Твайла просто заменяла одну боль другой.
Но сейчас она бежала к нему, слыша ругань Кита, пытавшегося успеть за ней, видела настороженность Диего, который первым заметил демоницу. Затем она увидела Гилберта и Шераю, стоявших в стороне, даже рассмотрела, как перекосилось лицо великана и как он решительно направился к ней.
Фортинбрас повернулся, и Твайла, поддавшись эгоистичному желанию, запрыгнула на него, крепко обняла, обхватив ногами и руками, прижалась всем телом. Его запах совсем не изменился, лишь взгляд стал более тяжелым, усталым.
Мгновением позже Твайла все-таки вспомнила, что конкретно произошло, и торопливо выдала:
– О, элементали, прости… Я не хотела, но я так рада и…
– Ничего страшного, – спокойно ответил сальватор, крепко держа ее и не давая упасть. – Я тоже рад тебя видеть.
Твайла поймала взгляд Пайпер и, лишь после того, как та приподняла уголки губ в слабой улыбке, поняла, что испуганно задержала дыхание.
– Спасибо, – пробормотала Твайла.
– За что? – не поняла Пайпер.
– Ты нашла его.
– Я не терялся, – заметил Фортинбрас.
– О, конечно, всего лишь пропал на двести лет!
Последние месяцы не только жизнь, но и сам мир рушился, обращался в прах и хаос, из которого уже ничего нельзя было создать. Однако Фортинбрас был жив. Пайпер нашла и спасла его, привела во Второй мир. И Твайла хотела хотя бы на несколько мгновений сделать что-то для себя. Почувствовать, что имеет право радоваться даже сейчас, когда все настолько плохо.
Но либо боги и впрямь начали вмешиваться в дела сигридцев, либо Гилберт просто подговорил членов коалиции всячески усложнять жизнь Твайле и Фортинбрасу. Судя по его злому взгляду и силе, с которой Гилберт сжимал конверт, выпавший прямо из воздуха, так оно и было.
Еще один конверт появился прямо между лицами Твайлы и Фортинбраса. Она все-таки спрыгнула на землю, чувствуя, что готова вновь сорваться и крепко обнять его, но озадаченное выражение лица сальватора остановило ее. Он поймал конверт, также выпавший из пустоты, оглядел плотную бумагу и восковую печать, сиявшую серебром. Затем обернулся к Пайпер, которая сжимала точно такой же конверт. В руках Джонатана и Эйса также оказались конверты.
– Это шутка? – произнес Эйс, первым распечатав конверт.
Зен, рыцарь, приставленный к Стелле, покачал головой:
– Не думаю. Даже Его Высочество не стал бы так шутить. Точнее, Его Величество, – поспешно исправился он.
– Что?
Стоило демонице подать голос, как Гилберт метнул на нее изничтожающий взгляд, на который она ответила точно таким же. Хоть что-то в этом мире оставалось стаби